Фаина Раневская. Как сказано!

И что только ни делает с человеком природа!

Люблю детей, особенно плачущих: их обычно уводят немедленно.

Таня — бригадирша, в ее светло-серых, карих глазах поблескивают искры трудового энтузиазма!

— То есть вы хотите, сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р. живут как муж и жена?

— Нет. Гораздо лучше, — ответила та.

Раневская встречает девушку, которая незадолго до этого работала у нее домработницей.

— Как я жалею, что ушла от Вас, Фаина Георгиевна, вздыхает девушка.

— Вы недовольны своей новой работой?

— Очень.

— У Вас много дел?

— Намного больше, чем было у Вас.

— Но Вы неплохо зарабатываете?

— Что Вы почти ничего.

— Невероятно! А отпуск?

— Никакого отпуска.

— У кого же Вы работаете?

— Я не работаю. Я вышла замуж.

Если бы я вела дневник, я бы каждый день записывала одну фразу: «Какая смертная тоска»…

Раневская рассказывала, как они с группой артистов театра поехали в подшефный колхоз и зашли в правление представиться и пообщаться с народом.

Вошедший с ними председатель колхоза вдруг застеснялся шума, грязи и табачного дыма.

— Е* вашу мать! — заорал он, перекрывая другие голоса — Во что вы превратили правление, е* вашу мать. У вас здесь знаете что… Бабы, выйдите! (Бабы вышли.) У вас здесь, если хотите, хаос!

Старухи бывают ехидны, а к концу жизни бывают и стервы, и сплетницы, и негодяйки… Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старым. А к старости надо добреть с утра до вечера!

Еще мне незаслуженно приписывают заимствования из таких авторов как Марк Твен, Бернард Шоу, Тристан Бернар, Константин Мелихан и даже Эзоп и Аристотель. Мне это, конечно, лестно, и я их поэтому тоже благодарю, особенно Аристотеля и Эзопа.

Народ у нас самый, даровитый, добрый и совестливый. Но практически как-то складывается так, что постоянно, процентов на восемьдесят, нас окружают идиоты, мошенники и жуткие дамы без собачек.

Первым поэтом был тот, кто сравнил женщину с цветком, а первым прозаиком — тот, кто сравнил её с другой. женщиной.

Я не верю в духов, но боюсь их.

Меня так хорошо принимали, — рассказывал Раневской вернувшийся с гастролей артист N. — Я выступал на больших открытых площадках, и публика непрестанно мне рукоплескала!

— Вам просто повезло, — заметила Фаина Георгиевна. — На следующей неделе выступать было бы намного сложнее.

— Почему?

— Синоптики обещают похолодание, и будет намного меньше комаров.

Была сегодня у врача «ухо-горло-ж**а».

Диалог с домработницей.:

— Что на обед?

— Детское мыло и папиросы купила…

— А что к обеду?

— Вы очень полная, Вам не надо обедать, лучше в ванне купайтесь…

— А где же сто рублей?

— Ну, вот, детское мыло, папиросы купила…

— А ещё?

— Да что Вам считать? Деньги от дьявола, о душе, Фаина Георгиевна, надо думать…

Меня спрашивают, почему я не пишу об Ахматовой, ведь мы дружили… Отвечаю: не пишу, потому что очень люблю её.

Женщина в театре моет сортир. Прошу ее поработать у меня, убирать квартиру. Отвечает: «Не могу, люблю искусство».

…Всё думаю о Пушкине. Пушкин— планета! Он где-то рядом. Я с ним не расстаюсь. Что бы я делала в этом мире без Пушкина…

— У меня будет счастливый, день, когда вы станете импотентом, — заявила Раневская настырному ухажеру.

Если я скажу вам все как было, слово в слово, вы умрете со скуки. Вы хотите умереть со скуки? Да или нет?

Раневская вспоминала, что в доме отдыха, где она недавно была, объявили конкурс на самый короткий рассказ. Тема — любовь, но есть четыре условия: 1) в рассказе должна быть упомянута королева; 2) упомянут Бог; 3) чтобы было немного секса; 4) присутствовала тайна. Первую премию получил рассказ размером в одну фразу: «О, Боже, — воскликнула королева — Я, кажется, беременна и неизвестно от кого!»

Не понимают «писатели», что фразу надо чистить, как чистят зубы…

Среди моих бумаг нет ничего, что бы напоминало денежные знаки.

Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести.