Ёжиково молоко

– Нахуя ж ты, Виталиг, дедушке своему покоя даже после смерти не даешь, долбоеб нинасытный? Походу придется тебя с собой забрать, будешь мне про вечный май петь в десятом кругу ада. А еще, -грит, я знаю, что ты сделал прошлым летом. Ухахахаха!

Я хуй его знаю, чем там Виталик прошлым летом занимался. Дрочил походу, но после всей этой инсталляции он пиздец как шустро преобразился. Интерес к медалям дедушкиным утерял наглухо. Попутно словил какой-то лютый столбняк, и перекрытия свои чердачные себе прямо на сандалики уронил. Мне кажется, что я даже успел рассмотреть момент, когда его остатки разума, собрав скудные пожитки, шустро упиздили за горизонт, нихуя не попрощавшись. Так что стоит наш Виталик побелевший, дрожит па типу стиральной машинки в режиме отжима, крестится остервенело обеими руками, и мычит несуразицу,

– Не забирай меня, бабайка… Я у мамы один… и вообще у меня от армии освобождение, по причине плоскостопия.

А потом вдруг что-то в его башке коротнуло окончательно, и он без всяких экивоков сквозанул на сверх космических скоростях куда-то в сторону Кишинева, перепрыгивая через оградки. Никогда подобной прыти в нем не замечал, хуй догонишь на велосипеде. Пришлось нам с Вованом вдвоем Шевчука старшего закапывать. Ну а хули делать, если этот еблан Виталик совсем юмора не понимает. Я, пока Виталик мне про вечный май напевал, Вовану по телефону позвонил, попросил подсобить нам немного, заодно и клоуна этого разыграть, чтоб не грустил почем зря. Одна петарда, старый противогаз и рваный мешок с тяпкой, вот весь антураж нашего низкобюджетного фильма ужасов.

Только Виталик после произошедшего аттракциона конкретно свои взгляды на жизнь пересмотрел, даже медали продавать отказался, грех говорит это. Бухать перестал, в церковь по выходным записался. Сейчас в семинарию собирается поступать, хочу, грит, экзорцистом быть, как Ван Хельсинг. Так что если вы случайно в церкви вместо очередной молитвы услышите, как батюшка под гитару орет «где он май… вечный май…» это по любому Виталик религиозный обряд проводит.

Школа

Коля сидел за партой и увлеченно рисовал в своей тетрадке половой хуй. Вообще-то он рисовал ненавистного учителя по математике Константина Петровича Богомолова, но все равно получался эрегированный половой хуй. Даже нарисованные галстук и очки, не особо добавляли сходства с преподавателем.

Кому-то могло показаться странным, что на уроке математики Коля рисовал хуй. Не пизду, не жопу, и не резиновый фалоимитатор «Супер реалистик Кинг», который его мама прятала в нижней полке старого комода, а именно хуй. Ушлый детский психолог наверняка смог бы найти этому подходящее научное объяснение, а придирчивый искусствовед возможно усмотрел бы в этих рисунках некое влияние неоэкспрессионизма. Но говоря откровенно, ничего другого Коля делать, попросту, не мог.

С самого рождения его руки были заточены исключительно под хуй. В чем, скорее всего, виновата была наследственность, так как Колин отец, Арчибальд Эдмундович Коноплянников, на протяжении последних 30 лет слыл ведущим, а по совместительству и единственным, врачом-венерологом Темижбекской районной поликлиники. И путем несложных статистических подсчетов, можно предположить, что Арчибальд Эдмундович передержал в своих руках хуев гораздо больше чем популярная Темижбекская проститутка тетя Люся из второго подъезда, хотя его доходы и были не в пример ее скудней.

Однако, Коля, несмотря на свои врожденные способности, идти по стопам отца, Арчибальда Эдмундовича, и становится врачом-венерологом Темижбекской районной поликлиники, категорически не хотел. На данный момент он хотел стать пиратом Карибского моря, новые кроссовки и подрочить. Причем больше всего именно дрочить.

В это время Эмма Викторовна Чистоплюева, в прошлом первая красавица Темижбекского района 1947 года, а ныне директор Темижбекской средней школы имени Луначарского сидела у себя в кабинете, и высунув язык, тоже рисовала в своем ежедневнике половой хуй. Точнее она рисовала учителя математики Константина Петровича, которого давно и безнадежно хотела, но все равно у нее получался эрегированный половой хуй. Не то чтобы у Эммы Викторовны руки были заточены под хуй. Такого сказать, про заслуженного учителя страны и кандидата филологических наук, не мог ни один здравомыслящий человек. Но в настоящее время Эмме Викторовне очень не хватало полового хуя. Последний раз она постигла радости вагинального, а заодно и орального, секса в октябре далекого 1992 года, отдавшись в подсобке пьяному завхозу дяде Васе, но с тех пор, как его подкосила абсолютная импотенция, для Эммы Викторовны настали черные дни. Посему, все, что она сейчас хотела, это Константина Петровича и ебаться.

Константин Петрович Богомолов сидел на уроке математики, и рисовал в своей тетради, с конспектами, крокодила. На самом деле он рисовал половой хуй, но в силу небольшой криворукости, и интеллигентного воспитания у него получался крокодил. Крокодил был удивительно похож на похотливую директрису школы Эмму Викторовну Чистоплюеву и тупого ученика 6 класса Колю Коноплянникова. Константин Петрович ненавидел их в равной степени, и если чего-то и хотел, то больше всего их мучительной смерти от стрептококковой пиодермии и покурить.

Первым не выдержал Коля, который, не дожидаясь перемены, закрыл свою тетрадку, и отпросился в туалет, чтоб там наконец то вдумчиво и спокойно подрочить на спрятанную в кармане фотографию Вуппи Голдберг. Второй не выдержала Эмма Викторовна, которая, закрыв ежедневник, пошла посмотреть, чем занимается Константин Петрович, с целью, при возможности, предаться с ним разнузданным половым сексом. Третьим не выдержал Константин Петрович, который, сказав детям продолжать решать примеры из учебника, вышел из класса, имея желание покурить хранившийся в кармане косяк.

Константин Петрович, стоял у открытого окна школьного коридора, глубоко затягиваясь дымом чуйской конопли, когда сзади раздался голос Эммы Викторовны.

– Константин Петрович, голубчик, мне надо с вами поговорить.

Константин Петровичи закашлялся и выбросил окурок в окно, а Эмма Викторовна, схватив его за ремень, поволокла в находящийся поблизости мужской туалет.

Коля, закрывшись в кабинке туалета, мысленно раз за разом особо извращенно сношал американскую киноактрису Вуппи Голдберг, совершая поступательные движения правой рукой и во всю приближаясь к бурному оргазму. Услышав посторонний шум, он неожиданно для себя замер и посмотрел в щелку. Там он увидел, как директор школы, Эмма Викторовна Чистоплюева, прижав учителя математики Константина Петровича Богомолова к стене, расстегивает ему брюки, а Константин Петрович, вяло сопротивляется, и, хватая ртом воздух, просит о пощаде. Нихуя себе, подумал Коля, и опершись о дверь, продолжил дрочить, подсматривая как Эмма Викторовна делает то же самое с хуем Константина Петровича. После очередного резкого движения, щеколда кабинки мужского туалета, коряво прикрученная еще пять лет назад пьяным завхозом дядей Витей, не выдержала, и Коля Коноплянников кубарем вывалился наружу, продолжая инстинктивно сжимать в одной руке хуй, а в другой фотографию темнокожей кинозвезды.

Пиздец, подумала Эмма Викторовна, увидев Колю Коноплянникова, и, на всякий случай, выпустила из рук хуй Константина Петровича. Пиздец, подумал Коля, посмотрев на Константина Петровича, и зачем-то спрятал фотографию Вуппи Голдберг. Крокодил, подумал Константин Петрович, глядя по очереди на Эмму Викторовну и Колю Коноплянникова, и обреченно ебнулся в обморок.

Вот так, благодаря увлечению спортивным онанизмом, и небольшой случайности, Коля Коноплянников, за неразглашение увиденной картины, стараниями Эммы Викторовны стал круглым отличником и лучшим учеником класса. Константину Петровичу Богомолову, за проявленную слабость и бесхарактерность был объявлен строгий выговор. А Эмма Викторовна Чистоплюева с тех пор ебалась только с учителем физкультуры и только в нерабочее время.

Изнасилование

Недавно с подружкой фильм один смотрел по телевизору, в рамках культурной программы, «я плюю на ваши могилы» называется. Про то, как несколько озабоченных чикатил похитили телку, и сношали ее особо извращенно, в течении получаса. Режиссер сто пудов маньяк какой-то. А потом она сбежала, и за оставшийся час-десять устроила им кровавый геноцид, в стиле кошмара на улице вязов, угондошив каждого по отдельности, без всякого суда нахуй и следствия. Хуйня, короче, а не кино. Особенно перед сексом. Я потом, когда подружку ебал, по заднице и то лишний раз шлепнуть опасался. Куда нахуй, еще затаит обиду, и переебет меня ночью мультваркой по башке, в защиту своей поруганной половой свободы. Ну его нахуй такие волнения для психики.