Фантастика 1973-1974
Шрифт:
Человек в плаще спросил меня: - Откуда ты прибыл?
– Я житель Звезды!
– бросил я ему.
Двое, бывшие в плащах, переглянулись. Я в это мгновение разглядел их лица: по цвету кожи они приближались к арабам. Говоривший со мной спросил опять:
– С какой Звезды прибыл ты?
Я побоялся назвать Марс.
– С утренней и вечерней, потому что это одна и та же Звезда, только видимая в разное время. Я сын царя этой Звезды. И мой отец сумеет отомстить за меня, если вы сделаете со мной что-нибудь дурное; он сожжет ваши поля, раздавит самую Гору…
– Мы не
– По нашим законам чужеземцы, зашедшие к нам из других стран, становятся рабами, но ты прибыл со Звезды и потому умрешь.
– Вы не посмеете!
– вскричал я.
– Я, член верховного совета, Болло, зять царя, ныне собственной властью приговариваю этого человека к смерти. Рабы, повинуйтесь и исполняйте.
Сразу на меня бросились пятеро.
Меня быстро развязали. Четверо негров навалились мне на руки и на ноги, пятый сел мне на грудь и приготовил нож. Я видел над собой его отвратительное лицо. Палач ждал знака, я же, задыхаясь, выкрикивал:
– Это стыд, это убийство… Вы нарушаете свои законы, вы нарушаете законы всех людей: Гость священен…
Болло холодно сказал мне:
– Мы законы исполняем. Твой раб будет нашим рабом, а ты умрешь.
И он уже повернулся, видимо, чтобы уйти. В отчаянной тоске я рванулся за ним, я звал его:
– Остановись! Пусть и я буду рабом! Буду служить вам верно, покорно… Какая выгода меня убивать… сжальтесь.
Болло опять обернулся.
– У тебя кожа белая, - проронил он.
– Так что ж, что белая! Разве я не могу работать! Я могу быть рабом., Я силен!
– Но ведь ты житель Звезды?
– Да, я житель Звезды, - с непонятным упорством прохрипел я, уже задыхаясь, - но это ничего! Я солгал, что за меня отомстят. Я не могу подать знака своим. Я бессилен. Я не опасен вам. Сжальтесь, сделайте меня рабом.
Не знаю как, я несколько высвободился, я тащился по каменному полу за своим судьей, ловил край его одежды.
Второй человек в плаще, до сих пор молчавший, что-то сказал Болло на языке, мне непонятном. Болло опять обернулся. Я видел, что он улыбался.
– Хорошо, - медленно сказал он мне, - ты будешь рабом, ты способен быть рабом.
Глава шестая
Меня повели вверх по прежним переходам, ежеминутно толкая вперед, потому что я был очень слаб.
После довольно долгого пути открылась громадная [полутемная] зала, под сводами которой лежала вечная мгла. Красное зарево костров смутно озаряло толпу рабов в несколько тысяч человек, дикую. При нашем появлении все, бывшие поближе, сразу стихли.
– Завтра тебе укажут работу, - сказали мне.
Я остался один в толпе дикарей и от усталости тут же упал на пол.
Вокруг меня тотчас столпились любопытные. Меня рассматривали, трогали мою кожу, надо мной хохотали. Я не сопротивлялся. Наконец протиснулась ко мне древняя старуха, которая пожалела меня.
– Видите, он устал, пусть отдохнет, - сказала она другим.
Я попросил есть. Старуха принесла мне маису. Я накинулся
на него с жадностью.– Ты откуда?
– спросила у меня старуха, сидя около меня на корточках.
– Из другой земли, из другого народа.
Старуха меня не поняла, а только покачала головой. Тогда я спросил ее в свой черед:
– А кто люди в плащах?
Старуха удивилась: - Да лэтеи.
– Что значит лэтеи?
– А господа наши. Мы рабы, а они лэтеи.
– Видишь ли, бабка, - сказал я.
– Я пришел очень издалека. За соляной пустыней живут другие люди. О вас мы ничего не знаем. Расскажи мне, как вы здесь живете.
– Как живем? Как все живут. Работаем.
– А что же делают лэтеи?
– Как что? Они наши господа.
– Где же лэтеи?
– А наверху.
Я смутно начинал угадывать истину. Но утомление мешало мне расспрашивать дальше. Я опустился на грязную циновку и под рев многотысячной толпы заснул железным сном.
Утром меня разбудил оглушительный бой барабана. Рабы покорно поднимались и шли к выходу. Я побрел за другими. У дверей особые распорядители [разбивали] нас в oтряды и уводили на отдельные участки поля работать. Солнце только что показывалось из-за края обрыва.
Мне дали лопату, и вместе с другими я стал вскапывать поле. Надсмотрщики все время бродили около и нещадно били палками по плечам всякого заленившегося. Побои принимались рабами молча и покорно.
В полдень был отдых часа на два, нам опять дали маису. Я пытался заговорить со своими сотоварищами, но они не отвечали. После обеда работа возобновилась и продолжалась до захода солнца.
Вечером нас опять загнали в залу нижнего этажа. Женщины, проводившие день за тканьем и другими ручными работами, уже ждали нас. Начался ужин и оргии животного отдыха. Каменное эхо стен гремело от рева и хохота…
Я блуждал по зале среди веселящихся рабов. Любопытные ходили за мной. Я видел стариков, уныло и молчаливо сидящих вокруг костра, видел молодежь, спешившую грубо насладиться часами свободы, видел матерей, как тигрицы ласкавших и кормивших своих детей, с которыми весь день они были разлучены, Я видел везде отупелые лица, слышал бессмысленные восклицания. Даже мне, привыкшему к жизни дикарей, сделалось страшно [от] этого животного состояния целого племени.
В одном из углов я увидел Мстегу. Вокруг него собралось несколько юношей, с любопытством слушавших его рассказы. Увидев меня, Мстега дико обрадовался, бросился ко мне, упал в ноги.
– Господин!
– твердил он.
– Господин!
– Молчи, - сказал я ему.
– Здесь не хотят знать, что я господин. Они -жестоко поплатятся. Кто знает, может быть, вся Гора будет стерта с земли.
Я заметил, что слова мои произвели впечатление. Когда немного погодя я подошел к кружку стариков, гревшихся у костра, один из них сказал мне:
– Нехорошо, друг, говорить такие слова, как ты сказал.
Я возражал ему почтительно:
– Отец мой! Посуди сам. На родине я царский сын. Сюда пришел по своей воле, а не взят в плен во время войны. Почему же они не приняли меня как гостя, а обходятся со мной жестоко?