Фантастика 1982
Шрифт:
Она понимала, что это не полное выздоровление. Мефодий Ильич вспомнил, а вернее, и помнил-то только один этот кусочек из своей прошлой жизни, связанный с Саввой и виной перед ним, а дальше опять мрак, провал…
Вот эту историю с воскрешением старого солдата и рассказывала Катя коллегам, когда ее спрашивали, отчего она занялась исследованием памяти. Мефодий Ильич стал ее бессменным подопечным. Она разрабатывала для него простенькие тесты, заставляла его задумываться и радовалась, когда ему удавалось вспомнить еще одну страничку своей жизни, как через пропасть перекинуть
Солдат слушал вроде безучастно, но руки его, отбеленные городской жизнью, задвигались, засуетились, словно крутя невидимый штурвал.
– Отец мой… Учил меня… Он на комбайне работал.
– Как звали его, отца вашего?
– Илья… Илья Иванович, - напрягшись, ответил солдат.
– А мать добрая была, тихая. Лизаветой звали.
Будоражили заснувшую память старого солдата звуки взрывов в кино, свист пуль, шорох дождя. Мир звуков… А нельзя ли создать прибор, который будет издавать звуки и ловить реакцию на них мозга? А еще лучше, прослеживать путь, по которому пробегает мысль в лабиринтах мозга? Катя перешла на второй курс, когда задумалась над этим. Тогда и появился в ее жизни Саша Торбеев.
Он работал в конструкторском бюро медицинской техники.
Его первым встретила здесь Катя, придя с просьбой сконструировать устройство для слежения за мыслью.
– Вы имеете в виду модель электронного мозга?
– спросил русоволосый высокий парень. Лицо у него было удивительно спокойное, доброе. Трудно было представить его сердитым или злым.
– Не знаю, может быть, - растерялась Катя.
– Я в физике и технике - ни гугу, ни боже мой!
Парень рассмеялся.
– Ну а я в психологии. Вы хоть объясните, для чего вам такая модель и что она, по вашим представлениям, должна делать?
– Надо помочь человеку, - сказала Катя и рассказала о Мефодии Ильиче.
– У меня у самого отец погиб на фронте, - помолчав, сказал Саша.
– Так я его и не увидел. Доброе это дело - такое устройство создать. Только в план нам эту работу не включить - перегружены. Но делать будем. Я и трое моих друзей. А вы станете консультантом. Идет?
Сканирующий коллектор информации - “Скиф” - был создан через год с небольшим. Он умел улавливать в мозгу испытуемого точки, реагирующие на звуки.
– Ах, если бы он мог маршрут мысли проследить и сфотографировать, - размечталась Катя.
– Что ж, ради вас, Катерина Сергеевна, и это можно. Но консультаций понадобится гораздо больше - в пору переехать мне к вам или вам ко мне, - серьезно сказал Саша, и Катя так и восприняла предложение - всерьез.
– Лучше мне - к вам, - испуганно ответила она, не представлявшая, что кто-нибудь, кроме Олега, может жить в ее комнатке.
Саша понял смятенный ответ Кати за согласие выйти замуж…
…В парке потемнело - заходило солнце. Катя вдруг почувствовала, как устала. Острые каблучки, наколов стопки опавших листьев, застревали в шуршащем пружинящем настиле.
Она опустилась на скамейку, живописно разукрашенную разноцветными листьями, засунула озябшие руки в карманы жакета,
задумалась. Может быть, все было неверно в ее жизни? И постоянная память об Олеге, и та, давняя, разлука с добрым Сашей?“Зачем ты выходила за меня замуж?
– всплыли его слова, - Зачем ты выходила за меня замуж, если любила другого??
Что было отвечать? Виновата.
А рассказала она Саше об Олеге из-за признания Марьи.
Та зашла как-то к ним с хозяйственной сумкой, с базара, - понурая, виноватая: “Ось як вышло, Катюшка. Ты мне доброе дело сделала, а я злом отплатила. Приезжал ведь твой Олег. А я ему: “Счастливая она. Муж хороший. Не разбивай семью”. Он и уехал”.
Саше, заставшему ее в слезах, Катя выпалила правду и ушла в свой старый домик на окраине. Пока выпросила отпуск, прошла неделя, и, приехав в город Олега, она его не застала: уехал в длительную заграничную командировку. Один.
А потом пришел Саша и, отводя глаза, спросил: “Ты будешь работать над “Скифам-2”? Я смекнул, как научить его пробуждать память предков. Ту, что закодирована в девяноста процентах мозга…” Они помирились, а в сердце Кати по-прежнему жил Олег, прощеный и не единожды оплаканный.
… - Катерина Сергеевна! Вот вы где! Замечательно!
– ворвался в ее невеселые воспоминания голос завлаба Сквознова.
– А ведь завтра первым решено провести ваш эксперимент. Студенты ждут вас…
Студенты восприняли ее маленькую вступительную речь скептически. Один из них - с рыжими кудрями, с вздернутой к носу губой, хохотнул:
– А что вы хотите, чтоб мы вспомнили? Далекое детство или вкус вчерашних щей?
Катя сурово молчала.
– А нельзя ли результаты эксперимента тут же передать по институтскому радио?
– продолжал остряк.
– А у вас есть радио? Прекрасно! Дайте мне ключи от радиорубки, завтра я вам их верну, - сухо сказала Катя.
Тот недоуменно протянул ключ.
– Лариса, подготовьте опыты на завтра, - обратилась она к лаборантке.
– Когда у вас, товарищи, заканчиваются лекции? В 15.30? Тогда в 16.00 ждем вас.
– И она вышла, услышав вслед шепот остряка: “Вот мымра! Медуза Горгона! Я умер под взглядом ее мертвых глаз!” Катя невесело усмехнулась - кем она еще может казаться этому двадцатилетнему весельчаку? Конечно, мымрой, Медузой Горгоной! И Олегу, видимо, тоже. И все-таки она пойдет на риск, напомнит о себе, будь что будет!
Утром она протянула Ларисе пачку листов с новыми, написанными за ночь вопросами.
Лариса моргнула голубыми, искусно подведенными глазами:
– Ой, опять что-то новое, Екатерина Сергеевна? А может, начнем по проверенным тестам?
– Это не для студентов, Лариса. Для преподавателя - Оршева Олега Дмитриевича. Подойдешь, попросишь его полчаса посидеть у “Скифа”, скажи, это просьба нашего завлаба - начать с преподавателей. Мою фамилию не называй.
– Ой, а почему, Екатерина Сергеевна?
– Мы с ним учились вместе и когда-то поспорили, возможно ли вернуть память.