Эйфельхайм: город-призрак

— Хорошо. Яблоко упало из-за силы притяжения. Разве это уже не открыли?

— А почему течет ток?

— Электромагнетизм. Я выиграл? — В его голосе послышалась мрачность.

— Почему бежит время?

Он уже открыл рот, потом закрыл и задумался.

— Из-за какой-то силы, — медленно произнес Том почти про себя.

«Попался!» — подумала Шерон. На этот вопрос ни один всезнайка не ответит.

— Именно. Для ускорения нужна сила. Так сказал дядюшка Ньютон. Взгляни на проблему с этой стороны. Мы не двигаемся вперед во времени; мы падаем вниз, притягиваемые временной гравитацией. Я называю ее «хронотацией».

«Притягиваемые чем? — спросила она себя. — Чем-то, находящимся в конце времени? Прямо по Аристотелю! Джексон бы взбесился. Или чем-то у начала времени. Богом. Ха! Нет, уж лучше тогда Большим взрывом. Нет смысла топтаться по больным мозолям завкафа».

— Или, может, нас что-то отталкивает, — продолжила она. — Я еще не решила, положительное или отрицательное значение у этой силы.

— Итак, — задумался Том. — В итоге, все-таки tempus fugit. [251]

251

Tempus fugit — время летит (лат.).

Конечно, он пообещал обойтись без остроумных реплик. И не нарушил слова.

Шерон вздохнула. На него было невозможно сердиться долго. Когда его дела шли хорошо, он вечно пребывал в отвратительно жизнерадостном настроении.

— Я знаю, мои формулы верны, — стала рассуждать вслух Шерон. — Мне надо узнать, соответствуют ли они действительности.

* * *

Многим следовало бы разделять эти два понятия. Одно дело — держать синицу в формуле; совсем другое — ухватить ее руками. Факт — это реализация, factum est. По-немецки deedmatter. Том, в последнее время больше читавший на латыни и средневековом немецком, чем на английском, сразу понял, что она имела в виду.

Но легче предположить наличие скрытых сил, таящихся за стенами мира, чем обнаружить их. В конце концов, не могла же Шерон просто снести эти стены?

Не могла, ведь так?

Никогда не стоит недооценивать решительно настроенную женщину. В ее руках вселенные становятся довольно хрупкими.

* * *

— ЦЕРН [252] может выделить мне время примерно через четыре месяца, — объявила Шерон Тому неделю спустя, хлопнув дверью, весьма довольная собой. — То есть они высидят мне цыплят, если я снесу им яйца.

252

ЦЕРН (CERN, от фр. Conseil Europ'een pour la Recherche Nucl'eaire) — Европейская организация по ядерным исследованиям, крупнейшая в мире лаборатория физики высоких энергий.

Том кивнул, решив, что такой жест вызовет правильную реакцию. Он сидел за рабочим столом, читая копию манориальных отчетов Оберхохвальда, которую я отправил ему из Фрайбурга. В них недоставало многих страниц, и они обрывались за несколько лет до того самого момента; но, кто знает, где может таиться золото?

— Это пока все предварительно, конечно, — продолжила она. — ЦЕРН не может вернуться во времени достаточно далеко.

Он хотел кивнуть и на это тоже, но фраза явно требовала большей реакции.

— То есть?

— По-настоящему большие ускорители воссоздают условия, которые существовали через несколько секунд после Большого взрыва. Мы можем засунуть нос в шар и увидеть мир, в котором секунды были длиннее, а километры короче.

— И это поможет в?..

— Хронотация. Мне нужно подтвердить ее существование. А я не могу, пока мыслю настоящим, где все силы заморожены. Понимаешь, пятая сила опрокидывает парадигму. Силы классифицировались по двум осям: сильные — слабые и большого радиуса действия — малого радиуса действия. План казался настолько четким, все считали, что их может существовать только четыре.

— Эй, похоже на четыре элемента по Аристотелю, о которых мне рассказывала Джуди. У него друг другу противостояли теплое — холодное и влажное — сухое. Соединение теплого и сухого давало огонь…

В квартире жили только двое. Как Джуди удалось сюда протиснуться?

— Сейчас не Средние века, — огрызнулась Шерон. — А мы — не пленники суеверий!

— Чего? — переспросил Том, не понимая столь бурной реакции.

Шерон поставила портфель на рабочий стол, открыла его, замерев на мгновение, с отсутствующим видом уставившись на бумаги внутри. Спустя какое-то время клиолог спросил:

— Ну и какая сила, гм, самая сильная и имеет большой радиус действия?

Она взяла блокнот, обернулась с рассеянным видом и ответила:

— Электромагнетизм. А слабая с большим радиусом — гравитация.

— Может, я толстею, но по мне гравитацию трудно назвать хиленькой.

— Да, но тебе нужна целая планета, чтобы почувствовать ее, верно?

Том засмеялся:

— Хорошо. Гол в мои ворота.

— Малым радиусом характеризуются сильные и слабые ядерные взаимодействия.

— Подожди, — сказал Том. — Я сам догадаюсь, какая из них сильная.

Шерон швырнула блокнот на стол. Она ничего не сказала, но ее молчание прозвучало громче сердитых слов.

— Хорошо-хорошо. Так как хронотация входит в эту схему? — спросил ее Том.

— Она заново определяет границы. Большой и малый радиусы применимы только для трех пространственных координат. Остальные силы могут распространяться по скрытым измерениям. Понимаешь, силы искривляют пространство. Эйнштейн доказал, что гравитация — это искривление, вызванное существованием материи. Я имею в виду, Земля вращается вокруг Солнца, верно?

Том последнее время не вылезал из средневековых документов, и этот вопрос показался ему странно противоречащим фактам. Земля находилась в центре, а Солнце вращалось на четвертом небе. Отсутствие заметного смещения неподвижных звезд развенчало гелиоцентризм столетия назад. Но теперь он знал, как избегать «всезнайских» ответов, и если бы чаще помнил об этом, то его жизнь стала бы намного легче.

— Правильно…

— Так откуда Земля знает, что Солнце именно там? На расстоянии нет действия, так ведь? Ответ: Земля понятия не имеет о Солнце. Она всего лишь идет по пути наименьшего сопротивления и катится вдоль кромок туннеля. И если гравитация — это искривление пространства-времени, то что тогда электромагнетизм?

Том был не дурак. Он знал, когда его кормили с ложечки ответами, потому воззрился на настольную лампу, пытаясь представить, что это в действительности искривление пространства.

— Но чтобы это заработало, Калуце и Кляйну пришлось добавить Вселенной несколько дополнительных измерений. Затем мы открыли ядерные силы и попытались создать модели деформации для них. Когда дым наконец рассеялся, у нас на руках оказалось одиннадцать измерений.

У Тома отвисла челюсть.

— Merde! [253] Ты хочешь сказать, физики добавляли воображаемые измерения всего лишь для того, чтобы согласовать полученные знания с метафорой искривленного пространства? Астрономы в таком случае могли бы выдумывать разные деференты и эпициклы для сохранения системы Птолемея.

253

Merde! — Дерьмо! (Фр.)