Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования

Не осудите меня за неодолимое желание написать вам несколько строк по поводу обстоятельства, которое сильно меня огорчило. К удивлению моему, мне сказали, что мне приписывают какую-то заметку о Ф. М. Достоевском, напечатанную в "Петербургской газете" [1712] . Я ее не видал и о сю пору не знаю ее содержания, а потому и не обратил на эти слова внимания, но потом пришел Лейкин и сказал, что и вы тоже имеете такую уверенность, которую он, однако, поколебал в вас, назвав вам настоящего автора. Значит, вы считали возможным, что я, написав статью против покойного, потом пришел к нему в дом и шел за его гробом… Это ужасно! Зачем вы сочли меня способным, на этакую низость? Какой повод я дал для этого всею моею не бесчестною жизнию? <…> О Достоевском я имею свои понятия, может быть, не совсем согласные с вашими (то есть не во всем), но я его уважал и имею тому доказательства. Я бывал в критических обстоятельствах (о которых и вы частью знаете), но у меня никогда не хватило духу напомнить ему о некотором долге, для меня не совсем пустом (весь гонорар за "Леди Макбет"). Вексель этот так и завалялся. Я знал, что требование денег его огорчит и встревожит, и не требовал [1713] . И вот, едва он умирает, как мне приписывают статью против него…"

1712

Речь идет об анонимном некрологе Достоевскому, помещенном в "Петербургской газете" 30 января 1881 г., № 25. Автор его до сих пор не известен.

1713

Рассказ Лескова "Леди Макбет Мценского уезда" был впервые опубликован в журнале Достоевского "Эпоха". — 1865. — № 1. Гонорара за нее, видимо, в связи с финансовыми затруднениями редакции, Лесков не получил.

20 мая 1867 г. он писал Е. П. Ковалевскому:

"Векселя своего на г. Достоевского я не представляю, потому что литератор этот нынче, как говорят, сам в затруднительных обстоятельствах…" (Собр. соч. — Т. X. — С. 266).

И еще немало горьких слов говорит Лесков далее о клевете на него литературной братии, от которой он "много, много страдал" [1714] .

Вероятно, под впечатлением преждевременной смерти Достоевского у Лескова в эти дни созревает мысль посвятить памяти покойного писателя недавно задуманную им серию очерков о религиозном движении в фабричной среде.

Работать над этой серией, озаглавленной сначала "Кустарный пророк", Лесков начал еще при жизни Достоевского, получив от главного героя рукопись его записок.

1714

Собр. соч. — Т. XI. — С. 249-251.

16 октября 1880 г. Лесков писал редактору "Исторического вестника" С. Н. Шубинскому: ""Кустарный пророк" будет готов к 20 или 10 ноября", и далее: "Но на работу у меня действительно есть спрос <…> в "Русской речи" и в "Руси", с которыми мне удобно, потому что я разделяю их взгляды на интересующие меня вопросы веры и народности <…> Два письма Аксакова очень интересны по его оценке моих скромных работок в вашем "Вестнике". Ласка идет до того, что и говорить застенчиво, а гонорар предоставляет самому себе назначить свободною рукой, лишь бы были "праведники"" [1715] .

1715

Там же. — Т. Х. — С. 472-473.

Известно лишь одно из упомянутых писем Аксакова к Лескову, 10 октября 1880 г. (Исторический вестник. — 1916. — № 3. — С. 792-793). На подлиннике помета Лескова: "80 (начало сближения)". — ЦГАЛИ. — Ф. 275. — Он. 1. — Ед. хр. 193.

Общность взглядов на высокие моральные качества, связанные с религиозностью русского человека, и возникшее взаимное расположение вызвали у Лескова желание сотрудничать в газете И. С. Аксакова "Русь" (которая начала выходить 15 ноября 1880 г.).

Однако идейная близость автора с редактором была порой обманчивой. Аксаков не разделял антиклерикализма Лескова. Обличение духовенства, пропитывавшее насквозь сатиру Лескова, Аксакову было не по душе.

Предполагая первоначально дать в "Русь" очерк "Дворянский бунт в Добрынском приходе", Лесков писал Аксакову 17 декабря 1880 г.:

"…но боюсь, что вы уж очень за архиереев-то… Стоит ли? <…> Надо бы им открывать очи и "умалять их оную непомерную пыху"" [1716] .

Очерк же о "Кустарном пророке" вполне соответствовал требованиям Аксакова — "лишь бы были "праведники"".

Недаром Лесков так характеризовал свое произведение в письме к Аксакову (11 февраля 1881 г.):

"Писано в вашем духе, как сапоги на заказ".

1716

Собр. соч. — Т. X. — С. 475.

Герой очерка Иван Исаевич говорил в действительности прямо устами самого Достоевского. Еще в детстве Иваня мечтал "о счастии всечеловеческом, о безгневности в едином богопознании" (гл. II); 16-ти лет он молил бога о послании "совершителя", способного соединить все религии, к делу, "которое, должно начаться с преславные державы Российские, ибо в том для Ивани не было сомнения, что только через нее может произойти святое дело — объединение всего мира"; он жаждал найти "путь к всеобщему спасению всего мира через русских людей" (гл. III и IV). Позже Иван Исаевич поставил себе целью — создать "среднюю веру", которая "всех бы обобщила, согласила и всех спасла, сначала русских, а потом через них — все языки" (гл. VI).

Эти рассуждения простого крестьянина соответствовали мыслям Достоевского, выраженным в последнем выпуске "Дневника писателя":

"Я говорю о неустанной жажде в народе русском, всегда в нем присущую, великого, всеобщего, всенародного, всебратского единения во имя Христово <…> Он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово" (XII. — 436).

