Эй, влюбись в меня! Том 2

После этого напуганный до смерти голос четвёртого, крича, произносит:

– У них ещё и огневик, они жгут нас, жгут нас заживо, седьмой! Седьмой?! Кто-нибудь, помогите!

Душераздирающий крик сгорающего заживо человека отзывается леденящей всё тело дрожью. Выбора нет…

— Разделимся. На тебе второй и третий блок, я в генераторную.

— Не-а, так не пойдёт. Что мне прикажешь делать, если я встречусь с кем-то из повстанцев? — Положив мне руку на плечо, не дала двинуться вперёд Медоед.

— Просто скажешь, что на их стороне, и всё! — желая помочь отрезанной от всех группе, рыкнул я в ответ, вновь дёрнувшись вперёд. Вырваться из стальной хватки девушки не получилось.

— Я сказала — нет. Ты останешься рядом со мной. И точка, — до скрежета наночастиц сжимая плечевую защитную пластину, заявила Медоед, не оставив мне выбора.

Я и Франческа, с головой падая в омут, встречаемся с уже подготовившейся к нашему приёму группой Олимпа.

Рогатый мужик в противогазе с энергоклинком наносит режущий горизонтальный удар по Медоеду, но ловкая, словно кошка, подсев, она с лёгкостью уклоняется, а затем, зубами цапнув рогатого за руку, перекусывает мужику запястье.

Когтистая лапа Фрачески разворачивает бандоса грудью к его товарищам, а после напоказ сносит спрятанную под балаклавой рогатую голову. Кровь брызжет во все стороны, ожидавшие появления героев бойцы Олимпа в шоке. Зажав курок, один из них выпускает весь магазин в обвисшее тело мёртвого товарища, чья рогатая черепушка с глухим стуком катится по первой, второй, третьей ступеньке. Едва она докатывается до моих ног, история всей троицы благополучно для нас заканчивается.

Вновь крики, стрельба. Олимп и каждый, кто связан с ним, стали личной целью и законным трофеем впавшей в безумие Франчески Цивини. Решившись показать врагу свои зубы, свою силу, Медоед без зазрения совести принимается мстить за сицилийцев, за тех немногих друзей, оставшихся в резиденции. Преемница величайшего мафиози, та, кто займёт нишу велико Пабло, а после, возможно, и превзойдёт все его достижения. Утопая в чужой крови, козыряя окрасившейся в алый цвет беленькой шёрсткой, до безумия соблазнительными жестокими глазами, а также выточенной, словно из мрамора, спортивной фигурой, Франческа уже начала свою войну за право называться той единственной наследницей великой преступной империи. Жестокая, бескомпромиссная, знающая, чего хочет. В будущем, если мы переживём всё это, она точно заполучит своё. Но только в том самом будущем будем ли мы так же стоять спиной друг к другу, или станем чужими, а быть может, даже врагами? Какова моя роль в этом туманном, неизвестном никому будущем?

Стоять позади Медоеда, оставляя всю тяжёлую работу ей, я не собирался. Защитив ту воздушным щитом, оттолкнувшись от земли щупом, выпрыгиваю вперёд, вставая в авангарде. Уподобившись осьминогу, выпускаю во все стороны свои невидимые нити, что тяжкими путами обрушиваются на хрупкие человеческие тела. Как бумагу, сминая стальное оружие, стараясь не убивать по чём зря, выворачиваю хлюпикам с огнестрелами и энергоклинками суставы, ломаю ноги, руки. С одной стороны, это не назвать милостью, но с другой, их шанс не попасть под горячую руку Франчески сильно возрастал.

— Проклятье! Походу у них тут геройское подкрепление! — вещал в рацию последний уцелевший олимпиец. Лицо его покрывала чёрная подранная маска, из-под которой тонкой струйкой текла кровь. Ракаподобный «недогерой», скалясь, старался держать нас с Медоедом на дистанции, клацая своей одной оставшейся чёрной клешнёй, вторую, вертя в руках, обнюхивала Франческа.

— Не подходи, чудовище! Ты чудовище, а не герой! — Взмахом своей деформировавшейся вмиг конечности показывает на своих убитых товарищей Рак, а затем, не ощутив у себя за спиной чужого присутствия, бросает на пол дымовую гранату.

