Фамильные ценности

Линдены всё так же совещались, причём Катрин и Роберт горячились, инора же была воплощение спокойствия. Мы решили последовать их примеру и тоже всё обсудить. В конце концов, неразумно отказываться от чего-то просто потому, что это же используют наши враги.

— Как всё прошло? — заговорщицки прошептала бабушка, делая вид, что отпивает из бокала, отчего её слова получились немного неразборчивыми.

— Роберт услышал всё, что нужно, — коротко сообщила я.

Пить мне тоже хотелось, но Вальдемар предвосхитил мою просьбу, подозвав официанта, и вручил мне в точности такой же бокал, как был у бабушки.

— Катрин тоже, — отрапортовал он, стоило официанту отойти. — Признаться, это было сложной задачей, потому что она прилипчивая и невнимательная. Слышит то, что хочет. А хочет она слышать исключительно комплименты.

— Думаю, прилипчивой она перестанет быть, — заметила я, с удовольствием отпивая из бокала прохладный напиток. — Сразу после сообщения Роберта.

— Думаешь, попытаются забраться в дом прямо сейчас, пока там нет хозяев? — забеспокоился Вальдемар, который понятия не имел, как я его обезопасила от навязчивой инориты.

— Вряд ли Роберт полезет, пока светло, — решил инор Альтхауз. — Но предосторожности излишними не будут, так что, Вальдемар, мальчик мой, возвращайся-ка ты домой.

— Один танец с Каролиной — и мы уезжаем, — решил Вальдемар.

— Мы? — уточнила бабушка.

— Не останусь же я здесь одна, — скромно ответила я. — Как раз и одну из последних процедур проведу, пока вы мне не мешаете.

Бабушке эта идея не понравилась, но сказать она ничего не успела, потому что зазвучала музыка и Вальдемар увлёк меня танцевать.

Глава 30

Всю обратную дорогу Вальдемар держал меня за руку, словно я могла выпасть из закрытого экипажа и потеряться. Это было бы смешно, не будь это так волнующе-приятно. Мне не хотелось забирать у него свою руку, мне хотелось ехать и ехать, делая вид, что ничего не происходит. Мы даже почти не разговаривали по дороге, потому что иногда молчание значимее любых слов, а всё, что мы хотели обсудить, не должно было касаться ушей возницы. Разве что впечатление о приёме в честь свадьбы дяди Вальдемара и моей бабушки?

Для меня самым запоминающимся оказался мой последний танец на балу, с Вальдемаром. Мне не приходилось притворяться, что я рада партнёру, а партнёру, надеюсь, не приходилось притворяться, что он рад мне. Поэтому танец был полон той пьянящей радостью, которая близка к полёту и позволяет двигаться легко и уверенно. Возможно, бабушке нашлось бы что вменить мне в вину, но мы перед отъездом к ней не подходили.

Возница был местным, из Гёрде, поэтому временами поворачивался к нам в надежде получить пищу для сплетен, но мы даже когда разговаривали, смотрели в разные стороны, так что кроме разочарования инор не получил ничего, чем можно было бы поделиться с местными кумушками.

— В библиотеку? — невозмутимо спросил Вальдемар, стоило ему заплатить вознице.

Прилично заплатить — потому что тот рассыпался в благодарностях, прежде чем развернуться. Я проводила его взглядом, убедилась, что он достаточно далеко, чтобы не слышать чужих разговоров, и только после этого ответила:

— Не уверена, что, если мы будем находиться в библиотеке, услышим, как Роберт попытается нас ограбить.

Вальдемар отпускал мою руку на короткое время, которое потребовалось, чтобы покинуть экипаж, поэтому мы опять стояли с переплетёнными пальцами, но кому-то этого было мало, очень мало.

— Я бы сказал, и орк с ним, если бы это не было столь важно для наших семей.

— Предлагаю прямо сейчас сделать процедуру, — предложила я. — Потому что после неё вам надо будет полежать хотя бы полчаса, а позже это может совпасть с появлением Линдена, если он вообще решится.

Роберт наверняка знал, что, по словам инора Альтхауза, даже квалифицированным ворам не удалось ничем поживиться в этом доме, оборудованном сложной охранной системой. Сейчас она была пока задействована не полностью, потому что хозяин и хозяйка дома ещё не вернулись, но через окна внутрь было уже не попасть, что резко уменьшало возможности преступника. Правда, то, что он знал, куда нужно лезть, эти возможности увеличивало. Но вот то, что он не знал, что в тайниках ничего нет, сводило все преимущества к нулю.

— Решится, — уверенно ответил Вальдемар. — Не этой ночью, так следующей. От этих документов зависит репутация Линденов, поэтому…

— Поэтому не будем тянуть время, — закончила я.

— И пойдём сразу в спальню, — согласился он.

Прозвучало это нескромно, но поскольку нас больше никто не слышал, то я возмущаться не стала, притворилась, что неприличного намёка не заметила (я допускала, что его вообще нет, и то, что он мне показался, было следствием разыгравшегося воображения) и прошла с пациентом в спальню. В ту, в которой он квартировал до появления моей бабушки в этом доме. И в которую было решено его опять переселить, потому что кабинет имел дополнительную систему охранных заклинаний, а спальня, где тоже был тайник, такого не имела. Так что здесь Роберт мог пройти незамеченным прямо к своей цели, чего допустить было нельзя.

В дверном проёме Вальдемар установил сетку для оповещения о входящих, настолько ювелирно сделанную, что её почти не было заметно, и только после этого принялся раздеваться, украдкой вздыхая и выразительно посматривая на мои губы.

— Мы не должны ни на что отвлекаться, — напомнила я внезапно охрипшим голосом.

— Вы сейчас о чём, Каролина? — поинтересовался Вальдемар, словно это не он только что весьма красноречиво на меня смотрел.

— О том, что вам нужно поскорее ложиться. Процедура не мгновенная.

Я пыталась быть суровой, но попробуй это проделать с инором, с которым вчера вечером целовалась, а сегодня хочется продолжить это занятие. Так вот почему запрещены любые отношения между целителем и пациентом — они мешают делу. Поэтому я шикнула на Вальдемара, чтобы он вёл себя прилично, и принялась за работу, которая было мне в радость, и не только потому, что мне нравился пациент. Всё-таки когда видишь, что исцеление совсем близко, настроение поднимается и всё, что делаешь — делаешь с душевным подъёмом. Возможно, именно поэтому всё и получалось?

Прежде чем накрыть пациента одеялом, я с удовлетворением прошлась по его энергетической системе сканирующим заклинанием. От проклятья остались еле заметные ошмётки, но бросать процедуры было рано — кто знает не соберутся ли они вместе, если завершить дело досрочно.

— Каролина, посидите со мной, — неожиданно жалобно попросил Вальдемар, когда я уже собралась уходить.

— Неприлично целителю находиться в комнате с пациентом более необходимого.

— Пациент совершенно недееспособен, — заметил он. — И вообще, убит наповал вашими прекрасными глазами. Ему требуются реанимационные мероприятия.