Строки эти напомнил своим читателям и Аксаков, назвав их "пророческими" (в примечании от редактора в газете "Русь") [1717] .

1717

Русь. — 1881. — № 16. — С. 22. — Сноска.

Первые сведения о "Кустарном пророке" встречаем в письме Лескова к И. С. Аксакову 9 февраля 1881 г. (из Петербурга в Москву) [1718] :

"Работу для вас делаю и почти уже сделал. Это будет очерк социалистического движения среди рабочих петербургских фабрик и заводов. Они сделали удивительную штуку на текст Достоевского "нашему народу можно верить", — они всё истолковали в смысле евангельского нестяжания и устроили кружок "нестяжателей". Все, что зарабатывали, то и раздавали "слабым", а себе "ожидали милости от господа". Это длится с 1865 года и оставалось никому не известно до тех пор, пока, головщик" бессребреников сам "пошел заявиться Мизенцову" [1719] . Тот его слушал и смеялся, а потом послал к митрополиту. Митрополит [1720] и слушать не стал, а "списание" их о средствах "возвеличить Россию очищением пути грядущему Господу" (4 тома!!) — сдал в архив.

1718

Письма Лескова к И. С. Аксакову хранятся в ИРЛИ (Ф. 3. — Оп. 4. — Ед. хр. 337), Несколько строк из писем 9, 13 и 17 февраля неточно процитированы в кн. Горячкиной М. С. Сатира Лескова. — М., 1963. — С. 112, 113. Одна фраза из письма 19 февраля — в кн.: Гебель. В. А. Н. С. Лесков. — М., 1945. — С. 169.

1719

Николай Владимирович Мезенцев (1827-1878) — шеф жандармов и начальник III Отделения; убит 4 августа 1878 г. С. М. Степняком-Кравчинским.

1720

Исидор, митрополит Новгородский и С.-Петербургский (Яков Сергеевич Никольский; 1799-1892). Свидание главы "обнищеванцев", Ивана Исаевича, с Мезенцевым и с Исидором подробно описано Лесковым в XXIV гл. очерка.

У меня все черновые этого поэтического бреда, который сам по себе интересен, но сердца этих людей "фабричного отребья" — еще интереснее. Именно "всем можно верить", — всё способны перетолковать "во славу божью и славу России". И не забудьте, что ведь все обеспорточнились до последнего лохмотья!.. И последнее у них обобрала дама, нигилистка, перешедшая в ирвингизм и сотрудничествовавшая у Цитовича в "Береге" [1721] … Все это курьезно, тепло и вам к масти. Называется это "Кустарный пророк. — Религиозное движение в фабричной среде". Будет это просто, но цельно и тепло, и, кажется, может способствовать изменению взгляда на "воспламенимость безнравственного фабричного элемента". — Очерк объемом в 2-2 1/2 листа. Если нужно скоро, и если мне верите, то можете начинать, не ожидая конца, и в таком разе напишите, — я вам тотчас вышлю начало, а потом и конец. Суть дела вы теперь знаете: фабричные — те же русские люди, стоящие доверия, а не "элемент социализма". Эпиграф взят у Достоевского "можно верить"".

1721

О посещении Иваном Исаевичем заинтересовавшихся им членов петербургской "апостольской общины" ирвингиан и о неблаговидном поступке "апостольской сестры", сотрудницы "Берега", Лесков написал в XXV главе "Обнищеванцев".

Через два дня — 11 февраля — Лесков продолжает:

"Ожидаю ответа и привета. Первую порцию (на один номер) дал переписывать. 14-го могу выслать. Называется так:

Фабричный пророк. очерк (из рассказов о трех праведниках)

(Эпигр<аф>) "Нашему народу можно верить, — он стоит доверия"

Ф. Достоевский [1722]

Отвечайте: все ли переписывать и присылать сразу, — или можно посылать по частям? Писано в вашем духе, как сапоги на заказ. Иного, более подходящего сюжета сейчас изобрести не могу. Рассказ о живом человеке, — с его согласия. Он старик, ткач.

1722

Слова, взятые эпиграфом, Лесков или процитировал по памяти, или, вернее, изменил для большей выразительности.

Достоевский пишет в последнем выпуске "Дневника писателя" (январь 1881 г., глава первая):

"Да, нашему народу можно оказать доверие, ибо он достоин его" (XII. — 438).

Н. Лесков"

Дальнейшие письма Лескова к И. С. Аксакову посвящены той же теме.

13 февраля

"Я получил вчера ваше письмо от 11-го февраля [1723] , но еще прежде его получения предпринял все, что вы пишете, и как вы думаете. Первая долька переписывается; студентка, занятая этим делом, принесет тетрадку завтра (14); вечером я прочту и еще раз поправлю, а 15 или много что 16-го пошлю вам заказным письмом. — Затем задержки не будет. Делил я, имея в виду все, о чем вы пишете, — т. е. возможную цельность эпизодов; интерес, заостряемый к концу каждого отрывка, и размер, сообразно месту в издании. Это все мы знаем в тонкость; но другое дело достоинство рассказа. Вы меня немножко смущаете большими ожиданиями "художественности"… Рассказ будет может быть жив, может быть интересен, — несомненно оригинален и правдив и представит такую группу честнейших чудаков из самого "отребья", что порою это даже невероятно, но все это развивается свитком, лентою, без апофеоза, даже без "кульминационной точки".

1723

Это письмо Аксакова к Лескову не дошло до нас.