ФАКультатив

Я глянул на турник без особого энтузиазма. Не хотел что-то доказывать, но девушка смотрела на меня с таким неприятным скепсисом, что я психанул и, подпрыгнув, уцепился руками за перекладину.

— Ни-хре-на-се-бе! — протянула Марьяна в полном изумлении, пока я делал несколько выходов силой на две руки.

Я соскочил вниз, поправил очки и с вызовом уставился на нее.

— Довольна?

— Круто! — девушка смотрела на меня новым взглядом. — Даже не запыхался…

Надо бы сказать брату спасибо за то, что гоняет меня, как заправский офицер. Сегодня я впервые получил плоды от изнурительных тренировок.

— Ты покажешь свою комнату? — Марьяна осмотрела меня снизу вверх со странным блеском в глазах.

— П-пойдем, — я жестом пригласил ее идти передо мной.

Мы поднялись наверх. Девушка зашла в комнату, а я остался в дверях, не зная, куда деть свои дурацкие руки. Сначала уперся ладонью в наличник, изображая непринужденную позу, но, представив, насколько по-идиотски выгляжу, опустил руку. Потом сложил их на груди, но вскоре просто опустил вдоль тела. Хорошо, что Марьяна не видела этого позора.

— Вот значит, как выглядит этот бордель изнутри, — проговорила она и с широкой улыбкой обернулась на меня. — На первый взгляд все пристойно. Но у меня есть уши, и я слышу все, что тут происходит.

— Эм… Прости?

— Ты извиняешься за то, что часто занимаешься сексом или за то, что делаешь это громко?

Я не знал, что ответить. Врать я совершенно точно не умел.

Марьяна подошла к аквариуму и наклонилась, разглядывая рыбку:

— Привет, как тебя зовут, малыш?

— Это Ньютон, — отозвался я и вдруг замер, когда девушка коснулась пальцами аквариума и провела ими линию сверху вниз.

На дне лежали бирюзовые и голубые камешки и, судя по ее распахнутым глазам, она узнала их.

— Так это был ты?!

— Что я?

— Это ты бросил их в мое окно и предупредил о дожде!

Я пожал плечами, понимая, что отнекиваться бесполезно. Сам виноват, раз уж притащил сюда Ньютона.

— Зачем ты это сделал? — похоже, она не злилась.

— Просто стало жаль твою работу, — непринужденным тоном признался я. — Ты талантливая.

— А ты за мной подсматриваешь, — Марьяна пропустила мимо ушей мои искренний комплимент, делая вид, что увлечена рыбкой. — Ньютон, значит. А если бы у тебя был, например, еще и пес, его бы как назвал: Архимед или Пифагор?

Она уловила мой потерянный взгляд и улыбнулась.

— Ничего смешного, — возмутился я, хотя не обижался, — вот ты помешана на искусстве, я — на математике. Между прочим, это такое же искусство, как и рисование.

— Неужели?

— Еще бы! Вот, например, последовательность Фибоначчи: каждое последующее число равно сумме двух предыдущих. А видела это? — вдохновенно заговорил я, схватив первый попавшийся чистый лист, нарисовал черепицу из квадратов и соединил стороны дугами, получая ровную спираль — Чем не искусство? А знаменитое «золотое сечение»? Это же все Фибоначчи!

Глаза Марьяны заблестели, пока она наблюдала за моим фанатичным рассказом. Девушка выглядела заинтересованно, но по ощущениям не математикой вовсе, а, кажется… мной и «моей» комнатой. Я запнулся и, перестав болтать, уставился на нее, чувствуя себя настоящим душнилой. Додумался загрузить девушку, которая пришла к тебе домой. И чем? Цифрами!

— Тебе неинтересно, — констатировал я, убирая в сторону свои каракули.

Марьяна виновато улыбнулась и, снова оглядевшись, нахмурилась.

— Извини, просто… Ничего не могу поделать. Ты как-то не вписываешься в эту комнату. Она тебе не идет, что ли…

Я тяжело сглотнул, чувствуя сухость в горле.

— Ты же меня не знаешь.

— Это правда, — она осторожно присела на край постели, а я молча смотрел на нее, ожидая, когда она скажет, что уже знает меня. И знает кто я. — Почему мы никогда раньше не общались?

— Эм-м-м… — ну вот как ответить? — Мы общаемся. Сейчас.

— Ты еще не передумал заниматься со мной математикой? — она пристально смотрела на меня снизу вверх, и я не мог оторваться от волшебной синевы ее глаз.

— Я же обещал дедушке, — кивнул я. Голос как будто треснул и прозвучал ниже. Почти хрипло.

— Супер, — она опустила глаза и разгладила на покрывале несуществующие складки. — А как мне уговорить тебя помочь мне кое в чем другом?

Вот, черт! Она все-таки не отступилась от своего безумного плана.

С тяжелым вздохом, я сел рядом, почувствовав бедром тепло ее тела. По спине пробежали мурашки, я зажмурил глаза, отгоняя непрошеные фантазии.

— Ты знаешь, каково это чувствовать что-то к человеку, который знать не знает о твоем существовании? — шепотом спросила она.

— Ты даже не представляешь…

— Это так тяжело!

— Сог-гласен, — я почти не дышал, боясь не сдержаться, сломаться или, еще хуже: проговориться.

— Можно тебе доверить одну тайну? — она шелохнулась, а я открыл глаза и встретился с ней лицом к лицу.

— В-валяй.

— Мне кое-кто нравится.

Жаль, что я понял это еще час назад.

— И он вроде как мне не по зубам, — со вздохом сожаления призналась она.

— А может, это тыему не по зубам?! — вспылил я. Всучить бы Власову свои очки, чтобы он наконец прозрел.

Марьяна моргнула, ошарашенная моим эмоциональным вопросом, и, кажется, приняла его как комплимент, даже слегка покраснела.

— Мне еще работать и работать над своими комплексами, их так много, — призналась она, — но я почему-то подумала, что научиться чему-то в сексе поможет мне раскрепоститься, узнать себя настоящую… Что-то почувствовать, в конце концов.

Я прочистил горло, слегка покашляв в кулак. Под ширинкой образовался предательский бугор, и я закинул ногу на ногу, чтобы как-то спрятать от девушки свою примитивную реакцию на слово «секс».

Марьяна вдруг повернулась, перекинула ногу через меня и села сверху. У меня дыхание сперло от шока. Теперь она точно почувствует это, поймет, что была не права в своей непривлекательности для меня. Конечно же, я хочу ее. Хотел, хочу и буду хотеть…

— Научи меня хоть чему-нибудь, Никит, — ее губы шевелились, но до меня совсем не доходил смысл сказанного. — Не знаю почему, но я тебе верю, — прошептала она, забавляясь паникой в моих глазах. Верит мне?

Думай, Иванов, думай! Сейчас или никогда.