Факультет Элиты. ЭльФак

Итак, вывод к моему емкому сочинению. Стратегия главной героини и ее реализация. Элизабет Беннет провернула самую выгодную сделку в романе, обладая неплохим внешним дизайном и чрезвычайно противоречивыми внутренними качествами, а также весьма несолидным стартовым капиталом ее отца. Эта героиня смогла более чем вовремя заключить контракт с Фигуильямом Дарси, который в тот момент имел в три раза большую капитализацию в виде движимого и недвижимого имущества и отличный стабильный доход.

Я тяжело вздохнула и бесшумно положила на парту ручку. Слишком короткое эссе, мне не хватает около двухсот слов. Пока я напряженно думала, какой ещё воды мне налить в мое горе-сочинение, произошло нечто странное. Откуда-то появилась огромная загорелая рука с красным маркером и бессовестно перечеркнула все мои плюсы и минусы, обзор рынка женихов и коммерческое предложение пресловутой Элизабет. От шока я не могла даже пошевелиться. Мой идеальный вывод тут же оказался сплошняком замазанным, а ниже появилась ровная строчка красных букв, выведенная красивым каллиграфическим почерком: «Смогла выйти замуж по любви, несмотря на все предубеждения и гордость».

Я резко оборачиваюсь вправо и натыкаюсь на знакомые янтарно-карие глаза и золотые локоны… того самого здоровяка-блондина, с которым я сегодня столкнулась у входа в общагу. Надо признаться, мы с ним составляем самую «интересную» контрастную пару: я — с длинной растрепанной челкой черных волос, в темных затертых джинсах и мятой футболке задом наперед. Местный «Крис Хемсворт» в молодости — в идеально наглаженной белой рубашке, под которой играют твердые мышцы.

— Совсем оборзел? — зашипела я на него, как дворовая кошка на породистого питбуля.

Как ни странно, но он пожал плечами и улыбнулся, отчего на гладко выбритых щеках заиграли ямочки:

— Не веришь в любовь, да?

— В нее верят лишь наивные глупенькие девочки, — огрызаюсь я. Мне совсем не хотелось с ним философствовать, да и разговаривать тоже. Однако, может быть, он сможет мне хоть чем-то помочь.

— Блин! И зачем я только взяла в этом семестре литературу? — сокрушаюсь я, а затем оборачиваюсь к нему. — Вот че тебе не зашло в моем эссе? Все же четко!

— Элизабет полюбила этого Дарси! Кстати, он — Фицуильям, а не Фигуильям! Его имя встречается в романе всего дважды! — принялся объяснять блондин, глядя на меня, как на неразумного трехлетнего ребенка. — Так что ей было абсолютно плевать и на его статус, и на богатство. И ему, собственно, тоже. Они страдали и боролись за чувства и только за них!

Я закатила глаза к потолку, а он многозначительно поднял идеальную правую бровь и спросил с умиленной улыбкой:

— Ты что, никогда не влюблялась?

— Типун тебе на язык! — огрызнулась я, — ты вообще, блин, кто? Чё тут забыл?

— Я — Леон. Леон Норгенштерн. И я не люблю, когда мне грубят! — нахмурился он, распрямляя массивные плечи, раза в два шире моих.

Я тут же, передразнивая, копирую его позу и выпрямляю свою согнутую спину:

— Я — Антонина. Антонина Эванс. И я не люблю, когда мне мешают!

Теперь настала его очередь закатывать медово-карие глаза к потолку.

— Я искал тебя… по одному делу, — прошептал он, заговорчески понизив тон. — В этом семестре мне пришлось взять макроэкономику — мой единственный технарский предмет. Увидел тебя здесь и решил поговорить. Так значит, ты с Экономического?

— А ты — гуманитарий? — презрительно щурюсь я, — чего, больше никуда не взяли, да? Считать не умеешь?

Сама не знаю, зачем я это делала: слово за слово, я его просто оскорбляла, но он недолго молчал.

— А ты — читать? — усмехнулся он. — Глупенькая, ты же завалишь это эссе! Чувства не поддаются формулам! По ним нельзя построить таблицу или график!

— Че? И кто это сказал? — возмутилась я, да так громко, что Леон невольно схватил меня за руку своей огромной пятерней.

