Face control

– Играли в Бэтмэна. Я был Николсоном и пытался погубить мир, а…

– Ты и в игре – злой гений. Болезнь какая-то.

– Какой еще злой гений, Света?

– Не знаю, почему полюбила тебя. Ты негативный, отрицательный персонаж. Ты спроецирован и сконцентрирован на себя. Любишь только себя. Всех остальных ты рассматриваешь лишь как инструмент для этой любви. Думаю, ты болен. В тебе нет ничего доброго, настоящего и цельного. Мне странно, что я не видела этого пять лет назад.

– Но, может, тогда я и был другим.

– Отчего же ты изменился?

– Думаю, что все меняются в одну или другую сторону. Под воздействием большого количества факторов. И внешних тоже.

00:20. Не выдерживаю и звоню Бурзум. К телефону подходит ее муж. В бешенстве бросаю трубку.

00:35. Сливаю из дома. Сажусь в машину и на бешеной скорости ношусь по Кутузовскому проспекту. В CD-чейнджере надрывается Marilyn Manson: 

You built me up with-your wishing hell,I didn't have to sell you,You threw your money in the pissing well,You do just what they tell you,Repent, that's what I'm talking about,Whose mistake am I anyway?.. [1]

1

Вы создали меня своей жаждой ада,Я не собирался продавать вас,Вы просрали свои деньги,Вы делаете лишь то, что вам скажут,Сожаление, вот о чем я говорю,Но все же, чья я ошибка?…

(англ.)

00:52. Можайское шоссе. Покупаю потрепанную, уже почти пожилую проститутку. Пока она сосет, я думаю о Бурзум.

5

18 октября, понедельник

09:45. Офис. Я провожу общее совещание.

– В пятницу звонили из административно-технической инспекции, – говорит Аркатов. На нем темно-серый свитер неизвестного происхождения и изрядно поношенные черные рыночные джинсы. – Они оштрафуют нас опять, если мы до четверга не получим согласования Мосгорсвета.

– Так мы его и не получим, – говорю ему я. Как странно, у меня неплохое настроение, может, оттого, что подушился Готье?

– Не получим, – мрачно подтверждает Аркатов.

– Значит, надо в АТИ ехать и денег давать, чтобы заткнулись еще на полмесяца. За это время согласование сделаем.

– Сколько им дать? – спрашивает Алексей.

Я смотрю в его бесцветные глаза. «Ты хочешь спросить, сколько у тебя получится спиздить», – думаю про себя.

– Тут ста баксов за глаза хватит, у них зарплаты смешные, – я закуриваю. – Так, что у нас с отделом продаж? Где ваши отчеты, почему я их в пятницу не видел?

Старший сейлз-менеджер Востряков ерошит свои и без того растрепанные волосы.

– Мы не успели написать, – говорит он. – Вот сегодня сделали.

– Виктор! – говорю резко и злобно, хотя в душе мне положить. – Я просил делать отчеты по пятницам не просто так, а потому, что хочу их прочесть до общего собрания. До планерки. Сейчас мне их оглашать не надо. Устно отчитаетесь. Будем все сидеть и слушать вас. Кто куда ездил и сколько продал. Сколько заработал денег для нашей фирмы. Ты время пожалей, оно чего-нибудь да стоит, вы зарплату получаете. В следующий раз не будет отчетов к пятнице – штраф пятьдесят долларов с каждого.

Виктор молчит. Он одет в коричневую фланелевую рубашку без воротника и такие же левые, как у Аркатова, штаны.

«Дались этим плебеям черные джинсы», – думаю я.

Востряков морщится и говорит:

– Я в «Мектисе» был. Они хотят скидку получить.

– А сколько они сейчас платят?

– По четыреста за сторону.

– Ну, давай им по триста восемьдесят сделаем. Они давние клиенты, а то вдруг соскочат.

– Никуда они не соскочат, – подает свой голос Аркатов. – У них автосервис рядом, на улице Генерала Антонова.

– Пусть порадуются, – настаиваю я, – клиент должен ощущать нашу заботу.

– У меня тоже клиенты скидку просят, – говорит Инна Войниц. Тихая и кроткая, она, видимо, хорошая жена и мать, а вот сейлз-менеджер – никудышный, я держу ее из-за покладистого характера и ответственного отношения к работе.

– Это кто же? – спрашивает Аркатов.

– Газпром.

– Слушай, – на этот раз стараюсь говорить как можно рассудительней и доходчивее, – Газпром клиент молодой, висит всего два месяца, к тому же платит нерегулярно. Давай пока не будем им скидывать. Да и двадцать долларов скидки для Газпрома полная херня.

Инна кивает головой и безмолвно соглашается.

«Что-то уж очень спокойно все», – думаю я, и, как оказывается, не напрасно.

Дверь кабинета приотворяется, и в комнату, один за другим, влетают разноцветные воздушные шарики. Все присутствующие замирают в недоумении. Дверь открывается шире, и в кабинет вползает на четвереньках бухгалтер Галя.

– Полный пиздец! – шепчет Алексей.

Я думаю, что Галя тайно влюблена в меня, но боится в этом признаться не только мне, но и самой себе. Галина Толикова (по папе Гольтберг) – девушка неглупая, но, как говорится, не без странностей. В силу своей внешней уродливости и крайней взбалмошности характера, граничащей с истеричностью, Галя получила кличку Гоблин. (Кстати говоря, наш главный бухгалтер Наталья за соответствующие черты была прозвана Троллем.)

– Что происходит, Галя?

– Это вам шарики от бухгалтерии в подарок.

– Галя, ну а если бы у меня были переговоры?

– А что? – Бухгалтер внезапно (как чертик из табакерки) вскакивает. – Всем бы понравилось: бесплатное шоу, представляемое вашим больным бухгалтером.

Я давно уже думаю уволить ее. Как ни странно, бухгалтер она неплохой, а деньгами довольствуется малыми. Вот я и мучаюсь. От жадности. Да к тому же порой бывает забавно.

– Зачем все это? – вяло спрашиваю я.

– Должен же быть у царя придворный шут. – Галя гордо оглядывает присутствующих. – Пойду над отчетом работать, Ваше Величество.

– Совсем планка съехала. – Аркатов выразительно крутит у виска указательным пальцем. – Говорю тебе, увольнять ее пора.

Я молчу. Обсуждать все это нет желания.

12:00. Офис. Звонит мобильный.

– Прости меня, – говорит Бурзум, – я отстойная, ублюдочная сука.

Я вешаю трубку. Не хочу разговаривать. Твою мать, у меня было такое хорошее настроение! Внезапно до меня доходит, что все это время ждал ее звонка. Я набираю номер.

– Але, – говорит Бурзум.

16:15. Алексеевское кладбище. Гуляем с Бурзум под мелким холодным дождем. Бродим между старыми покосившимися крестами, растрескавшимися скособоченными надгробиями.

– Сфотографируй меня у этого склепа. Так, будто я только что колдовала или трахалась, – просит Бурзум.

Она одета в длинное черное платье. Волосы мокрые, Бурзум ежится и становится похожей на кладбищенскую птицу.

– Ты ворона, Бурзум, – говорю я.

20:00. Клуб «Свалка». Выступление группы «Крематорий». Бурзум сидит, надувшись, за столом.