Фабий Байл. Прародитель

Эта информация могла пригодиться, если в будущем братство Солнечного Удара решит его побеспокоить. Байл не сомневался, что они потребуют от Мордрака возмещения. Тот был бы счастлив отправить их по следу «Везалия», но было слишком поздно. После отлета с Грандиозной преследователей не было видно. Даже слуги Мордрака отказались от погони, когда «Везалий» активировал батареи и зачистил окружавшее пространство от вражеских кораблей. К тому времени, как корсары поймут, куда они исчезли, уже ничего нельзя будет сделать.

Если, конечно, столкновение на Грандиозной не было частью какого-нибудь многосложного плана за авторством арлекинов. Это бы объяснило, почему корсары до сих пор не объявились. Байл поморщился: эта мысль ему не нравилась. Если так — значит, арлекины входят в список тех, кто хочет вмешаться в его планы, а они — существа малопонятные, нелогичные и непредсказуемые.

И тут на мгновение ему показалось, что он находится в камере с пленницей. Байл замер, отказываясь верить в то, что видит. Изящные силуэты танцевали вокруг лежащей без сознания пленницы, словно знали, что на них смотрят, и их движения гипнотизировали, казались ирреальными… А потом они исчезли, словно их и не было. Байл моргнул и вывел на экран пикт-потоки с нескольких камер.

Ничего… В голове пульсировала тупая боль, и он потер лицо. Галлюцинация. Видения посещали его время от времени: тем чаще, чем сильнее разрушалось тело. К тому же он не спал… Он не помнил, как долго. Ему надо было отдохнуть. В первую очередь телу, но и разуму тоже.

Но потом. Потом. Он отключил трансляцию из камеры и отвернулся.

— Принесите мне объект Р-12,— сказал он жестче, чем собирался. Пробирочники бросились выполнять приказ, карабкаясь по цилиндрическим контейнерам, выставленным вдоль дальней стены.

Контейнеры были сделаны на заказ одной знакомой адепткой — госпожой Шпор с Квира. Темные Механикум могли быть полезными, особенно когда его медицинское оборудование времен Крестового похода начинало приходить в негодность. Он улыбнулся, вспомнив теплые вечера на медной веранде госпожи Шпор, высоко над морем смога, которое скрывало черные плотофабрики Квира. Сколько прекрасных минут они провели тогда за дискуссиями об искусстве консервации сырья.

— Исключительное создание, — произнес он.

Бормочущие пробирочники вытащили из контейнера тело, которое он запросил. Оно блестело от консервационных жидкостей и было усеяно десятками катетеров. Самым сложным в его деле было сохранение материала в свежести. Именно для этого были нужны контейнеры. С мертвечиной можно было многого добиться, но для того, чтобы продвигаться вперед, ему нужно было свежее сырье. Живые тела предоставляли больше возможностей для исследований, чем мертвые.

— Положите его на стол, — приказал Байл, изучая диагностические данные. Он заполучил этого псайкера, напав на один из Черных кораблей Империума. Вспомнив об этом, он фыркнул. Если и были в Галактике более вопиющие случаи загубленного потенциала, он о них не знал. Лоялисты скармливали Императору-трупу миллионы душ, и все в попытке отсрочить неизбежное.

— Они с Абаддоном друг друга заслуживают, — сказал он пробирочнику. Недоразвитое существо подняло на него пустой взгляд. Он до сих пор не знал точно, как много они понимают, но не видел смысла ограничивать их образование. Когда-нибудь им придется самим заботиться о себе. Они должны были знать, что их ждет.

— Адаптация и эволюция, а не стагнация. Управляемая адаптация, должен уточнить. Бесконтрольные мутации, по правде говоря, хуже стагнации. Случайность нас всех погубит. — Он повернулся к телу и осмотрел его на предмет повреждений. Ничего не обнаружив, он приступил к работе. Тело принадлежало сильному псайкеру, наделенному разнообразными способностями, в том числе базовым умением контролировать органы чувств. В целях предосторожности Байл заморозил ему почти все основные нервные узлы и замедлил работу мозга ровно настолько, чтобы псайкер перестал быть угрозой, но не получил необратимых повреждений. В будущем он еще мог послужить в качестве оружия. А пока достаточно будет пробы мозга. Его способности можно было привить другим людям и усилить, создав подобие психического тумана, способного скрыть флот от чужих глаз. И Байл не сомневался, что в сочетании с пробами, взятыми у пленницы, из мозга получится создать органы чувств, которые одновременно укажут им путь к добыче и позволят подобраться к ней незамеченными.

