Фаэрверн навсегда

– Нет, – одним словом он ответил на все вопросы. И так ответил, что я чуть было ему не поверила.

– Хорошо, – я откинулась на спинку стула. – Догадываешься, кто покушался на тебя?

Он покачал головой, отрицая:

– Не догадываюсь, знаю!

– Хочешь убить его?

Горечь на миг проступила сквозь правильные черты лица. Породистые черты потомка одного из древних родов Вирховена. Поговаривали, что в таких ещё течёт кровь райледов – расы, ушедшей во тьму времён. Их считали мифом, однако встречались иногда в моём мире артефакты, которые ему принадлежать не могли.

– Посмотреть в глаза, – ответил паладин, и я изумлённо уставилась на него, когда поняла, что он не врёт.

Посмотреть в глаза тому, кто ударил тебя в спину! Как ни пыталась мэтресса вбить в мою упрямую голову мысль о всепрощении, урок отца я помнила лучше: «Всё имеет в этом мире цену, Тами. И платить надо равновесной монетой. Зуб за зуб. Глаз за глаз. Жизнь за жизнь!» Жаль, сейчас у меня было не то положение, чтобы воспользоваться этим правилом. Будь моя воля, Первосвященник, избитый и вывалянный в грязи, умирал бы, медленно поджариваясь, на огне собственного алтаря! Но, увы, из всех возможностей воздействия на церковь Единого у меня были только мой боевой сармато и немного дней простой человеческой жизни, отпущенных судьбой.

– Ты псих! – констатировала я. – А я – Тамарис, можно просто Тами. Доедай и ложись спать. Выезжаем до рассвета.

* * *

Я с тоской смотрела в похожее на бойницу окно в комнате матери-настоятельницы. Стояла зима, моя вторая зима в Фаэрверне, небо сыпало мелкой крупой, ветер гонял ее по земле, кидал пригоршнями в лица. Монастырский яблоневый сад, огороды и аптекарская делянка, где мы выращивали лечебные травы, скрыл белый плат, он же лег поверх крыши оранжереи, зубчатых стен и, кажется, укрыл все звуки. Едва слышались лишь пересвисты маленьких птичек с забавными хохолками на головках и ржавыми грудками.

– Ты разочаровываешь меня, Тамарис, – мэтресса Клавдия прошлась по комнате, по привычке заложив руки за спину, – твои успехи в учебе не дают тебе право вести себя неподобающим образом, хамить монахиням, распространяться среди послушниц о своих похождениях. У каждой из нас есть личная жизнь, но мы не обнажаем ее перед всеми!

– И у вас тоже, мать-настоятельница? – с преувеличенным изумлением спросила я. – Тоже есть личная жизнь? Никогда бы не подумала!

По ее щекам поползли красные пятна. Остановившись напротив, она внимательно посмотрела на меня.

– Фаэрверн – вот моя личная жизнь, Тамарис, и другой не надо! Я бы хотела, чтобы и в твоей жизни случился такой выбор…

– Выбор между служением Богине и свободой? – скривилась я. – Пожалуй, я знаю, что выберу!

Мое пребывание здесь явно затянулось! Надоели подъемы с рассветом, молитвы и песнопения, работы по хозяйству и огороду. Да, мне нравилось учиться и меня сильно привлекали уроки боевого мастерства, проводимые сестрами. Но количество нареканий, наказаний и нотаций ежедневно возрастало, грозя превратиться в снежный ком, что рано или поздно раздавит меня.

– Должно быть, Стамислав ошибся во мне, ибо я не могу достучаться до тебя, дитя, – пробормотала Клавдия. – Что ж… Ступай.

Я вышла из кельи, ощущая в груди злую радость. Ничего вы со мной не сделаете, мэтресса, ничего не добьетесь! Фаэрверн – сам по себе, я – сама по себе!

Вечером я поделилась своим планом с Вельшей. Подруга смотрела на меня с ужасом и восхищением.

– Ты, правда, хочешь уйти? – в который раз спрашивала она. – И не боишься?

– Чего бояться, Вельша? Постоять за себя я сумею, деньгами отец снабдил меня, когда я отправлялась сюда. Здесь я их особо и не тратила. Передохнула, пришла в себя – и хватит! Меня снова зовут веселая жизнь и дорога. Хочешь, пошли со мной?

Глаза Вельши вспыхнули, но она с сомнением покачала головой.

– Простого человека без защиты любой может обидеть. Здесь я в безопасности и, знаешь, мне нравится быть послушницей. Тэна Санна обещала завтра взять меня на лечебный сеанс, она говорит, у меня задатки хорошего целителя!

Меня кольнула зависть. Никто из монахинь никогда не говорил мне такого… Еще бы, ведь они считали меня едва ли не порождением преисподней! Откуда в такой возьмется дарующая жизнь сила Сашаиссы?

– Я останусь, Тами, – продолжала подруга, – и ты оставайся! Мне будет скучно!

Я засмеялась, скрывая разочарование – вдвоем бежать было бы веселее!

– Ах ты, бесстыдница, думаешь только о себе!

Когда Вельша уснула, я постояла рядом с ее кроватью, глядя на простоватое, но нежное лицо. Наверное, тэна Санна права, Вельша прямо светится вся, когда уговаривает больных детей принять микстуру или целебный отвар. Из нее получится хороший целитель, а у меня свой путь! Выскользнув из здания, я направилась в конюшню, собираясь взять одну из монастырских лошадок – не отправлюсь же я по стране пешком? Как вдруг заметила заметавшиеся в келье Клавдии огни. Неужели меня хватились?

Я поспешила назад и на лестнице столкнулась с матерью-настоятельницей и несколькими монахинями. Они явно куда-то торопились.

– Тамарис, где ты была? – с изумлением спросила одна из них.

– Гуляла, – ответила я, дерзко глядя на нее.

Мэтресса Клавдия вдруг подняла руку, приказывая замолчать. Обернулась к ним.

– Оставайтесь в обители. Со мной пойдет Тамарис.

– Это еще куда? – непочтительно удивилась я.

И тут же получила не болезненный, но ощутимый толчок сармато в плечо.

– Следуй за мной, Тамарис, мы теряем драгоценное время! – только и сказала мэтресса, и принялась быстро спускаться по лестнице.

Я едва поспевала за ней, несмотря на то, что была одета в дорожную, а не монашескую одежду. Невзирая на разочарование от провала плана побега, в моей душе уже вовсю разгорался огонек любопытства. Что же такое происходит?

* * *

Спустя день мы миновали Кривой Рог. Накануне Викер молча сунул мне полновесный кошель с деньгами. Я тоже не сказала ни слова, но из городка мы выезжали на двух крепких коняшках, с сумами, полными припасов. Каурку отдала недорого какому-то крестьянину, чей вид и манера обращения с животиной вызвали у меня доверие. На гнедом Викера был приторочен мешок, в котором мы спрятали его доспехи. Рукоять своего меча он оплёл кожаным ремешком, скрывая чеканку и позолоту. Пришлось купить перевязь – вести меч в мешке паладин отказался напрочь.

– Куда они направляются? – спросила я его, когда мы покинули Кривой Рог. Я шла по следу, но понятия не имела, куда он меня приведёт.

– В столицу. Нам было приказано возвращаться сразу после Фаэрверна, не заезжая в другие монастыри.

– Вы ехали из столицы? – изумилась я. – Я думала, вы из Костерн-Хилла.

Костерн-Хилл был центром земли, в которой стоял мой монастырь. Большой отряд если и мог откуда прибыть, так только оттуда.

Викер пожал плечами.

– Мы выполняли приказ.