Фальшивые зеркала

Но пока ещё это место, куда я стараюсь прийти.

Выбираю столик у двери на кухню. Официантка незнакомая, но подходит сразу. Бросаю быстрый взгляд на меню.

– Сегодня запечённая в фольге форель – великолепна! – говорит девушка.

Эх. Форель в фольге я ел… давно, правда. Но она мне не понравилась. Значит, не оценю и сейчас.

– Фаршированную щуку, – решаю я.

Этого блюда я никогда не ел. Но наверняка оно будет выглядеть красиво, а фантазия додумает вкус.

– Ушицу… – продолжаю я, скользя взглядом по меню. – И графинчик водочки… самой обычной, пшеничной. Хлеба чёрного.

– Всё?

– Томатный сок…

Запивать водку – вульгарно. Но сейчас я хочу именно вульгарности.

Остаюсь ждать заказа. Конечно, всё могут подать мгновенно, но зачем портить иллюзию? Сижу, оглядывая зал. Некоторые лица уже примелькались. Другие – незнакомы. На сцене – одинокий гитарист, то ли группа ещё не собралась, то ли он просто предпочитает выступать один. Вслушиваюсь в негромкий голос…

Этот метод прост. Весь квартал под холст. Он не художник, нет, он – эхо века, Эхо нас… И это веха! Как бензиновая радуга на лике реки На чёрном асфальте цветные мелки, Это мы. Ты видишь, это – ты и я. Он наград не ждал, Он не ждал похвал, Он делал то, чего не мог не делать, Раб и Бог цветного мела. Как бензиновая радуга на лике реки На чёрном асфальте цветные мелки, Это мы. Портрет до первого дождя. Да, есть дождь и снег, Да, не вечен век, Но не спеши кричать «ату» со смехом; Мы живём в эпоху эха. Как бензиновая радуга на лике реки На чёрном асфальте цветные мелки, Это мы. Портрет, как феникс из огня. /* Песня «Рисунок на асфальте» принадлежит Юлию Буркину. */

Певец опускает гитару. Смотрит на зал. Никто его толком и не слушал, народ увлечён процессом питания. На мгновение наши взгляды встречаются, и у меня возникает странное ощущение, что песня была предназначена именно для меня.

Так обычно и бывает с хорошими песнями.

Певец встаёт и уходит, странно, за гриф, держа гитару. Так не берут инструмент, но жест почему-то кажется абсолютно естественным.

Чёрт, почаще надо заходить. «Мы живём в эпоху эха…»

– Можно?

Оборачиваюсь. Ага…

В Диптауне редко встретишь старика. Все хотят быть молодыми и красивыми, если не в жизни, так хоть в сладостном сне. Решиться на такой облик – это поступок.

– Садись, Ёжик, – приглашаю я.

Ёжик – прозвище местного завсегдатая. Я довольно долго считал его программой, пока не поговорил сам. Как ни странно, но человек, проводящий в глубине большую часть суток, – вполне настоящий. Ему лет шестьдесят, он седой, морщинистый, полноватый. Лицо обрюзгшее, но чисто выбритое. Короткая, седенькая, военная причёска, за которую он и заслужил прозвище. Чуть опустившийся, но в меру приличия. Одет старомодно, но аккуратно. В общем – неприязни не вызывает, скорее – интерес.

– Слышал про взлом? – интересуется Ёжик, присаживаясь. Косится на официантку, уже несущую водку и сок.

– Ещё рюмку, – прошу я, хотя и вижу, что на подносе две рюмки. Скорее всего Ёжик сидит в «Царь-рыбе» не по собственной инициативе, он наёмный работник. Как в публичных домах девочки разогревают посетителей на дорогую выпивку, так и в кабачке Ёжик раскручивает посетителей на пьянство. Такая работа.

