Фанфик по Strongest Disciple Kenichi

– Все просто, Кеничи-кун, - пояснил мужчина, удовлетворившись осмотром.
– Желание, упорство, настойчивость - все это, конечно, прекрасно, но поверь мне, нет ничего лучше, когда в тренировках присутствует "кнут", а не "пряник". Повышает эффективность в разы. Можешь спросить у любого мастера боевых искусств, и он тебе ответит, что настоящее мастерство приходит через пот, боль, кровь и слезы и никак иначе! Касательно этого упражнения... ты ведь уже догадался, в чем тут дело?

– Если я разогну ноги или разожму кулаки, меня ударит током?
– предположил Кеничи, выглядящий (не без причины) немного угрюмо.

– В точку, - кивнул Акисамэ.
– Ты не торопишься возражать... Хороший настрой. Раз так, то вернусь не через двадцать минут, как поначалу планировал, а через полчаса. Вспомни о том, ради чего ты тренируешься - это поможет тебе скоротать время, Кеничи-кун.

Оставив парня предаваться размышлениям, мастер джиу-джитсу поспешил к своим соратникам "отчитаться" о проделанной работе. Но уйти далеко ему не дали. Как только он показался из-за угла, в тот же миг, в одно из окон додзе прилетела пивная крышка. Коэтсуджи не обратил внимания на раздавшееся бряцанье, и, как оказалось, совершенно напрасно. Спустя какую-то пару секунд за стеклом мелькнула светловолосая голова, а еще через миг из дверного проема послышалось:

– Акисамэ-сан! Вы мне не поможете?

– Конечно, Мию-тян. Что случилось?
– спросил мужчина, меняя курс.

– Возникли небольшие трудности с уборкой...

Философствующий гений переступил порог, и дверь за ним захлопнулась. Редзанпаку "поглотило" обитателя.

– Твоя жертва не будет забыта!
– с пафосом провозгласил меткий метатель крышек и, почесав затылок, дополнил, - по крайней мере, в ближайший час, или сколько там займет уборка...

– Помним, скорбим, - с наигранной грустью внес свою лепту Кенсей.

Заговорщики для надежности решили выждать часок-другой, но не прошло и десяти минут, как вал событий покатился по наклонной. Первой ласточкой оказался накачанный парень с ежиком на голове цвета спелой пшеницы. Он промчался по двору, изобразив игрушечный паровоз без тормозов: основательность железнодорожной техники странным образом переплеталась с детской непосредственной улыбкой на половину лица.

– Прости, друг, - пробормотал Сакаки, наблюдая, как и за новой "жертвой" захлопывается дверь, - но уборка и я - понятия несовместимые.

Второй отлынивающий рассматривал появление блондина исключительно с практической стороны:

– Вдвоем-то им, пожалуй, посподручнее будет... Глядишь, и за полчаса уложатся.

– А я никуда не спешу, - пожал плечами он плечами и потянулся за новой бутылкой.
– Мне и тут неплохо: ветерок, птички, пиво и отсутствие солнца - что еще нужно для жизни?

Кенсей не успел прокомментировать последнюю реплику соседа по дереву, и виной тому была показавшаяся в проеме ворот юная гостья.

– Подружка Апачая?
– предположил Сакаки, без особого интереса рассматривая озирающуюся русоволосую девчонку.

– Это сестра Кен-тяна, - ответил китаец.

Ежесекундно оглядываясь и непрестанно вертя головой, Хонока проследовала к дому. На стук вышла внучка хозяина додзе. Мию поначалу удивилась подобной посетительнице, но, выслушав пигалицу, пригласила ее внутрь.

– И стало их трое, - озвучил очевидный факт парень в жилетке.

– Что-то я сомневаюсь, что от такого пополнения будет прок, скорее наоборот: Мию запряжет Апачая заняться Сирахамой-младшей...

– А я сомневаюсь, что его нужно заставлять - ставлю пиво на то, что он вызовется добровольцем.

Подтверждая его слова, дверь настежь распахнулась, и во двор выскочил Апачай с хохочущей девочкой на плечах. "Скакун" навернул пару кругов, а потом под веселое гиканье вырвался на уличные просторы.

– Да уж, - поделился Сакаки своим мнением по этому эпизоду.
– Картина "Сестра пришла проведать брата" в оригинале.

– Она еще маленькая...
– мужичок вступился, было, за Хоноку, но вынужденно осекся.
– Вот ведь!

Вторя усатому коротышке, ругнулся крепыш со шрамом на голове. Сделал он это тихо, но с чувством. Такая внезапная смена настроения объяснялась очень просто: на пороге показались Мию и Акисамэ, и при этом мастер джиуджитсу тыкал пальцем в их сторону, а девушка, уперев руки в бок, с грозным видом вглядывалась в зеленую крону.

– Вот... нехороший человек! Сдал-таки...
– Сакаки осушил стеклянную посудину и, более не заботясь о соблюдении маскировки, с шумом бросил ее в сумку.

– Нам остается только одно, - произнес китаец.
– То, что мы должны были сделать еще четверть часа назад...

Сио, набравший, было, воздуха в грудь для вопля "Тикаем!", мгновенно сдулся, когда между напарниками бесшумно возникло лезвие катаны.

...А именно, пойти и помочь нашим друзьям! Верно, Сакаки?
– Кенсею пришлось закончить мысль "немного" не так, как он планировал.

– Ага...
– безрадостно отозвался парень, косясь на острую железку.

Оружие исчезло так же стремительно, как и появилось, а сверху послышалось:

– Тогда... чего вы ждете?

– Да идем мы, идем, - испустив тяжкий вздох, Ма покинул укрытие.

Он попытался надавить на жалость к своим "сединам", однако, старческое кряхтение, издаваемое им, не произвело на зрителей должного впечатления. Позади семенящего мужичка, шел хмурый Сакаки, каким-то образом умудряясь, несмотря на семимильные шаги, оставаться за спиной товарища по несчастью.

– Два наряда вне очереди, - скомандовала девушка, едва они приблизились.
– Или на ужин будете любоваться на свои отражения в чистых тарелках!

"Шантаж!" - было написано на одном лице. "Произвол!" - в унисон заявляло выражение второго. "Мы будем жаловаться!" - а это уже был обоюдный крик души.

Дождавшись, когда уборщики зайдут в дом, Мию обратилась к своему осведомителю:

– Благодарю за содействие, заключенный! Ваш вклад не остался незамеченным. Примите поздравления! Вы амнистированы!

Перед носом несколько обескураженного мастера захлопнулась дверь, из-за которой донеслись выкрики: "Продажная шкура!" и "Свободу рабам!". Он хмыкнул и, пригладив полоски усов, пробубнил:

– Детский сад, ей богу...

Акисамэ спустился со ступенек, но направился не в сторону мастерской, как ожидалось бы от него, а к приснопамятному дереву.