Fair Play

— Расскажи мне, — попросила я, тая под его руками и понимая, что это идеальный момент для откровенного разговора по душам.

— Что рассказать? — выдохнул Майк прямо мне в ухо, снова заставляя меня дрожать от волнения.

— Ты ведь не первый раз занимаешься с этими пацанами.

Майк мгновенно напрягся. Его руки замерли. Я прикусила язык, но было поздно.

— Не первый… — эхом отозвался Майк, уронив руки на колени. И, к сожалению, на свои.

Я не особо понимала, почему он так переменился, но интуитивно чувствовала, что увиденное мной — лишь верхушка айсберга.

— Это мальчишки из приюта в Ньюпорте — проговорил Майк и замолчал, словно это должно было мне что-то сказать.

— Майк… — начала я закидывать удочку. — Я хочу об этом написать.

— О чем? — он и так был, как натянутая струна, но после этого вопроса мне показалось, что я прижимаюсь спиной к мраморной глыбе.

— Я не знаю, — честно призналась я, потому что в голове было пусто, но понимала, стоит мне сделать несколько фото, понаблюдать с более близкого расстояния, и очерк появится сам собою. Думаю, Эрик описается кипятком от такого материала. — О том, что ты делаешь, как ты делаешь, как мальчишки счастливы…

Я накрыла ладонь Майка своей и обернулась, задрав голову, чтобы посмотреть на него. Наши взгляды встретились, и я невольно съежилась от его слишком серьезных глаз. Пробрало до костей. Сторм словно рентгеном меня просветил, будто пытаясь прочесть.

— Ты не знаешь? — сошедшиеся на переносице брови потихоньку поползли вверх. — Серьезно?

Я растерялась, отрицательно качая головой. Майк выдохнул, потом глубоко вдохнул, словно собираясь с духом, и выдал:

— Это мой приют, Мел.

Я так обалдела, что аж вскочила со скамейки.

— Господи, Сторм, ты шутишь? Ты открыл приют? Я не могла такое пропустить! Как так? — я ходила вдоль скамейки, пытаясь понять, как могла не знать о нем таких подробностей.

Майк нервно засмеялся, утопив пальцы в волосах.

— Я не открывал, — хихикнул он, схватив меня за руку и усаживая обратно, только теперь рядом с собой.

— Но… — начала я и тут же замолчала, потому что Майк прижал палец к моим губам.

— Я не открывал этот приют. Я жил в нем, Мел.

А вот теперь моя нижняя челюсть просто упала. Жил в приюте… Этот самоуверенный, бесцеремонный, невероятно талантливый засранец… Лучший форвард в Европе, а может, и в мире. Тот, кого я сама выбрала, изучила, предложила… Почему он думает, что я знала?

— Откуда я, по-твоему, могла это узнать? Из газет? — меня вдруг разобрала какая-то нелепая злость.

— Нет. Пресса не в курсе, — Майк снова запихнул руку в волосы, но теперь уже прочесывал короткие волосы на затылке. — Просто ты говорила, что сама меня купила. Я думал, что у маленькой хозяйки есть полное досье на меня.

— Очень смешно, — я передразнила его неуверенную ухмылку. — Не хочу размазывать по асфальту твое чувство собственной значимости, но мне плевать, где ты родился, вырос, до каких лет писал в штаны и в каком возрасте впервые обкончался поллюциями. Ты быстро бегаешь и метко бьешь по воротам. Остальное — лирика.

Я закончила свою тираду и снова встала, гордо задрав нос. Майк засмеялся и вновь усадил меня, но теперь себе на колени. Кажется, напряжение было снято, но тут же возникло новое. Наши лица оказались на одном уровне, и стало очень сложно дышать в спокойном ритме. Его губы были так близко. Такие мягкие, вкусные, соблазнительные. Я плохо помнила первый поцелуй, закончившийся моей рвотой, и слава богу. Но остальные были просто прекрасны. Их невозможно забыть, спутать, заменить…

Я прикусила губу, осознав, что опять повисла пауза, и я молча таращусь на его рот.

— Что было потом? — спросила я, чтобы отвлечься и заодно узнать о нем побольше. — Тебя усыновили?

Я смутно помнила, что отец Майка — тренер где-то в провинции.

— Да, — коротко ответил он, но я не собиралась сдаваться.

— Семь лет… Я думала, все хотят взять малыша. И сдается мне, ты не был самым прелестным ребенком на свете, — ну не могу я его не подначивать.

— Ох, Спаркс, зачем тебе эта жалостливая история? — он снова стал каменным.

— Не знаю, — я сползла с его колен, чтобы вновь выстроить стену, рухнувшую в раздевалке. — Мне казалось, мы можем просто поговорить, — я встала в сотый раз за последние пять минут, одернула юбку и отбросила волосы назад. — Действительно показалось. На минуту. Спасибо, что развеял туман заблуждения.

Я усиленно делала вид, что сейчас развернусь и пойду прочь, понимая, что опять разревусь, если он меня не остановит. Три, два, один…

— Мел, — Майк встал, поймав мои запястья. — Я не хочу, чтобы ты уходила. И мы можем поговорить…

— Почему мне кажется, что сейчас будет «но»?

— Потому что оно будет, — улыбнулся Сторм. — Я расскажу тебе все, что захочешь узнать, но и ты ответишь на мои вопросы.

— Твои вопросы? — я не особо понимала, что он собирается у меня спрашивать.

— Вот именно. Их очень много.

— Серьезно? — я недоверчиво приподняла бровь.

— Абсолютно.

— Окей, но ты — первый! — я снова села на скамейку и сделала глоток колы, чтобы остыть.

— Серьезно? — теперь он играл бровями.

— Абсолютно, — уверенно кивнула я. — Рассказывай.

Сторм пару раз прошелся вдоль скамейки и еще раз отлюбил рукой свою шевелюру, так что на голове образовалась прическа — гнездо обыкновенное. Я всерьёз забеспокоилась, как бы птицы не слетелись на готовый домик.

— Мне было шесть лет. Я сломал руку и загремел в больницу, — начал Майк тихим голосом.

— Как сломал? — зачем-то спросила я.

— Как? — фыркнул он. — В футбол играл.

— И сломанная рука? — у меня эта травма как-то смутно вязалась с футболом. Там все же чаще ноги страдают.

— Ну знаешь, футбол с неблагополучными пацанами — это смесь регби и бокса. Я сейчас вообще слабо понимаю, зачем нам нужен был мяч.

Я сглотнула, стараясь не показывать, что от такого определения мне стало слегка не по себе.

— В общем, в больнице я встретил своего будущего отца. Он навещал одного из своих подопечных, — продолжал Майк, то ли не заметив моего волнения, то ли делая вид, что не заметил. — Не знаю, почему он меня выделил. Думаю, я — не первый и не последний ребенок-сирота, которого он встретил.