Фабрика драконов

Боже сохрани этих детей, если ее возбудитель мутировал.

Храни Бог вообще всех детей на земле.

Глава 39

Хранилище «Глубокое железо».

Суббота, 28 августа, 1559.

Остаток времени на Часах вымирания:

92 часа 1 минута (время местное).

Распинав наконец ящики, я вскочил на одно колено и выхватил резервную «беретту».

— Чисто! — послышался знакомый рык.

Рядом всплыл Симс (переносица со шрамом, один глаз заплыл) со своей М-4.

— Чисто! — эхом, проорал откуда-то Банни. Вскоре, разгребая завалы из коробок и папок, с правой стороны возник и он.

— Сержант, а где у нас противник? — с напускной суровостью спросил я, найдя и водрузив на место шлем с прибором ночного видения.

Вместо ответа Банни точечным фонариком посветил на приоткрытую заднюю дверь. Подобравшись, пинком закрыл ее. Внутренний замок был сломан.

— Что, в погоню?

— Нет. Баррикадируемся.

Вместе с ним мы дружно стали закладывать ящиками обе двери. Старший задумчиво наблюдал за нашими стараниями со стороны.

— Чего? — спросил я, отвлекаясь.

— Слушай, кэп, а тебя, часом, последним ящиком по башке не долбануло? Или мне провести проверку на вменяемость: расспросить, кто есть ты, а кто президент Североамериканских Штатов и все такое? А, капитан?

— Я — это я, а вице-президент, как у меня записано, жопа с ушами.

— Тогда ладно, — ухмыльнулся Старший. — Жить будешь.

Банни, сидя на полу, снежинками накладывал пластырь на длинный тонкий порез на бедре.

— Вообще было прикольно. — Он, хмыкнув, покачал головой. — Не знаю, парни, как вас, а меня лично начинает понемногу притомлять, что на нас устраивают засады всякие ублюдки, которых мы даже ни разу не обижали. Я в смысле, что вообще это было? Из-за чего сыр-бор? А недавние нелюди кто: йети и компания?

— Типа того, — сказал я, оглядывая то, что осталось от русских спецназовцев.

— Ты, кэп, сам-то понятие имеешь, во что мы врюхались? — поинтересовался и Старший.

— Да вот, въезжаю понемногу, — ответил я, не особо распространяясь. — По крайней мере, становится ясно, что здесь одно и то же выискивали две команды.

— Три, — поправил Старший. — Если тут где-то еще и «Пила».

На это я не сказал ничего. Если «Пила» находилась в этом хранилище и не вышла даже на звуки перестрелки, значит, вести о ней речь не приходилось. Старший все понял по моему лицу и не стал углубляться. Банни, поочередно нас оглядев, лишь тихонько ругнулся.

Лучи фонариков хорошо освещали помещение. Схватка с русскими происходила преимущественно в одном углу, v двери, через которую ворвались мы. Эта часть комнаты представляла собой поистине адское побоище с растерзанными трупами. Смертей я повидал немало (да и сам, чего греха таить, не раз и не два был им причиной), но это зрелище вгоняло в невольный ступор. От такого изуверства хотелось брезгливо отвернуться, что было бы, увы, не лучшим выбором. Отрицание — всегда волчья яма: ты предпочитаешь о ней забыть и потом неминуемо в нее попадаешь.

Старший, вынув магазин из своей винтовки, узрел там всего три патрона и приткнул новый, бережно переложив в карман патроны из старого.

— Кэп. Знаешь, я или стар становлюсь для такой хрени, или нас и впрямь чуть в задницу не отымели всего двое бойцов. И отымели бы, кстати, если б ты одному перышком губу не пощекотал.

— Не-не, кроме шуток, — заметил и Банни. — Один из тех ребят прямо-таки выдрал у меня винтовку из рук. А ты знаешь, это не так просто сделать. Я ему аж четыре раза от всей души вписал: два апперкота, хук в подреберье и навес с правой. А ему мои удары, похоже, как перхоть с лацкана стряхнуть, даже не хрюкнул. Я так себя, пожалуй, уважать перестану.

У Банни, между прочим, размер бицепса пятьдесят пять сантиметров — сам мерил, — и подковы с монетами он гнет даже не на спор. А уж когда боксирует по перчаткам спарринг-партнера, у того руки враз немеют до локтей. Сейчас синие глаза Банни, обычно такие задорные, были озадаченно-встревоженными.

— Он прав, кэп, — солидарно кивнул Старший. — Я в этих козлов полный магазин высадил, а их едва откинуло. И уж точно не повалило. Тут, наверное, дело в какой-то особой броне, которая поглощает удар, как я не знаю что. Лишь когда я ему прямиком в голову всадил, он наконец показал хвост и нырнул за ящики. А до тех пор… в общем, сдерживать сдерживал, а урона гадам никакого.

— Я что-то таких жилетов и не припомню, — покачал головой Банни.

— Одного из них, — продолжал Старший, — я, верно, хорошенько прошил по ногам. Не того, что ты чикнул, а второго. Ушел прихрамывая. Другой бы на его месте полз чуть живой, со столькими-то дырками. Я вот что думаю: а может, они оттого такие крепыши, что на них какой-нибудь наружный экзоскелет — как, понимаешь, у членистоногих? А что, сейчас такие, говорят, поступили в разработку…

— Да ну, Старший, перестань, — не стал слушать Банни. — Жесткий-то он и вправду был, но за счет костей и мышц: я сам кулаками прощупал.

— Резиновые подушки с перегородками, как на матрасе, да металлические распорки — вот тебе и все кости с мышцами, — стоял на своем Старший. — А при общем гвалте…

— Неважно что, — рассудил я, — но у них это было, а у нас нет. Хорошо еще, что получилось их вытурить. Сронить мы их не сронили, но хоть у самих голова цела, поэтому ставим себе плюсик.

— Стакан наполовину полный? Меня устраивает, — одобрил Банни.

Стоя по бокам, мои сослуживцы оглядывали изувеченные трупы. Я прикинул размеры комнаты. Кровь скопилась примерно в одном углу. Собственно, пятна были везде, но в основном пол был не загажен.

— Ну, — вздохнул я, — вот что нам надо сделать: для начала посмотрите, нет ли при них удостоверений или других опознавательных знаков. Сомневаюсь, конечно, но поискать в любом случае стоит.

— Вот те раз, — пробормотал Банни.

— Затем передвинем останки к той части стены. — Я указал на пятачок метра в три, свободный от коробок.

— Да зачем вообще их трогать, капитан? — спросил Старший.

— Затем, что нам тут предстоит работа и запинаться обо все подряд будет не с руки. Уловил?