Факир против мафии

Андрей Петрович Горшков дочитал заключение экспертов до конца, отложил листы и, откинувшись на спинку кресла, сладко потянулся. Дело можно было считать раскрытым.

Глава вторая Новое дело агентства «Глория»

1

Денис Грязнов, руководитель детективного агентства «Глория», сидел в кресле, положив сложенные в замок руки на стол, и смотрел на женщину, которая сидела перед ним. Женщина была пожилая, можно даже сказать — старая, однако очень энергичная. Во время разговора она то и дело принималась жестикулировать, размахивая рукой с зажатой в пальцах крепкой сигаретой, источающей такой ядреный запах, что впору было включать вентилятор, чтобы хоть немного разогнать сгустившийся в кабинете Грязнова вонючий, едкий туман.

В конце концов ярый приверженец здорового образа жизни Денис Андреевич решил отступить от своего главного жизненного принципа — никогда и никого не поучать, если только этого не требует необходимость, и мягко сказал:

— Татьяна Николаевна, вам бы поменьше курить. Это уже вторая сигарета за последние пять минут. Здоровья нам с вами это не прибавит.

Татьяна Николаевна махнула рукой:

— Не преувеличивайте. Я курю с четырнадцати лет, а сейчас мне шестьдесят три — и, как видите, я до сих пор жива. И даже относительно здорова. А если даже и окочурюсь — ничего страшного. Загостилась я на этом свете, Денис Андреевич. — Женщина усмехнулась. — Вот, даже дочку свою пережила, — добавила она с каким-то мрачным ликованием.

— Н-да… — вздохнул Денис, не зная, что ей ответить.

— Признаться, пока Лена была жива, я ее не слишком-то жаловала, — вернулась к теме беседы Татьяна Николаевна Канунникова. — Она у меня с молодости такая: как что не по ней — тут же в бой. Особенно когда была подростком. Вот с тех самых пор она меня и считает… простите, считала… своим врагом.

Канунникова помахала морщинистой рукой, разгоняя клубы дыма, и продолжила:

— Леночка ушла из дома, когда ей было всего шестнадцать. Ушла сама, но всю жизнь считала, что это я ее выгнала. Так что я, в конце концов, и сама стала в это верить. Устроилась моя девочка на швейную фабрику и переселилась в общежитие. Потом институт, аспирантура… В те годы мы с ней почти не виделись. Она и с Верочкой-то познакомилась, когда той уже было семь лет. Верочка — это моя младшая, — пояснила Татьяна Николаевна и с грустью добавила: — Она умерла десять лет назад. Лена тогда сильно убивалась. Она обожала Верочку, как свою дочь. Она и по годам годилась ей в матери — я ведь родила Верочку, когда мне было уже за сорок.

Татьяна Николаевна затянулась сигаретой, а Денис воспользовался секундной паузой и спросил:

— Вы говорили, что помирились с Еленой Сергеевной на похоронах Веры?

Канунникова выпустила облако дыма и кивнула:

— Что-то вроде того. Друзьями мы не стали, но она хотя бы начала отвечать на мои телефонные звонки. Иногда мы даже встречались. Правда, очень редко… А, — она махнула рукой, — чего уже об этом вспоминать. Лену все равно не вернешь. Но я могу хотя бы наказать ее убийц. Как знать, возможно, она простит меня за все, что я ей сделала и не сделала. Там, на небесах… — Канунникова вздохнула и добавила: — Если, конечно, небеса существуют.

Денис задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. Посмотрел на Канунникову:

— Но почему вы так уверены, что Елену Сергеевну и ее мужа убили? Ведь следствие установило факт самоубийства.

— Грош цена такому следствию, — сухо ответила Татьяна Николаевна. — Леночка никогда бы не стала себя убивать. Она была очень верующей девочкой, но никому об этом не говорила. А я-то знаю, недаром я ее мать. И Арсения за собой не потащила бы. Не взяла бы такого греха на душу.

