Факты. Открытия. Люди
Шрифт:
Пройдя Ормуз, Персидский залив и Шатт-эль-Араб, китайская флотилия достигла Басры. В Басре венецианцы покинули монголо-китайскую делегацию (во всяком случае Марко Поло ничего не рассказывает о торжественном приеме, организованном при монголо-иранском дворе для монголо-китайской принцессы) и поспешили на запад, на родину. Дальнейший путь их был таков: они поднялись вверх по Тигру и, перевалив через Армянское нагорье, спустились не к Средиземному, а к Черному морю, т. к. государства крестоносцев в Сиро-Палестине уже пали под ударами соседних мусульманских государств. На генуэзском корабле путешественники добрались из Трабзона в Константинополь, а оттуда, уже на венецианском корабле вернулись в родной город, в котором не были долгих 26 лет. Такова история путешествий трех человек из семьи Поло. Однако она вызывает слишком много вопросов, которые важны, поскольку они могут подтвердить или опровергнуть сведения, содержащиеся в «Книге о разнообразии мира». В ней
Итак, первая загадка книги о путешествиях Марко состоит в ее авторстве. «Книга разнообразия мира» была написана не самим Марко Поло, а записана с его слов. По непонятной причине книгу написал не сам Марко, а другой человек. По распространенной версии, Марко Поло, «сидя в темнице в Генуе, заставил заключенного вместе с ним Рустичано Пизанца записать все это». Почему Марко не мог написать эту книгу сам? Он был неграмотен? Но это крайне странно для потомственного купца, которому постоянно приходилось иметь дело с документами. Может быть, он забыл латиницу за долгие годы пребывания в восточных странах? Возможно, но верится в это с трудом. О Рустичано (или Рустичелло) историки знают еще меньше, чем о Марко, ни в одном документе конца XIII - начала XIV в. он не фигурирует.
Где же была записана «Книга о разнообразии мира»? Как мы видим из слов фактически анонимного Рустичано Пизанца - в тюрьме города Генуя. Как попал в эту тюрьму венецианец? Что же он успел натворить за те недолгие дни, которые прошли после его возвращения на родину? Да и почему он попал в тюрьму другого города-государства, соперничавшего с его родиной? Вплоть до конца XIX в. комментаторы «Книги» предполагали, что Марко Поло участвовал в неудачном для Венеции морском сражении у острова Курцола (ныне - Корчула, Адриатика), состоявшемся 7 сентября 1298 г. После 1204 г. две морские торговые республики разделили сферы влияния:генуэзцы владели черноморскими рынками, а венецианцы
средиземно-морскими, однако они продолжали воевать между собой и в этом бою удача улыбнулась генуэзцам - они захватили в плен более 7 тыс. венецианцев. Но возможно ли, чтобы Марко менее чем за 3 месяца (а «Книга», как известно, была записана в 1298 г.) успел попасть в одну камеру с Рустичано, уговорить пизанца записать его рассказы, да и рассказать всю историю своих странствий полностью. Невероятно. Поэтому некоторые исследователи полагают, что Марко попал в генуэзский плен в результате другой, мелкой, а потому и не сохранившейся в истории стычки между генуэзскими и венецианскими кораблями, произошедшей в 1296-м или 1297 г. Правда, сведений о той стычке нет.
Кажется вообще очень странным, что в генуэзской тюрьме одному заключенному удалось записать столь обширные воспоминания другого заключенного. Каким именно образом в камеру к Марко и Рустичано попали дорогие в то время бумага и чернила?
Еще одна загадка - язык, на котором написаны воспоминания Марко Поло. Марко владел венецианским диалектом средневекового итальянского языка, Рустичано - тосканским, но записи были сделаны на средневековом французском. То есть получается, что Рустичано должен был, услышав от Марко какую-то фразу, тут же перевести ее на французский язык, а затем уже записать. Исследователи текста «Книги о разнообразии мира» отмечают, что «язык этих записей очень плохой, с примесью множества итальянских и некоторых восточных слов». Запись на итальянском языке была бы более логичной.
Что же произошло потом с Марко? По распространенной версии, он был освобожден из генуэзской тюрьмы и вернулся на родину в следующем, 1299 г., где доживал свой век весьма обеспеченным человеком. Умер великий путешественник, согласно этой версии, совсем уже древним стариком в 1324 г. Венецианцы любят вспоминать, что Марко с удовольствием рассказывал истории из своих странствий, и за его страсть прихвастнуть его прозвали Milione (Миллион). Только вот практически все данные о последующей жизни Марко в Венеции, известные по трудам его многочисленных биографов, основываются не на документах, а на городских легендах, которые были записаны намного позже, например, некоторые записаны даже в конце XVI в. Но при этом ни в одном из венецианских документов XIII-XIV вв. не сохранилось ни одного свидетельства ни о Марко, ни о его семье, что в общем-то очень странно, ведь семья Поло должна была принадлежать к весьма состоятельным купеческим домам города. Странно и то, что любивший прихвастнуть путешественник, многократно радовавший горожан историями о загадочных восточных странах, ни разу за четверть века не попытался записать свои воспоминания самостоятельно. Не нашлось желающего записать его рассказы и среди его слушателей. А что произошло с родственниками Марко - его отцом Николо и дядей Маффео? Их история заканчивается на том эпизоде, когда они переступают порог своего дома в Венеции.