Тело мужика с мерзким чавканьем натыкается на оружие подкравшегося сзади героя. Этот парень явно был не простым бойцом, оттого мы и собирались с Медоедом взять его в плен, но кто-то неожиданно вмешался.

— Не добивай его! — Понимая, что всё может пойти не по плану, кинулся в дым я, но было уже поздно. Мощный взмах лапы Медоеда, а после и точный футбольный удар отправляют дымовую шашку далеко в сторону. Несколько секунд облако оседает, а передо мной, с ног до головы залитая кровью, строит она — капитан отряда ополчения.

— Д-дюйм?

— С-саша?

Одновременно удивлённо произносим мы.

Глава 48

— Ты хули тут забыл?! — внезапный выкрик на чистом русском матерном меня обескуражил.

— Дюйм, как хорошо, что это вы. Мы как раз… — отойдя от слегка шокирующего приветствия, произношу я, но мне вновь не дают договорить.

— Я ещё раз спрашиваю, суицидник ты хренов, какого хера ты опять на третьем уровне?

— Долгая история, кеп, — отвечаю я, жестом представляя девушку позади. — Франческа Цивини — моя напарница, ещё с нами трое, две мои сестры и…

— Ёп твою мать, ты ещё и девочек за собою притянул… Псих ненормальный, как и твой… — очередная внезапно прерванная реплика от Дюйма заставила меня постыдно опустить голову. Возможно, она считала, что девушки, прибывшие со мной, слабы или бесполезны, но всё обстояло совершенно не так.

— Хорош на русском трепаться, задолбали. Алекс, чё эта мелкая убогая сучка на тебя так смело гавкает?

— Мелкая сучка? — Белые яблоки глаз Дюйма внезапно побагровели. — Дрянь ты малолетняя! Александр, я крайне разочарована твоим выбором спутников и напарников! — перейдя на евразийский, сдерживаясь, выдавила из себя кеп.

— Ой блять! Тоже мне праведница, от тебя, как от бабки, старостью воняет, а сама щеголяешь в обличии беззащитного ребёнка. Чё, к годам юность в жопе заиграла? Или на лоликонщиков попотянун на старости лет? — е унимаясь, продолжает конфликт Франческа, всё больше и больше выводя из себя кепа.

— Шалава малолетняя… — откинув в сторонку испустившее дух тело, не скрывая неприязни, выдала.

— От мечты педофила слышу… — показав коготки, а вместе с ними и белые зубки, довольная тем, что вывела из себя оппонентку, рыкнула Медоед. Ситуация стала выходить из-под контроля.

Ловя на себе негодующие взгляды обеих девушек, махая руками, встал между готовыми сцепиться бабами и, не выдержав, рявкнул:

— Хватит! — Одной рукой уткнувшись в голову Дюйма, отодвигаю ту на полшага назад, второй рукой уткнувшись в грудь Франчески, так же вынуждаю девушку отступить. — Нам ещё город спасать!

— Ох, что-то я погорячилась, прости, милый… — Вмиг убрав коготки, пошло облизнувшись, прижала мою ладонь к своей левой груди Медоед. — Надеюсь, когда всё успокоится, твоя страсть и напор никуда не денутся. — Полностью угомонившись, игриво шлёпнула меня по заднице Цивини, отчего беснующуюся Дюйм аж передёрнуло.

— Ну и шмара… Да как же так получилось, кто мог о таком подумать?.. — Взяв на себя роль проводника, нервно покусывая ногти, бубнила себе под нос давняя знакомая моей матери, попутно увлекая нас вглубь заваленного обломками и телами коридора.

В допросе искалеченных надобности не было. Быстро введя нас в курс дел и обрисовав обстановку по атакованным Олимпам секторам, Дюйм очень удивилась известию о некоем загадочном профессоре, вырубленном, но готовом раскрыть ей самые коварные планы главного негодяя Нового Сеула. «Все мы сейчас в одной лодке», — утверждала Дюйм, приписывая меня и девушек к одной спасательной команде, именуемой повстанцами.