Фактор Ясеня

— Вы правы, мне интересно, — выдавил офицер.

— Тогда на правах хозяина дома, в котором вы являетесь гостем, приглашаю вас поспарринговаться.

— Всё правильно, капитан, — опять зашелестел голосок валькирии. — Не хотите секса — получите когти. Каждому своё. Бой тоже хорошо снимает стресс.

— Простите, Леон, Мисель. Но я больше двадцати дней провёл в стеснённых условиях разведывательного борта. Мне нужно восстановиться.

— Без проблем. Мой искин проводит вас в тренировочную зону. Там вы быстро сможете привести себя в порядок. Он же рассчитает для вас оптимальную интенсивность нагрузок и составит карту личных упражнений.

— Вот как? Не ожидал…

— Здесь, на яхте, есть всё, необходимое для тренировки любой степени сложности. Уверен, вы оцените. Только сначала Ри проводит вас в регенератор, — разведчик в недоумении приподнял бровь. — Отравление этанолом и продуктами его распада — их нужно снять. Для республиканской техники это сущая мелочь.

Когда Гибенс скрылся за дверью, Миса мягко перетекла ко мне на колени. Позволила крепко обнять. Сама доверчиво улеглась на моё плечо.

— А нас с тобой, милый, ждёт свой собственный спарринг. От слова «спариваться», — муркнула большая кошка. — И в регенератор тебя отведёт не интерактивная Ри, а одна дурная кошка… которой срочно нужна порция ласки…

Выказав свой яркий темперамент, Миса довольно вытянулась на мне. Кошка сыто урчала. Для сестёр путешествие на яхте вообще проходило весьма насыщенно. Я с нежностью оглаживал её бёдра, скользя по бархатистой коже небольшими «отростками» боевых имплантов. Девочка млела… Подставляла под ласку свою спинку, прося не забывать и о ней… Повадка настоящих кошачьих!

За мягкими ласками и сытым опустошением появление новой участницы «полежалок» прошло незамеченным. Просто в какой-то момент плоскость кровати исказило дополнительной тяжестью. Зато когда в плечо ткнулись упругие женские грудки, внимание невольно сфокусировалось на их обладательнице. Кошка поймала обращённый на неё шальной от недавних острых ощущений взгляд и… игриво чмокнула меня в сосок.

Лита! Не может быть! И взгляд такой — растерянный и даже обиженный.

— Кот, представляешь, он уже всё! Иссяк, сломался — или как это правильно называется?.. А я ещё даже во вкус войти не успела!

Я далеко не сразу сообразил, о чём она вообще. Пронизывающие до глубины души серо-стальные глаза, с расплескавшимися в недрах голубыми прожилками, не желали уходить из памяти. Миса держала крепко. Умела держать — и сегодня пользовалась этим своим умением на полную. Однако постепенно до меня начал доходить смысл вопроса юной снежки.

— Ты про Мирана?..

— А про кого же ещё?!

— Значит, добро пожаловать домой, блудница!..

— Я не блудница! Я — охотница! — с обиженными интонациями проворковала рыжая. — Почему он сломался, кот? Может, он болеет? Объясни! Ты же такой же варвар, как он!

— Такой — да не такой, Лита. Он — обычный внешник. Он не «ломался», как ты говоришь. Он просто такой от рождения. Таким сформировался. Кстати, чего пришла-то? Есть капсула. Дорисуй там образ своего Мирана — и пользуй хоть всю ночь напролёт.

— Я не хочу образ Мирана, — упрямо тряхнула медными прядями кошка. — Я хочу тебя.

— Ишь как заговорила! Вот Миса действительно хочет. Поэтому и пошла со мной.

— Ну кот, ты чего? Я же никогда не говорила, что ты мне не интересен! Наоборот! Я по тебе теку просто! Особенно после учебных спаррингов, где ты когтями вовсю коляешься! И у тебя ещё хватает совести заявлять мне такое?!

— Ну, тебе же хватило совести на моих глазах утащить в своё лежбище очередную жертву?..

