Эжени флиртовала… Женщины времен Июльской монархии

И наконец, существует серьезный документ, который окончательно разрушает версию о тайной женитьбе в Италии. Это – копия, собственноручно снятая госпожой дю Кайла с одного из писем Марии-Каролины из Блея, адресованного Оливье Бурмону и пришедшего в Гаагу 12 апреля 1833 года, то есть за два месяца до родов. Письмо, очевидно, было зашифровано:

«На всю свою жизнь, дорогой мой Оливье, я сохраню признательность к Вам за то, что Вы сообщили мне о чувствах графа Эктора. Я сама напишу ему о том, как я признательна и тронута его предложением, которое с глубокой благодарностью принимаю, и заверю его в том, что отныне сделаю все, что в моих силах, чтобы он был счастлив.

Я полагаю, очень важно, чтобы он со всей осторожностью и как можно скорее отправился в Неаполь с тем, чтобы зарегистрировать бракосочетание, и потом подождал меня там. Я, естественно, оставляю за собой право обеспечить по контракту судьбу Эктора, когда прибуду в Италию и ознакомлюсь с состоянием моих дел. Я воспользуюсь этим столь деликатным его разрешением сослаться на него, если будет нужно. Но думаю, что этого не потребуется. В моем письме к графу Л… говорится о том, что я полностью согласна принять его в качестве супруга. От него же я прошу через вас хранить все в абсолютной тайне от всех, кроме его отца, если, конечно, он сочтет нужным все рассказать своему родителю. Само собою разумеется, что для неаполитанского короля, для его семьи и для всех моих родственников брак этот был заключен во время моего пребывания в Италии, но возможность узнать об этом они должны получить не ранее, чем я обрету свободу.

Если уж придерживаться версии краткосрочной поездки в Голландию, то поездка эта могла иметь место только в период с 15 августа по 15 сентября. Мне нет необходимости заверять Вас в моей искренней дружбе и говорить, насколько я тронута этим новым доказательством Вашей преданности» [32] .

Значит, граф Луккези-Палли всего лишь подставное лицо? Но кто же тогда отец Анны-Марии-Розалии?

Даже современники тех событий отказались от мысли установить его личность.

32

Это письмо принадлежит принцу де Бове.

– Дело в том, – говорили они обескураженно, – что это не первая такая слабость герцогини. Помните о ее неожиданных исчезновениях в Росни, в Бате? Уже тогда это наводило на размышления. После рождения ребенка в Англии появляется ребенок в Вандее. Да, эту неаполитанку целомудренной не назовешь [33] .

Ну так что же из того?

Большинство современных историков полагают, что отцом «ребенка из Блея» был молодой и соблазнительный нантийский адвокат Гибур, проводивший долгие вечера теа-а-тет с Марией-Каролиной в мансарде дома по улице От-дю-Шато. Но это все только одни предположения, и ни один официальный документ это не подтверждает.

33

Цитируется по Ж. Люку-Дюбретону.

А посему из осторожности мы присоединимся к мнению графини де Буань, которая пишет в своих «Мемуарах»:

«Не знаю, останется ли для истории тайной имя настоящего отца. Лично мне оно не известно. Думаю, следует ли сделать такой же вывод, какой сделал Шатобриан, ответивший мне на этот вопрос так:

– Ну кто вам может назвать имя, коль она сама этого не знает?..» [34]

Глава 5 Господин Тьер женится на дочери своей любовницы

34

Графиня де Буань сообщает также о том, что маленькая Анна-Мария-Розалия была отдана «некоему посреднику, как громоздкий и компрометирующий сверток». Бедное дитя пробыло там неделю. Девочка умерла зимой 1833 года…

Мужчине не понравиться не можетТо, что любимая поесть ему предложит.Ее стряпня всего и всех ему дороже!Любовь и кухня. Песня XVIII века

После ареста герцогини Беррийской Тьер поспешил к госпоже Досн для того, чтобы сообщить ей о своем успехе.

Едва он произнес первые слова, как супруга сборщика налогов министерства финансов, облегченно вздохнув, поспешно начала снимать с себя одежду. Она была столь эмоциональной, что при всякой хорошей новости «у нее начиналось почесывание в потаенных местах».

Быстро раздевшись, она тут же затащила Тьера на кровать, раздела его с ловкостью лущильщицы гороха и, по очаровательному выражению некоего репортера того времени, «пригласила его потоптать свою лужайку».

Маленький Адольф, приведенный своим политическим успехом в боевое состояние, немедленно на эту лужайку взобрался и стал выделывать тысячи мальчишеских выходок, которые очень посмешили бы зрителей, если бы эти вещи не проделывались втайне от всех.

По окончании «сеанса любви» госпожа Досн и ее маленький «великий человек» завели долгий и нежный разговор.

– Ты обязан воспользоваться своей победой, – сказала Софи. – Судьба позволила тебе, блестяще завершив дело, начать карьеру министра, поэтому постарайся, пока члены правительства аплодируют тебе, выйти через парадную дверь!

Обессиленный Тьер, зарывшись в подушки, прошептал:

– …И потом подождать, чтобы они предложили мне более важный пост?

– Ты правильно меня понял. Но только будь начеку. Тебе нужен портфель министра торговли и общественных работ. Тогда у тебя окажутся в подчинении Архив королевства, музеи изящных искусств, театры и «Опера». И в твоих руках будут все нити, которые открывают дверь Французской академии…

Адольф сразу же сообразил, за какую веревочку следует дернуть для того, чтобы открылся замок заветной двери. Встав с постели, он принялся ходить, голый, взад-вперед по комнате, строя вслух проекты великих свершений:

– Я закончу сооружение Триумфальной арки и отреставрирую памятники Парижа, которые сейчас пришли в упадок и разорение: базилику Мадлен, Пантеон, Колледж Франции, Вандомскую колонну, Музей изобразительных искусств, Бурбонский дворец…

Госпожа Досн улыбнулась:

– И тогда мой Адольф станет членом Академии…

Эта перспектива пришлась Адольфу Тьеру по душе.

Не говоря ни слова, он вновь вскарабкался на кровать и быстро отыскал место, где бы он мог «погасить» свое возбуждение…

Через несколько месяцев маленький марселец пункт за пунктом выполнил всю программу действий, составленную любовницей.

31 декабря 1832 года он получил портфели министра торговли и общественных работ. И немедленно распорядился приступить к реставрации всех исторических памятников Парижа. Он занялся установкой обелиска и заказал статую Наполеона.

Последняя инициатива стоила ему многих язвительных насмешек:

«Только постарайтесь не рассмеяться, – писал некий репортер. – “Монитор” официально сообщил нам о том, что недавно была отлита статуя Наполеона и что господин Тьер лично руководил этой операцией. Можете себе представить статую Наполеона, отлитую по инициативе облеченного властью карлика, который мог бы уместиться в сапоге статуи императора? Что же касается статуи самого господина Тьера, то мы не нашли для нее лучшего места, чем Вандомская площадь, где он смог бы уместиться как раз между ног Наполеона…»