Факел сатаны

«Сам Бог, наверное, благословляет нашу встречу»,– подумала Гранская, хотя была неверующей.

А вот Стелла превратилась в Швейцарии в яростную лютеранку. По ее предложению заехали в церковь, поставили свечи за упокой души Кирилла. Прихватили свечи и на могилу.

Машина остановилась за кладбищенскими воротами: на территорию пускали только автобусы похоронного бюро. Стелла взяла с собой «полароид». Она несколько раз щелкнула Ингу Казимировну, и фотоаппарат тут же выдал цветные снимки.

– Обойдемся без почты,– сказала Стелла, вручая их Гранской и оставив себе один на память.

Инга Казимировна тоже сфотографировала родственницу.

Прежде чем пойти к Кириллу, они намеревались посетить последнее пристанище Стеллиной подруги, умершей от лейкемии. Но метров за десять от ее могилы послышался непривычный для кладбища хохот, какой-то шум, и к ним бросилась пожилая женщина.

– Товарищ прокурор, помогите! – со слезами на глазах взмолилась она.

– Я в общем-то не прокурор…– остановилась Гранская.– Ну, что случилось?

У женщины было серое лицо, губы дрожали. Пальтишко – сорокалетней давности, мех на воротнике облез. Она была из тех интеллигентных забитых старушек, которых еще иногда можно встретить на переулках Старого Арбата.

– Что они с Ванечкой сделали!…– ломала руки женщина.

– А мы-то при чем? – раздался хриплый пропитой голос.

Гранская повернулась. Голос принадлежал одному из четырех могильщиков, стоящих у разверстой ямы. На отвале свежевырытой земли лежал на боку заколоченный гроб, подхваченный веревками. Дно у него было разворочено, сквозь обрывки материи торчали обломки досок.

– Претензии, гражданочка, предъявляйте похоронному бюро,– сказал второй могильщик.– Это они гнилой товар гонят…

– Вытащите Ванечку,– протянула к ним сухонькие, в старческих пигментных пятнах руки женщина.– Богом прошу!

– Че захотела! – прохрипел копщик.– Чтоб мы, голыми руками…

Гранская шагнула к могиле, заглянула в нее и невольно отшатнулась: на дне лежал покойник. Инга Казимировна успела только разглядеть его белые-белые волосы и пергаментно-желтое лицо, испачканное глиной.

– Какая ему разница,– скривился в усмешке третий парень.– Опустим гроб, насыпем холмик…

– Нет-нет! – в испуге закричала старушка. И, обращаясь к Инге Казимировне, запричитала: – Ой, Ванечка не простит!… И так настрадался… Валялся в морге, всем забытый и заброшенный, три дня его искала…

–: Как это три дня? – спросила Гранская.

– Пошел за пенсией и не вернулся… С трудом выяснила, где он… И хоронить должны были вчера, да машина пришла очень поздно,– скороговоркой объясняла женщина.– Уже все здешние работники ушли. И вот тут всю ночь простоял на холоде. Спасибо молодому человеку, он сидел с Ванечкой…– Она кивнула на пятого мужчину стоявшего поодаль.

«Молодой человек» был неопределенного возраста, с растрепанной шевелюрой, в рваных кедах, потертых брюках и телогрейке, из прорех которой торчали клочки ваты. Типичный бомж.

– Делов-то…– сказал он, польщенный похвалой и вытирая покрасневший озябший нос рукавом.

– А вот теперь уронили,– горестно закончила старушка. О покойном она говорила словно о живом…

– Сам выпал,– поправил могильщик с багровым от пьянства лицом и грубо засмеялся.– Небось прыгуном в воду был – ласточкой летел…

– Как вам не стыдно! – возмутилась Инга Казимировна.

Остряка пнул в бок товарищ: переборщил. Тот оборвал свой смех.

– Сто рублей требуют,– всхлипнула женщина.– А откуда у меня? Все отдала… В похоронном бюро, шоферу, им.– Она кивнула на парней.

– А вы попросите Аксакала,– указал на бродягу один из могильщиков.– Он и за пятерку полезет.

Старушка открыла старую сумочку, что висела у нее на сгибе локтя, вынула несколько монет.

– Все, что осталось,– продемонстрировала она жалкую наличность, вывернула подкладку и всхлипнула.– Не знаю, как доберусь до дома.

– Ради Бога, успокойтесь, я заплачу,– достала бумажник Стелла. До этого она молча наблюдала за происходящим, потрясенная.– Правда, у меня только доллары…

Могильщики загудели, удивленные и восхищенные. Бродяга, чуть приволакивая ногу, тут же направился к Стелле, но один из копщиков крикнул ей:

– Заранее не давайте ни в коем случае! Дорвется до башлей, а тем более до валюты,– только вы его видели…

Бродяга растерянно огляделся, махнул рукой и шагнул к яме.

– Ладно, потом,– согласился он.

– Мы будем здесь рядом,– сказала ему Стелла.– На могиле памятник в виде женского бюста…

– Знаю, знаю,– откликнулся бомж уже из могилы.

Стелла потянула Гранскую за локоть, видимо, не желая присутствовать при неприятном зрелище. Инга Казимировна тоже стремилась уйти скорее.

– Не знаю, как вас благодарить,– поклонилась старушка, осеняя себя крестом.– Дай Бог вам здоровья…

– Не стоит, честное слово,– пробормотала Стелла, и они с Гранской поспешили прочь.

На могиле подруги женщины немного пришли в себя. Положили у памятника часть привезенных с собой цветов, зажгли свечу и присели на деревянную скамеечку. И только тут Гранская обратила внимание на высеченную на камне фамилию умершей Стеллиной подруги: Лариса Михайлова-Шагурина 5.Х-1954 г. – 12.VII-1990 г.

– Скажи, а кем работала Лариса Шагурина? – спросила Инга Казимировна и показала на надгробье.

– Актрисой. А что?– в свою очередь, поинтересовалась Стелла.– Знакома по театру?

– По сцене – не помню, а вот по делу, если это она,– фамилия, имя, возраст совпадают,– сказала Гранская и, задумавшись на минуту, вновь спросила:– А от чего она умерла? Не от сифилиса?

– Сифилиса?– удивилась Стелла.– Не может быть! А впрочем, я не знаю, от чего. Не написали. Но почему ты решила, что Лариса…

Стелла, не закончив предложение, замолчала. То ли от нахлынувших воспоминаний или раздумий, то ли от того, что услышала стук по дереву – то могильщики чинили гроб. Скоро появился и бродяга.