К счастью, Профессор Мацумото лишь строго на нас посмотрел и продолжил лекцию. Я тут же грубо выдернула свою руку из-под широкой теплой ладони соседа и прошептала:

— Забей! Че ты боишься как девчонка? Узкоглазый сморчок нас не услышит, мы слишком далеко! Почему ты испортил мое эссе?

— Тут не было никакого эссе! — помотал он головой, так что золотые локоны разбежались по широким плечам. — Почему я так сделал? Да потому что ты все делаешь совершенно наоборот, будто в кривом зеркале! Ты словно… моя противоположность!

— Если ты моя противоположность, значит, ты — тупой, как пень! — смеюсь я. — Как же ты теперь возместишь мое испорченное эссе? И когда?

Я резко протянула руку, чтобы забрать свою перечеркнутую работу.

Леон в это же время захотел сделать то же самое. В результате наши руки столкнулись и от удара разлетелись в разные стороны. Огромная тяжёлая пятерня Леона угодила в мой недопитый кофе, перевернув огромный бумажный стакан прямо на голову сидящей впереди нас модной крашеной блондинки. Моя рука в это же время врезалась в покусанный кекс, который тоже отправился в сторону этой же несчастной.

Когда чуть теплый кофе и подтаявшее мороженое коричневой хлюпающей жижей растеклись по модельной укладке, на всю аудиторию раздался сначала ультразвуковой визг, а затем посыпались отборные проклятия. Взбешенная блондинка вытащила из своего глубокого декольте остатки кекса и демонстративно швырнула их в Леона.

С истошным криком: «Фи-иии! Я ненавижу-уу какао-оо!», и пожеланиями нам скорейшей мучительной смерти, она выбежала из аудитории.

— Это кофе, идиотка! — успела процедить сквозь зубы я ей вслед.

— Ну, и кто это сделал? — громко и строго спросил Профессор, его темные узкие глаза сверкали гневом — ещё никто никогда так нахально не прерывал его лекцию.

Сейчас он запросто мог отчислить нас с Леоном из Академии безо всякого права на восстановление. Смех тут же стих, наступила гробовая тишина. Каждый сейчас был искренне рад, что не оказался на нашем месте

Я медленно встала и поправила свою длинную челку, на ходу придумывая, чтобы такого убедительного соврать.

— Профессор Мацумото, прошу нас великодушно простить за прерванную лекцию, — громко и вполне искренне говорю я. — Боюсь, что эта неразумная студентка, что убежала с моим кофе на голове, виновата сама. Она расстелила свои крашеные волосы на моей парте, так что мой стакан с кофе оказался стоящим прямо на них. Затем блондинка получила какое-то неприятное сообщение в Телеграмме, резко дернулась и, согласно законам физики, искупалась в моем кофе, тем самым лишив меня завтрака. Благо, Ваша лекция меня полностью захватила, и макроэкономика бодрит гораздо сильнее, чем двойной эспрессо! Поэтому я прошу Вас, продолжайте! Всем важно знать, что же будет с рынком в будущем!

На пару ударов сердца в огромной аудитории наступила тишина.

— Какой, однако, умный и хитрый молодой человек! — усмехнулся Профессор Мацумото, а вслед за ним и вся аудитория, ведь происходящее было гораздо интереснее, чем мировой рынок. — Как твое имя?

Это был самый неловкий момент в моей жизни. Ну конечно же из-за моего спортивно-потрепанного стиля, грубовато-хамоватого характера и косой длинной челки меня часто путали с хулиганистым пацаном. Признаться сразу, что я — девчонка? Испортить представление или же подыграть? Может быть, соврать и сказать чье-то имя вместо своего? Вдруг он меня запомнит и снизит балл на экзамене?

— Меня зовут… Леон, — неожиданно для себя и всех остальных говорю я, — Леон…

— Норгенштерн! — уверенно добавляет за меня мой сосед.

Он что, с ума сошел? С этим Профессором Мацумото шутки плохи! Из-за его предмета из Академии больше всего вылетает студентов!

— Что ж, Леон-кун, — хитро улыбается Профессор, демонстрируя ровные идеально белые зубы. — Ответь мне на один вопрос, от которого будет полностью зависеть, будешь ли ты продолжать обучение в Академии или уже нет.

Я послушно киваю головой, ожидая вопроса. Как же хорошо, что я назвалась чужим именем.