– Благодарю, – не теряя достоинства, кивает старик. Чуть дрожащей рукой наполняет рюмки. Мы чокаемся, выпиваем. Ёжик крякает, но не закусывает, занюхивает рукавом. Что-то новенькое.

– Так что за взлом? – любопытствую я, когда приличия соблюдены. Достаю пачку сигарет, протягиваю ему.

– Есть такая фирма… э… «New boundaries»…

– Да, слышал, – вспоминаю я. – Они софтом занимаются?

Ёжик хихикает:

– Нет… всякой чепухой. Вроде новых эргономичных клавиатур, дизайна шлемов, особых кресел, на которых геморрой не заработаешь… Прикладные товары.

– Угу… – неопределённо бормочу я. Свою выпивку старик должен отработать любопытной историей, но пока она не тянет даже на сигарету.

– Мне уже уходить, – вздыхает Ёжик. – Эх… был бы лишний бакс, время продлить…

Ничего себе! Смотрю ему в глаза. Что же, новости столь любопытные, что требуется оплатить его время в глубине? Доллар – не деньги, но всё-таки!

Секунд десять мы играем в гляделки. Потом Ёжик начинает вставать, и я сдаюсь, беру его за руку.

– Посиди. Я сегодня при деньгах.

– Благодарю. – Старик ухитряется так ловко усесться обратно, что и не понять – хотел он уйти или просто поёрзал на стуле. – Так я говорю – фирма… небольшая… Вроде по контрактам с крупными работает… с самыми монстрами…

Мне приносят уху. Запах божественный. Кормить Ёжика я не собираюсь, да он и не настаивает. Начинаю есть, демонстрируя, что пока ничего занятного не услышал.

– Так вот, ломанули их вчера, – сообщает Ёжик.

Странно…

– Вчера?

Виртуальность живёт в быстром темпе. Вчерашняя новость – уже не новость.

– Ага. – Ёжик понимает, что я оценил маленькую деталь. – Ну… грабителя взяли сразу…

У меня чуть-чуть сдавливает сердце.

«Грабителя взяли сразу»…

Два года назад любой задал бы вопрос «Дайвер ломал или хакер?»

Потому что в этом было принципиальное отличие. И между способами защиты, и между методами работы.

Было отличие… теперь никто вопроса не задаст.

Потому что дайверов больше нет.

– Пришили его, голубчика, – вздыхает Ёжик. – Охрана-то была серьёзная, не от «New boundaries», а от тех, чей заказ выполнялся…

– Каждый час в глубине что-нибудь ломают, – дохлёбывая гущу, отвечаю я. И впрямь хороша ушица! Точно такую мы ели на Волге, ночью, у костра… – Каждую минуту ломают. Когда уйдёт вор, а когда и нет. Чему удивляться?

– Нашли его и в реальности, – сообщает Ёжик.

– Значит, на что-то серьёзное замахнулся.

– Ага. Вот только он и в реальности мёртв был.

Пока я медленно поднимаю голову, опускаю ложку, вытираю губы салфеткой, старик успевает наполнить рюмки.

– Упокой, Господи, душу раба твоего Падлы, хакера небесталанного, грубого, но с добрым сердцем… – торопливо бормочет Ёжик. Мы выпиваем, не чокаясь.

– Падла?

– Говорят, да. А как мирское имя – не спрашивал.

– И что полиция? – Прозвище мне ничего не говорит. Но сам факт… человек, убитый в глубине, умер по-настоящему!

– Говорят, случайность. Говорят, может, сердце слабое было, перенапрягся да и умер. Что тут удивительного?

Пожимаю плечами.

Всякое бывает.

Один, глядишь, заиграется в глубине, а инфаркт схватит в обычном мире. Другой в такой депресняк скатится, что снимет шлем да и наденет вместо него петельку.

Всё бывает. Всё.

– Жизнь, – соглашаюсь я. – Мрачная история, старик.

– Да уж… А ещё, говорят, полиция до сих пор на ногах.

Вот это – совсем интересно.