Фанфик Четверо лучших

— Забавный, — снисходительно кивнул Малфой, указывая на котёнка. — Как ты его назвал?

Макнейр задумался, и я понял, что ему не пришло в голову дать своему питомцу имя.

— Потом придумаю, — сказал он.

Стоя мы выпили по первому бокалу за здоровье Его Темнейшества, и ужин начался. Сперва царила чинная тишина, прерываемая только тонким позвякиванием посуды и хрустом говяжьей кости, до которой Фенрир, объев непроваренное мясо, добрался поразительно быстро. Я ковырял вилкой салат, машинально анализируя запахи, пока не было разговоров, и вычленяя среди них одеколон Люциуса, духи Беллы, сигареты Руквуда и Макнейра. Но постепенно чопорность ушла и со всех сторон стали доноситься обрывки фраз.

— Итого, чтобы создать инфери, нужно подходящее время, нерасчленённый труп, достаточная сила воли и контроль над магией, — объяснял потомственный некромаг Крэбб Нотту и Гойлу. — Иначе инфери может восстать против создавшего…

— По сравнению с метлой это гораздо удобнее и безопаснее, — утверждал Долохов. — Зря считается, что stupa — пережиток старины или экзотика. Вот, например, когда мне было пять или шесть, моя бабушка брала меня с собой в гости к подруге в Magadan…

— Послушай, Фенрир, для чего у тебя такие большие зубы? — кокетничала Алекто. — Ты же в человеческом обличье…

— Нет, Люц, ты заботишься о покое жены — это понятно, но мне сдаётся, ты просто чуешь, что запахло жареным, — спокойно говорил Руквуд. — Если так, то ты угадал, потому что вот как с парнем твоим вышло… Я и сам уже думаю… Впрочем, ладно.

— Ты, Руди, как был пустозвоном, так и остался! — внушал брату Рабастан. — Ты что, котят не видел, что ли?

— Баст, ты совсем?! Я уж и забыл, какие они из себя! — возмущался тот и вдруг вздохнул, наклонил голову, коснувшись ладоней тяжёлыми прядями. — Помнишь, мы притащили домой, а отец заавадил?..

— Боевая магия — вот на что стоит тратить время! — восклицал Розье. — А в аврорате собственную шкуру ставят превыше боевой задачи!

— Чушь собачья эта боевая магия! — грохнул Макнейр с другого конца стола. — Если мужчина не знает, как держать нож в руке, то он тряпка, и магии не нужно!

Молчали только некоторые. Яксли скучал, не зная, о чём со мной можно поговорить, и явно жалея, что сел с краю. Беллатриса скупыми изящными движениями поедала кусочки цветной капусты и изредка внимательным взглядом сумасшедшей стреляла по сторонам. Амикус сам не горел желанием заводить разговор, а Петтигрю так же жадно, как и я, прислушивался к разговорам, делая вид, что обгрызает куриную ножку и ни на что больше не обращает внимания.

Заговаривать о тяжёлом положении Тёмного Ордена я в такой ситуации не мог: при большом количестве свидетелей это вполне можно было бы расценить как попытку деморализации, а я и так ступал по самому краю. Исподтишка я разглядывал сидящих напротив меня братьев, пытаясь придумать предлог, под которым можно зазвать к себе одного из них и напоить Веритасерумом. Нет, всё-таки пусть это будет Руди, который и без зелья выболтает всё, что знает и чего не знает…

Одному только присутствующему были чужды всяческие метания, планы, политика, месть и этикет. Положив голову на край блюдца, безымянный котёнок Макнейра сладко спал между локтей своего хозяина. Я видел, как с его усов упала капля смешанного с творогом молока и впиталась в крахмальную скатерть.

43. ДМ. Сочувствие

— Да, Поттер, — сказал я, откладывая принесённую отцом газету. — Ну и кошмары у тебя…

Зеленоглазый герой привстал на постели, прищурился, плохо видя меня без очков.

— Малфой? — спросил он, как будто не был уверен, что это именно я. Интересно, какое у него зрение? И почему Дамблдор с самого начала не вылечил его, ведь в одиннадцать лет организм исцеляется быстрее, чем в семнадцать?

— Угадал, — ответил я.

Он провёл рукой по лицу, потёр глаза. Сощурился на окно.

— Закат или рассвет? — спросил он.

— Закат. Девять вечера.

Поттер поник, вздохнул.

— Опять на закате просыпаюсь… А что вообще случилось?

— Что случилось? — я посмотрел на него изучающее. Вроде бы не притворяется. — А ты не помнишь?

Он подумал, потом покачал головой.

— Настала моя очередь дежурить у твоего одра, — пафосно провозгласил я. — Судьба сама предоставила мне возможность выплатить Долг Жизни.

— А со мной-то что? — не отставал он. Я закинул ногу на ногу, посмотрел на Поттера серьёзно.

— Ты с какого момента помнишь?

Он задумался, почесал лохматую голову.

— Ну, э… Мы испугались, так? Спустились в гостиную… Было? Потом пришёл Лю… твой отец. Потом Снейп… Потом мы сидели за книгами, и я…

Он опустил голову и признался:

— Не помню.

Судя по заалевшим скулам, он помнил всё, просто признаться в этом было превыше его сил. Я хлопнул в ладоши, испугав его резким звуком.

— Рассказываю! Потом ты едва не спалил меня заживо — честно говоря, не знаю, что я тебе такого сделал…

Его глаза в ужасе расширились.

— Т-тебя?! Заж-живо? — он даже стал заикаться. Может, в самом деле не помнит?

— Ага, меня, — подтвердил я. — По счастью, нас обоих отец и крёстный успели окатить водой. Меня — чтобы потушить, тебя — за компанию. После чего ты, мокрый как мышь, встал и ушёл. Когда Северус поднялся за тобой, ты валялся на кровати абсолютно невменяемый. Не знаю, какой он тебе диагноз поставил, но мы с ним влили в тебя все лекарственные зелья, какие только сочетались, а тебя при этом трясло, ты был горячий как печка и нёс околесицу.

Поттер сидел на кровати и слушал, открыв рот. Я кое-что вспомнил, протянул руку к столу.

— Ну-ка, пей вот это.

Он проглотил, даже не поморщившись, видимо, настолько увлёкся. Я покачал головой, вспоминая события прошедшей ночи.

— Вообще, Поттер, это было страшное зрелище. Сначала ты отбивался от каких-то пчёл и умолял их не строить в тебе гнездо. Потом взялся биться на кровати как припадочный и орал, чтобы тебя выпустили из чулана… и ещё много всего…

Я помолчал. Страшное зрелище — это ещё мягко сказано. Поттер дико лягался, разбил несколько флаконов с зельями и собственные очки. Накладывать на него Петрификус мы со Снейпом просто побоялись — неизвестно, как может отреагировать накачанный зельями организм. При этом Поттер буквально захлёбывался криками, просил простить, заверял, что это не он, и не надо заколачивать его в чулане. Потом лежал, плача, и скулил что-то. Я вышел, чтобы найти на кухне чего-нибудь попить, и поэтому не знал, что наш герой ещё нагородил. Когда вернулся, крёстный сидел с безумным выражением лица и не сразу понял, о чём я его спрашиваю. Что случилось, он, естественно, не ответил. Когда я шёл спать, Поттер был относительно спокоен и, кажется, даже улыбался в забытьи.

Проснувшись, я узнал, что всё утро с ним просидел отец. Нам со Снейпом он рассказал, что Поттер вначале посмотрел на него вполне осмысленно и с каким-то детским восхищением спросил:

— Вы ангел? — на что тот, не задумываясь, ответил, что если и ангел, то явно падший. С радостными слезами Поттер тянулся к нему, в конце-концов, даже отец не выдержал, и до обеда герой магического мира проспал, держа его за руку. Жаль, я не застал этой картины…

Ближе к вечеру Поттера оставили на меня и Типпи, но за его состояние уже можно было не беспокоиться: бреда не было, жар спал так же внезапно, как и появился. Вся болезнь уместилась менее чем в сутки.