Фамильяр для Корявки

Ничего не понимающий, огорошенный моим таким странным поведением, мужчина спросил:

— Ты чего хохочешь?

— Зря ты мне о своём кошачьем прошлом напомнил! — моё тело сотрясла новая волна смеха. — Я вспомнила, как старательно ты вылизывал себе яйца! — новый приступ смеха.

Игриво шлёпнув меня по попе в наказание за мой смех, он сел, притягивая меня ближе, заключая в свои жаркие, крепкие объятья. Лизнув противокозелок, немного пососал мочку уха, отправляясь дальше, вызывая своими действиями мурашки по всему телу. Провёл влажную дорожку по шее до ключиц. От ключиц покусывая направился ниже, к груди. Захватив зубами в плен мой сосок принялся, крутя его зубами посасывать. Выпустив измученного пленника приник к моим губам оставляя на них нежный, легкий поцелуй.

— А я всё делаю очень старательно. Я вообще привык выкладываться по полной во всём, что делаю.

— Я заметила! — я толкнула его в грудь, заставляя откинувшись назад лечь на лопатки. — Когда ты что-то делаешь ты становишься удивительно сосредоточенным на процессе.

Его руки скользнув по моим бёдрам сжали ягодицы.

— Не то чтобы у нас было много времени, сейчас такой период, что особо не до любви. Да и твой папашка может заявиться, но мне бы хотелось…

— Тсс, — я приложила палец к его губам, который он тут же поцеловал. — Меньше слов.

Немного приподняв бёдра, я помогла Корявке войти в меня, своей рукой не только направив, но и введя его член на первые пару миллиметров в себя. Со стоном удовольствия он одним резким быстрым толчком заполнил меня до краёв, заставив всё моё тело выгнуться дугой.

Ощущения были другими, ярче, острее. Моё не совсем ещё проснувшееся, не подготовленное тело не было готово к такому напору с утра. Из горла вырвался болезненный стон:

— А-а-а-а!

Корявка сбавив темп сокращая свои бёдра плавно стал входить и выходить из меня. Уже через минуту чувство дискомфорта полностью исчезло, и я взяла ситуацию в свои руки, задавая свой, более быстрый темп. Темп, который очень быстро подведёт нас обоих к краю, шагнув вместе через который мы разобьёмся словно хрустальная ваза на тысячу, миллион осколков. Мужчина мою попытку доминирования воспринял с восторгом, положив свои руки на мои ягодицы, помогая мне поддерживать нужный ритм.

В утренней тиши ветер порывами налетал на нас, охлаждая наши сгорающие от желания тела и сдувая с моего лица волосы. Восходящее солнце больше не целовало кромку горизонта, оно уже двигалось в объятья облаков. Стояла девственная тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя и шлепком друг об друга двух разгорячённых тел.

Под ласковым весенним солнцем, под лёгким бризом, под шум прибоя всё повторилось заново.

* * *

Не то чтобы у нас было лишнее время в запасе, а после нашей с Корявкой утренней гимнастики его стало ещё меньше, но я всё же решилась попросить у него дать мне порулить. В последний раз я сидела за рулём, когда мне было шестнадцать. У моего ухажёра была старая убитая семерка и он, вдруг обнаружив в себе задатки Макаренко решил во что бы ты ни было научить меня водить. Получилось не сразу. Но когда получилось, это был не передаваемый восторг. Мне казалось, что я не еду по трассе, а парю над ней, я лечу под облаками. Именно поэтому наш официальный разрыв произошёл на три месяца позже, чем закончились у меня к нему какие-либо чувства, не могла расстаться с ощущением блаженства от того, что я управляю этим железным конём. Это бред конечно, но к машине у меня были чувства сильнее, чем к её хозяину. Он был сложным человеком, собственником с завышенными требованиями, когда мы сошлись я думала, что это круто. Он казался брутальным и нереально взрослым, хоть и был старше меня всего на два года. Мне все подруги завидовали. Да, что там подруги, пол школы хотело оказаться на моём месте и я не удивлюсь, если не только женская её половина. У него был удивительный талант пускать пыль в глаза. Тогда я думала, что сорвала джек-пот заполучив такого парня, сейчас я даже имени его вспомнить не могу.

Корявка к моему неописуемому, просто детскому восторгу был не против и уступил мне место за рулём не то, что без возражений. Он даже не спросил у меня о наличии прав, которых у меня конечно же не было, и не уточнил умею ли я вообще водить. Буквально прыгнув за руль, даже не удосужившись открыть водительскую дверь и сесть нормально я, уставившись на педали, которых здесь было две задумалась. Корявка заметив это наконец-то додумался спросить у меня самое главное:

— А ты хоть водить умеешь?

— Ну меня научил парень, когда мне было шестнадцать лет, но это было давно и там было три педали.

— Значит парень научил, — мужчина недовольно закусил губу и принялся её жевать.

«Неужели ревнует?» — мелькнула шальная мысль в голове. — «Да не, не может быть!»

— Это ты на механике ездила, — прервал мои размышления Корявка. — А это автомат, тут всего две педали. Будем учить тебя заново.

— Слушай, а я смогу?

— На автомате любой сможет, давай заводи машину, выжимай педаль тормоза — он указал мне на нужную педаль, — нужная передача и поехали. Дальше по ходу дела с ориентирую.

Я сделала всё в точности так, как он говорил. Машина тихонько начала своё движение трогаясь с места. Моё сердце приятно замерло.

— Ну чего застыла? — как обычно насмешливо произнёс мужчина. — На педаль газа то жми, а то мы так далеко не уедем.

Выжав педаль газа, я недовольно прокомментировала:

— Я так понимаю можно даже не надеяться, что ехидная сволочь, которой ты иногда являешься, а под иногда я подразумеваю всегда, исчезнет при общении со мной?

— Правильно понимаешь, — он повернул голову в мою сторону, я сделала тоже самое наткнувшись на его серьёзный взгляд поняла, что он не шутит. — Ты конечно прости меня лапуля, но наша ночь любви… — он замялся, — … и утро, и даже чувства, что у меня к тебе возникли не изменят меня. Я не стану ручным, домашним котиком. Я такой какой есть и твои попытки переделать меня, если ты вдруг планируешь это делать, обернутся крахом. Как бы тяжело мне не было, как бы в груди всё не рвало и не щемило, я уйду. Я не подопытный кролик, чтобы ставить на мне свои эксперименты и не плюшевый пупс, чтобы мной играть.

Наверное, слова Корявки должны были задеть меня, но нет. Услышав про то, что у него ко мне чувства всё остальное просто потеряло значение. У него ко мне чувства! Что ещё нужно? Да и не собиралась я его переделывать, мне же он и понравился именно таким, дерзкой, насмешливой, инфернальной сволочью.

— Я и не собиралась.

— Это хорошо.

Действительно хорошо, никто не обиделся и не поругался, но неловкое молчание отчего-то повисло. Чтобы хоть как-то исправить положение я завела разговор на совсем другую тему:

— Зурк, как я понимаю тоже не настоящее имя моего отца?

— Нет, конечно.

— Его настоящего имени ты конечно же не знаешь, — Корявка отрицательно замотал головой. — Но хотя бы можешь объяснить почему Зурк? Что это значит?

— У его имени два значения. Первое — Зурк значит рубин.

— Рубин? — удивлённо перебила я.

— Да, рубин. Видишь ли, рубин камень страсти, а твой отец очень страстный человек. У него было несколько жён до того, как он стал колдуном. После их стало ещё больше, и это, ещё не считая любовниц и просто мимолётные связи.

— Ясно, — будучи прямо говоря не в восторге протянула я. — А второе значение?

— Сильный. Так, что дословно имя твоего отца значит — сильный, страстный человек.

Я недовольно прыснула:

— Сколько же у него тогда детей помимо нас с Региной?

— Вот в этом-то вся и проблема, — как-то устало тянет мужчина. — Кроме вас у него нет больше детей и мне кажется, что вся его неуёмная страсть как раз отсюда и идёт. Если бы у него был сын, он бы остановился на одной женщине, той, что подарила бы его ему.

— Откуда такая уверенность?

— Просто так уже было.

Я поворачиваю голову в сторону мужчины и считываю с его лица негативные эмоции. Он не хочет об этом говорить, но понимает, что раз уже проболтался придётся. Тяжело вздохнув он продолжает:

— У Зурка был сын и всё было хорошо. Потом этот сын толи пропал, толи погиб, толи его убили. Никто точно не знает, это очень тёмная история. Зурк никогда не говорит об этом.

— А что случилось с женщиной?

— Она просто исчезла, как будто её и не было никогда.