— Однако факты говорят…

— Плевать я хотела на факты! — вспылила вдруг Канунникова, так сильно махнув рукою, что с сигареты сорвался столбик пепла и упал Денису на бумаги. — Все ваши факты липовые! Неужели вы думаете, что убийцы Лены были настолько глупы, чтобы оставить следы?

— Я ничего не думаю, — сердито ответил Денис, смахивая с бумаги остывший пепел. — Я просто говорю вам то, что знаю.

Татьяна Николаевна резко наклонилась вперед, накрыла своей ладонью ладонь Дениса, посмотрела ему в глаза и сказала с грубоватой проникновенностью в голосе:

— Сынок, ты должен мне помочь. У тебя ведь, наверно, у самого еще мать жива? Вот и представь себе, как бы она себя чувствовала, если бы с тобой приключилась такая же беда. Тьфу-тьфу, чтоб не приворожить! Если у меня в этом мире и есть перед кем-то долг, так только перед Леночкой. Плохой я была матерью, пока Леночка была жива. Так, может, хоть после ее смерти стану хорошей. Пойми, сынок, я ведь теперь даже умереть не имею права, пока не заплачу Леночке этот долг. Подожди-ка…

Татьяна Николаевна полезла в сумку, достала из нее два брикетика в банковской упаковке и швырнула их на стол.

— Вот! — сказала она, показывая на деньги. — Может, это поможет мне тебя уговорить?

Денис покосился на деньги и слегка нахмурился. Губы его сжались в одну полоску. Он метнул в Татьяну Николаевну глазами две зеленые молнии, однако сдержал свой гнев и ничего не сказал.

Канунникова все поняла и без слов.

— Ты прости, если обидела, — сказала она извиняющимся голосом. — Дура я старая, не знаю, как такие дела делаются. А деньги тебе предлагаю от чистого сердца. Если много — ты скажи, я лишнее заберу.

— Если мы возьмемся за это дело, хватит и половины этой суммы, — суховато ответил ей Денис. — Может, у вас есть какие-нибудь более веские основания полагать, что вашу дочь убили — кроме тех, что вы уже озвучили?

Канунникова затушила вонючий окурок в пепельнице, глянула на Дениса и, секунду поколебавшись, кивнула:

— Есть. Есть основания. Леночка в последний год сильно переживала. Все говорила про какой-то фонд, который ее погубит. Так и говорила: «Зря я связалась с этим фондом. Погубит он и меня, и все мое дело».

— Что за фонд? — насторожился Денис.

Татьяна Николаевна пожала плечами:

— Этого я, сынок, не знаю. Леночка мне не рассказывала, а я боялась спросить.

Денис посмотрел на деньги и еле заметно усмехнулся. Уже два месяца агентство «Глория» сидело без настоящей работы, занимаясь всякой мелочью. Ребята начинали ворчать. А оперативник Филя Агеев несколько дней назад намекнул Денису о каком-то «крутом банке», в который его якобы пригласили на должность начальника охраны. Программист Макс писал на своем компьютере какие-то замысловатые программы для фирм, занимающихся программным обеспечением. Короче говоря, каждый сотрудник был занят своим делом, а на «корабле» между тем назревал явный и недвусмысленный бунт. Дело Канунниковой давало шанс наладить пришедшие в упадок дела агентства.

— Гм… — сказал Денис и задумчиво почесал пальцем тонкую переносицу. — Допустим, мы возьмемся за это расследование. Но вы ведь понимаете, что результат может быть каким угодно. Возможно, мы подтвердим версию Мосгорпрокуратуры.

Татьяна Николаевна вздохнула:

— Что ж, если вы подтвердите, я, пожалуй, смирюсь. Мне главное — знать об этом наверняка. Если моя девочка и впрямь убила себя, я буду молиться за спасение ее души. Если вы мне скажете, что это так, я вам… поверю. — Последнее слово Канунникова выговорила с трудом, и Денис оценил это.