Ездовой Гном. Захребетье

Эльф, поднял полные слез глаза «печального котика», оказавшиеся янтарного цвета, но от этого лишь стали виднее мешки под глазами. Жест не прошел и от барона он дождался лишь повелительного жеста указательного пальца в сторону зарослей винограда. Эльф без слов свернул пергамент в рулон и гордой походкой неоцененного гения пошел (нет даже устремился) прочь.

Впрочем, кое какой толк от этого был, я мельком уловил чувство облегчения промелькнувшее в глазах барона. Пацан, до того упорно скрипевший полозьями лошадки, метеором промчался мимо:

– Ломик, стой! Дай почитать, что напортачил!

Эльф картинным жестом отбросил со лба локон:

– Ломозепэль, младший сын!

– Ну хорошо, младший сын, дай почитать, что там написал.

Эльф вновь недовольно дернул ухом и высокомерно ответил: «Младший сын», это обращение к вам, о саженец барона, Северус! На пергаменте перед ним ставится запятая!

Мальчишка возвел глаза вверх, явно копируя барона, и протянул руку, требовательно подергав кистью.

– Давай сюда, а то возмущусь сейчас, что ты меня тощим деревом назвал, запятолог ушастый.

– Саженцем!

Барон встревать в их перепалку не собирался, а явил благородно подстриженный затылок, ровно по центру пересеченный обручем короны и прошествовал в замок. Кветка засеменил следом, а я подтолкнул Лену, которая, похоже собиралась дослушать чем закончится разговор мальчишки с эльфом. Взгляд у нее был отсутствующий, словно пыталась что-то вспомнить:

– Лен, ты что, не хочешь награду за лепрекона получить?
– шепнул я ей. Она сразу вернулась из раздумий на землю - взгляд стал острым и злым:

– Еще раз схватишь меня за задницу без разрешения, я тебя возненавижу!

– Ладно, - покладисто ответил я, и тут же спросил, указав подбородком: - разреши?

Злой взгляд вдруг рассыпался искрами смеха, девушка неожиданно кивнула:

– Хватай!

Я аж с шага сбился, отвесив челюсть. Барон исчез в дверном проеме, Кветка нетерпеливо машет рукой, мол проходите быстрее. А Кассиди еще поторопила:

– Время пошло! Пять... четыре... три...

– Стоп! Таймер остановлен до востребования!
– выпалил я.

Лена подняла бровь, но похоже оценила экспромт положительно, поскольку по губам скользнула легкая улыбка и она так же легко как улыбнулась, скользнула в дверной проем.

*****

Либо титул барона не самый высокий и по нему не положено иметь громадные залы, либо это какой-то у него кабинетный донжон без шика. Едва мы поднялись по лестнице, как сразу попали в какую-то гостиную, без всяких тронов, зато со стульями, обитыми красным бархатом. Они обступили камин с горой тлеющих углей, словно сразу предлагая гостям присесть и вытянуть ноги в мокрых сапогах, на специальные подставки. По стенам гобелены со стилизованными под средневековье сценами охоты на кабанов и битвами всадников. Наособицу, шикарное панно изображает героя, на вздыбившемся коне. Длинным копьем он пыряет здоровенный осьминожий пень с кривыми поленьями зубов. Причем сам рыцарь фотогенично улыбается в сторону ценителя искусства, что пришел посмотреть картину, словно говоря: «Вот какой я герой! Зацените мой лик полностью! Какой еще "шлем", посмотрите, как развеваются мои локоны! »

 Пол из неровных каменных плит, в том же стиле что и во дворе, разве что выложен из полированного мрамора, с желтыми прожилками. Никаких излишеств типа ковров не предусмотрено. Впрочем, судя по стойке с оружием возле входа, и мрачного вида секиры воткнутой в оружейное бревно, возможно это помещение используется не только для наград. Может ковер и был, но в него закатали и унесли труп очередного проштрафившегося придворного, так что он пока в химчистке. Ковер, не придворный, тот то уже наверное скормлен свиньям... Мне показалось или к лезвию секиры прилип клок волос? Брр-р.

Присесть нам никто не предложил, а сам барон быстро прошел к столу в конце комнаты, вещая на ходу:

– Я не привык говорить благодарности, тем более таким неопределенным жителям моего города как гномам. Но все же благодарю.

Барон обернулся и уже держал в руках...

– Это гномья кирка, старинной работы. Поговаривают, что в древности гномы орудовали ими и в шахтах, и в бою, если вдруг в подземелья прорывался враг. Как оружие оно сейчас вам бесполезно, однако, как инструмент очень может пригодиться гному мужчине.

«Бронзовая кирка гномьей работы. Мастер неизвестен, ... время и магия стерли почти всю силу, которую вкладывали древние гномы даже в свои самые простые изделия. Но часть свойств сохранилась. Урон колющий 45-55, дополнительный урон камню +50%, бонус урона по камню для гномов Х 2. Минимальная сила для комфортного использования 50.

О как. Насчет комфортного использования надо бы уточнить, но сейчас барон кажется ждет ответ. Я с достоинством поклонился. Ну в смысле качнулся корпусом, (толстая гномья шея не приспособлена к поклонам) и сказал:

– Благодарю вас, барон Лозадельский, что оценил мой небольшой вклад в поимку этого городского мерзавца. Но стоит отметить, что без доблестно и быстро отреагировавшего на мой запрос капитана городской стражи, толка бы от моей помощи не было.

Барон удивленно хмыкнул и поднял бровь и развел руками:

– Честно говоря, ожидал от гнома лишь угрюмое односложное бурчание вроде: «благодарю», ну максимум красноречия «благодарю, барон». А тут надо же, даже капитана стражи упомянул.

Дождавшись паузы, я ответил:

– Потому что он этого достоин! Возможно, мы можем еще чем-нибудь помочь Вашему городу?

Барон неопределенно хмыкнул и уставился на Кветку, все это время помалкивавшего у нас за спиной. Он быстро сказал:

– Я посмотрю, как можно использовать энтузиазм нашего гостя.

Барон взял со стола следующую вещь. К счастью девушка все это время не просто так молчала, а смиряла негодование и справлялась с выражением лица. Поэтому улыбнулась барону, торжественно вручившему ей второй подарок, вполне лучезарно:

– Благодарю вас за эти замечательные пяльцы для вышивания, и великолепное веретено зеленого цвета... Радикально зеленого!.. Хоть мое участие и ограничивалось клеткой, путами и кляпом, все-таки да. Немножко, но поучаствовала.

Барон развел руками:

– Нет, милая гнома, Кассиди. В действительности ты сыграла главную роль в этой компании. Роль ключа, что наконец открыл запертую дверь, которую мы долго ломали и не могли взломать.

Тут уж у «милой гномы» брови взлетели, даже улыбка потеплела по-настоящему. А барон продолжил: