Фактор превосходства
Шрифт:
Виттара первой сошла на берег и уже собралась подать руку одной из женщин, как вдруг из темного коридора на причал стали выбегать вооруженные боевики «рунстарма», военной организации политической разведки Дифта.
Женщины на палубе, испугавшись, стали торопливо спускаться обратно в трюм, прижимая к себе уснувших детенышей.
Виттара шагнула навстречу солдатам, чтобы остановить их. В сложившихся обстоятельствах беглецам следовало бояться не только чужих, но и своих. Хотя на бортах катера имелись имперские гербы, подбежавшие солдаты наставили на Виттару оружие. Их было десять, а за их спинами прятался
– На ней нет оружия, Пярк?
– Нет, сэр. Ничего нет, – ответил ему сержант, поднимая на лоб массивные проекционные очки. – Ни ножа, ни даже гвоздя простого.
– Отлично. Расступитесь.
Солдаты подались в стороны, и офицер, заложив руки за спину, подошел к Виттаре.
– Помнишь меня? – спросил он, недобро усмехаясь.
– Припоминаю, господин пилармес… Вы работали у нас надзирающим за режимом секретности, – сказала Виттара, припоминая также и о нескольких перебранках с этим офицером.
– Да уж, конечно, припоминаешь. Откуда вы прибыли и почему не эвакуировались раньше вместе со всеми? Разве вы не знаете инструкций – всем носителям государственных секретов следует держаться вместе и не сдаваться в плен. Припоминаешь?
– Кроме меня, все остальные женщины в группе жены охранников, они не посвящены ни в какие тайны, господин пилармес.
– Почему не эвакуировались с остальными?! – закричал офицер, выходя из себя.
– Можно я скажу, господин офицер?
Из-за спины Виттары торопливо вышла одна из женщин. Детеныш на ее руках, несмотря на шум, безмятежно спал.
– Я скажу, господин офицер! Это все она, – женщина зло покосилась на Виттару, – она придумала, чтобы мы отделились от остальных и спрятались в подвале, в то время как другие уехали на автобусах. Она сказала, что так мы будем целее! Она не верила нашей армии, она не верила в императора!
Женщина перешла на крик и была готова забиться в истерике.
– Хорошо, милочка. Успокойтесь! – сказал ей пилармес. – Вы повели себя как патриот, как верный подданный императора.
– Вы не убьете меня, офицер?!
– Нет, конечно. Вы ведь оказали мне большую услугу…
– Я еще могу рассказать, господин офицер! – Женщина нервно сглотнула и снова покосилась на Виттару.
– Слушаю вас.
– Она разговаривала с канкуртами!
– Вот как?
Пилармес посмотрел на Виттару:
– Это правда?
– Они были не совсем канкуртами. Это оказались человеки.
– Человеки – выдумка. Их не существует. Человеки – это продукт канкуртской пропагандистской машины, инженер Виттара!
– И тем не менее… Эти офицеры канкуртской армии были человеками. Они укрылись в нашем подвале от своих взбунтовавшихся солдат и вместе с нами пробивались через населенную червями пещеру. Без них мы бы все погибли.
С палубы стали доноситься всхлипы: женщины все еще боялись, хотя те, что их встретили, были императорскими солдатами. Все знали, какими скорыми на суд были геллисы из политической разведки.
– У вас есть еще какая-то информация, женщина? Как ваше имя?
– Эрмана, господин офицер! Эрмана жена Корвея! – с готовностью отозвалась та. – Еще она рассказывала им об эвакуации оборудования.
– Вот как? Это правда, инженер Виттара?
– Если я буду отрицать, вы мне все равно
не поверите, – еле слышно ответила Виттара. Она уже понимала, что их всех ожидает.– Вам – нет, но Эрмане поверю. Продолжайте, Эрмана, о чем они говорили?
– Они говорили о… мне страшно произнести это, господин офицер. О карбункуле!
– Вот как? Вы знаете о карбункуле, Эрмана? Что вам известно? – заинтересовался пилармес.
– Мне совсем ничего не известно, господин офицер! Не больше, чем другим женщинам, только обычная болтовня! – забеспокоилась Эрмана, нервно встряхивая своего спящего детеныша.
– И все же, – настаивал пилармес, он начинал терять терпение. Плач женщин на палубе стал громче, и его это нервировало. У него был приказ любыми средствами прекратить утечку информации о водородном процессоре. Угрозой считались носители любой информации. Любой! Пилармес знал, как по крупинкам, подчас совершенно не связанным друг с другом, складываются большие секреты, и он был готов воевать с этими «крупинками».
– Они говорили о карбункуле и о том, где его теперь следует искать!
– Очень занимательно, да, инженер Виттара?
Пилармес разомкнул сцепленные за спиной руки и покачался на каблуках, ухмыляясь как злодей из третьеразрядного фильма.
– Очень занимательно. Продолжайте, Эрмана. Вы даже не представляете, как важны ваши показания.
– Я все расскажу, господин офицер! Она рассказала им, что все оборудование эвакуировали на Шпеер или Гуллифакс и что искать чего-то там нужно по титановому парусу! Вот такая она сука, господин офицер! Она предала нашего императора, ведь так?
– Так, госпожа Эрмана. Вы совершенно правы, – милостиво согласился пилармес. – Что-нибудь еще имеете добавить?
– Они сошли у вентиляционной шахты, ваше благородие, и больше я их не видела!
– Понятно.
Пилармес снова сцепил руки за спиной, развернулся и пошел прочь, в сторону темного коридора. Сержант поспешил за ним.
– Пярк, я пойду наверх, выпью горячей маконды, – негромко произнес пилармес. – А вы их тут кончайте всех…
– И эту – Эрману?
Сержант через плечо взглянул на женщину с черными горящими глазами.
– Я же сказал – всех, – повторил пилармес и поспешил в коридор, чтобы не слышать выстрелов. Ему нравилось чувствовать себя вершителем судеб, однако «грязной» работы он боялся.
18
Не успели Джим и Тони выпить чаю, как в их дверь требовательно застучали. Это не было похоже на вежливый стук их робота-дворецкого.
– Уже хватились, – догадался Джим. Он разливал чай по прозрачным, имитирующим стекло стаканам.
– Похоже на то. Хорошо хоть стучат, значит, не утратили должного уважения к нам. Войдите!
Дверь резко распахнулась, и в жилище Джима и Тони вошел майор Спектор. Он был вооружен и одет в легкий бронированный костюм. Следом за ним ввалились полдюжины сотрудников местного бюро – всех их Джим и Тони знали в лицо.
Последним, с загадочной улыбкой на лице, неспешно вошел генерал Эвистер.
– Мне жаль, что приходится прерывать ваш отдых, коллеги, однако у нас сложилось впечатление, что вы, уходя из моего кабинета, прихватили нечто вам не принадлежащее. Возможно, не из злого умысла, а только по привычке.