Все эти загадочные факты и нестыковки создают впечатление, будто на самом деле Марко не вышел из
генуэзской тюрьмы и был скорее всего казнен. За что же могли его казнить? Отношения между двумя городами-конкурентами были весьма натянутыми, но само венецианское гражданство не было основанием для тюремного заключения и казни. Скорее всего Марко, а возможно и Николо, и Маффео Поло, сев в Трабзоне на генуэзский корабль, попали вскоре в руки основанной в 1215 г. инвизиции. Главным преступлением путешественников было вероотступничество, ведь находясь в далеких краях, они не могли исполнять христианские обряды, а это квалифицировалось как страшное преступление. Вероятнее всего, инквизиция попыталась получить от путешественников интересовавшую ее информацию, а затем их казнили как вероотступников. Позже записи, пройдя определенную чистку, были переведены на старофранцузский язык и стали достоянием светских ученых. А может быть, записки воспоминаний Марко Поло попали во Францию вместе с документами папского двора, переселившегося под влиянием убедительной и настойчивой просьбы французского короля в Авиньон. Конечно, это всего лишь версия, но она может объяснить многие лакуны в тексте «Книги о разнообразии мира», в частности, «выпадение» из воспоминаний Марко такой важной детали китайского ландшафта, как Великая стена.Гунны в Европе
Пройдя сквозь якобы неприступную Стену, гунны овладели всем Китаем, однако, каменный дракон переварил их в своей утробе. Но та часть гуннов, что откочевала на запад еще в I веке и слилась с угорскими племенами Приуралья и Приволжья, сыграла важную роль в истории Европы.
Европейцы знали о гуннах уже к середине II в. Географ Дионисий упоминает о них при перечислении племен, кочующих в Средней Азии и прикаспийских степях. Чуть позже, во второй половине II в., возможно, основываясь на свидетельстве Дионисия, пишет о них знаменитый александрийский географ и астролог Клавдий Птолемей. Конечно, эти авторы и представить себе не могли, что в самом скором времени кочевники, пасущие свои стада где-то на краю обитаемого мира, превратятся в угрозу для западной цивилизации, что даже непобедимый Рим дрогнет под натиском этих восточных варваров.
В начале III в. на северо-восточных границах Римской империи было спокойно. Кочевавшие в причерноморских степях скифские, сарматские и аланские [26]племена установили мирные отношения с принадлежавшими Риму греческими колониями. Досаждавшее римлянам Боспорское царство было принуждено к миру. Еще одни соседи Римской империи, спустившиеся из Южной Прибалтики, германские племена готов, расселились по лесной и лесостепной зоне Причерноморья, где мирно возделывали пшеницу на украинских черноземах. Но вскоре с востока пришла беда.
В 70-х гг. IX столетия гунны вторглись в Причерноморье. Вполне возможно, что кроме жажды наживы двигали гуннскими ордами и неблагоприятные природные условия, вызывавшие голод и падеж скота. Так, сохранились сообщения, что гунны напали на крымские города, перейдя по льду Керченский пролив. В принципе такое возможно лишь в очень суровые зимы.
В одну зиму 370 г. были сокрушены все греческие города от Боспора Киммерийского до Днестра и кочевавшие вблизи них племена. Часть кочевых племен бежала за Днестр, но некоторые влились в гуннские войска.
Современник и, возможно, очевидец гуннского нашествия римский писатель и историк Аммиан Марцеллин так описывает появление гуннов: «Невиданный дотоле род людей, поднявшийся, как снег, из укромного угла, потрясает и уничтожает все, что покажется навстречу, подобно вихрю, несущемуся с высоких гор <.>. Еунны превосходят всякую меру дикости <.> стали семенем всех несчастий и корнем разнородных бедствий <.> все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что можно принять их за двуногих зверей <.> кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду; на чужбине они не входят в жилище, за исключением разве крайней необходимости <.> они плохо действуют в пеших стычках, но зато как бы приросли к своим выносливым, но безобразным на вид лошаденкам, и иногда, сидя на них по-женски, они исполняют все обычные свои дела; на них каждый из этого племени ночует и днюет, покупает и продает, ест и пьет и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружается в глубокий сон <.> Если случится рассуждать о серьезных делах, они все сообща советуются в том же обычном порядке; они не подчиняются строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути <.> У них никто не занимается хлебопашеством и никогда не касается сохи. Все они, не имея определенного места жительства <.> кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто из них не может ответить на вопрос, где его родина, он зачат в одном месте, рожден далеко оттуда, вскормлен еще дальше».