Хирургеон возбужденно зашевелился: ему не терпелось приступить.

— Начинаю с разреза на левом виске, — произнес Байл.

Двери в лабораториум с шипением раскрылись. Байл не поднял голову. Он знал, кто это. Только одному члену Консорциума позволялось входить без предупреждения.

— Арриан… Пришел понаблюдать за моей техникой? — лезвия хирургеона блеснули, и он добавил: — Насколько помню, ты давно не практиковал краниотомию.

— Жаль тратить столь ценный экземпляр на такую примитивную задачу, как вторжение. Особенно после всех усилий, затраченных на то, чтобы заполучить его, — отметил Арриан, скрестив руки на груди и наблюдая за работой хирургеона.

— Давай не будем забывать о пробах, взятых у других пленников, — сказал Байл, пока хирургеон отделял плоть от кости, — Никогда нельзя упускать свой шанс, Арриан. Способности этого субъекта будут незаменимы в предстоящем деле. Мы пожертвуем малостью, чтобы получить многое.

— Но зачем мы вообще в этом участвуем? — спросил Арриан, — Олеандру нельзя доверять. Как и Блистательному. Они нам не союзники.

— Да, не союзники. И тем не менее мы здесь. Тебя это беспокоит?

— Это не беспокойство, а простое любопытство, главный апотекарий, — ответил Арриан.

— Я вижу, — Байл наконец поднял взгляд от работы: — Ты незаконченный проект, Арриан. Кто знает, чем ты станешь, когда закончишь отрезать то, чем ты был.

Порой Байл забывал, как умен Пожиратель Миров. Отойдя от диагностического стола, он продолжил:

— Зачем, спрашиваешь ты… Если ты вполовину так наблюдателен, как я думаю, ответ должен быть тебе очевиден. Что есть у эльдаров, чего нет у нас? — Байл не стал ждать ответа: — Долгая жизнь. Более того… Вечная. Их мысли и воспоминания живут тысячелетиями. В их случае это форма самозащиты. В моем же — свобода. Свобода от сломанной, рассыпающейся оболочки. Свобода от сложных и опасных операций. Ты только представь себе разум, способный мгновенно переноситься из одного тела в другое.

Арриан медленно кивнул:

— Вам нужны камни душ.

— Не только. Сами по себе камни бесполезны. Мне нужна чистая призрачная кость. Мне нужен механизм переноса. Мне нужна информация, Арриан. И я собираюсь ее заполучить.

— Их провидцы, — сказал Арриан.

— Наконец-то ты начинаешь меня понимать. Да, их провидцы. Не живые, конечно. Но мертвые… Мертвых заставить говорить проще, чем живых. — Он указал на черепа Арриана, и Пожиратель Миров рефлекторно коснулся их.

— Вот зачем, — продолжил Байл, — Теперь ты понимаешь, почему я подвергаю себя неизбежной угрозе предательства от наших союзников? Энтропия. Мое тело гниет до костей. Я должен одолеть свою болезнь, пока она не разрушила фундамент завтрашнего дня. — Он повернулся обратно к столу. — Поэтому есть смысл рискнуть и присоединиться к этой авантюре, поставив на карту немного с таким трудом добытых ресурсов.

Арриан помолчал. Затем отозвался:

— Как скажете, главный апотекарий.

Глава 13 Предательство

— Смотришь, как гаснут звезды? — спросил Олеандр, глядя сверху вниз на своего товарища-Узника. Мерикс проигнорировал его, как игнорировал с тех пор, как Олеандр прибыл. Он сидел у края огромного смотрового окна, одного из нескольких на «Кваржазате», и разглядывал пустоту. Заслонки были подняты, открывая взгляду усыпанный звездами космос. Где-то внизу располагались тактикум-залы крейсера, а прямо из-под окна выходили гигантские стволы орудийной батареи, покрытые странным подобием вздувшихся вен.