— Кот! Я охотилась! Почему я не могу попробовать поохотиться? Да ещё и на настоящего внешника, разведчика? Что я другим валькириям потом рассказывать стану? Меня чокнутой считать начнут — особенно чужие кошки!

Признаюсь, такой аргумент меня несколько остудил. Да и Мисель принялась царапаться, явно намекая о моём неподобающем поведении. Пришлось сменить гнев на милость. Однако и потакать её увлечениям на стороне я не собирался. Можно было утешить, сказать, что, мол, с внешником просто требуется проявить больше терпения, и всё такое. Но я не стал ничего из этого говорить. Кто мне эти внешники? С чего я должен учить своих женщин их терпеть? Не понравился, разочаровал — отлично! В следующий раз та же Лита сто раз подумает, прежде чем затевать столь сомнительную охоту. Поэтому я, напротив, ещё больше поднажал:

— А чего ты хотела, кошка, связываясь с генетически неизменённым внешником?

— Ну, не знаю… Но вот так, сразу… Даже возбудители не помогли… Я и не знала, что такое вообще бывает! Даже совсем юной девчушкой, общаясь с такими же мальчиками, получала значительно — значительно! — больше!

Я всё же не смог сохранить в душе праведное возмущение, напротив — окончательно размяк. Совершенно незамутнённое ошеломление юной снежки вызывало улыбку, а не раздражение. Захотелось стиснуть её покрепче, что я и проделал. Запустил ладонь по её спине. Протянул длинные змейки когтей на самый максимум их длины. И плотно сжал, стискивая в стальном захвате упругие ягодицы — и вообще всё, до чего смог дотянуться. Лита от неожиданности пискнула. Это лишь укрепило мой порыв. Девочка определённо хотела. Вся горела желанием! Куда смотрел этот парень?! Чем они там вообще занимались?!

— Ты ведь знаешь требования Кошака, сестра, — вступила в разговор Мисель. — Он не хочет, чтобы его кошки ходили налево.

— Да я теперь сто раз подумаю, прежде чем затевать что-то эдакое! Только перевозбудилась ещё больше, а толку — ноль! Буду думать. Что-то мне действительно расхотелось охотиться на стороне…

Пришлось окончательно сменить гнев на милость. Лите это сейчас было нужно как никогда. Такое разочарование не часто случается в жизни… Правы были Сайна и Миса, что Лите нужно сначала ощутить дыхание жестокой реальности, и со временем она до всего дойдёт сама. Вывод-то — проще некуда. Он выражается простой русской поговоркой: «От добра добра не ищут».

Однако события этого дня не желали отпускать. Уже упорхнула куда-то Лита. Уже получила своё Мисель и в последний момент прибившаяся к нам Рита. Обе кошки блаженно спали, закинув на меня руки и ноги. Да и сам я спал — пока не услышал сквозь сон до боли знакомый говорок: «Кошак, а Кошак?» И так несколько раз подряд. Наконец я не выдержал, приоткрыл один глаз.

В кресле, прямо возле кровати, сидела… Эйди. Милый, успокаивающий взгляд салатовых глаз обволакивал. Кошка смотрела очень хорошо, очень по-домашнему. Так могут смотреть лишь на милого сердцу родного человечка. Сердце невольно сдавило нежностью.

— Ди!.. Ты пришла…

— Кошак, ты ещё спишь, — улыбнулась прелестница. — Давай в душ, и сразу возвращайся. Разговор есть.

Что ж, валькирия заинтриговала. Я быстро сполоснулся, распечатал новый комплект формы и вернулся в комнату. Эйди обнаружилась в дальнем её углу, аккурат возле камина, имитирующего натуральное пламя. Девочка организовала здесь пару силовых креслиц, в одно из которых и присела, дожидаясь моего возвращения. Я застал её погружённой в созерцание волшебного пламени, лижущего имитацию дров. Мерцание искусственных поленьев отражалось в бездонных глазах, и казалось, что по изумрудной зелени пролегли алые лавовые ручейки.