Фантастика 1988-1989

Она еще жива. Жива. И видит дом. И видит поле. По ней неслышные слова Скользят, исполненные боли. Но первой же грозы удар По этой схеме оголенной Цепь разорвет. И жизни в дар Падут на землю электроны.

5

А физики все ищут гравитон. Он должен быть — Теории согласно. Эксперименты сложны и опасны, Но — хоть планета вдрызг! — Найдется он. Нашли же даже кванты, черт возьми! Пересчитали странные частицы… Куда, куда он мог запропаститься?! Тут всем рискнешь — Планетой и людьми. Мир в черную дыру Не жаль загнать. Ведь если не отыщешь гравитона, Эйнштейна надо кем-то заменять, Как заменил он Старого Ньютона. О суета сует. Ты мельтешишь Не только на экране и в эфире. Всесильна ты не только в макромире, И в микромире тоже ты царишь. А сердце жжет легенда, Что была Соседкою Юпитера и Марса Планета, Всех других планет прекрасней, Чья жизнь И нам, землянам, Жизнь дала. И звалась та планета Фаэтон — Рожденная для света и порыва, Она погибла в судороге взрыва… Быть может, там искали гравитон.

6

Не все по полочкам разложишь, Не все по колбам разольешь. Не все разделишь и умножишь. И точной формулой убьешь. Я этих тонкостей науки, Как черти ладана, боюсь. И поднимаю к небу руки. И говорю: — Сдаюсь! Сдаюсь! Рубите! Режьте! Не жалейте! — Мои ученые дружки. В распиленной на части флейте Ищите формулу тоски. И докажите беспристрастно, Любовь по стеклам распластав, Что у счастливой И несчастной — Один химический состав. А я сдаюсь. Я поднял руки… И радостно мои друзья Кричат о торжестве науки… И не решусь им снова я Сказать, что видел странный сон: Земля, как женщина, кричала. А вышка хмуро нефть качала. И кровь стекала под уклон. Суровый Солнца лик к степи Склонился огненною точкой И говорил: — Молчи!.. Терпи!.. Не плачь, Земля!.. Не надо, дочка!.. Поверь, они не дикари. Они, как все на свете дети, Готовы все сломать на свете, Чтоб посмотреть — А что внутри?! Они когда-нибудь поймут, Что стоит разделить частицу, В ней — новых тысяча таится, А в новых — сонмы новых ждут. Не разделять — соединять — Вот назначенье человека. Поверь, что не пройдет и века — Они в тебе признают мать. И созидать миры начнут, Чтоб повторить твой облик милый, И первое свое светило В честь деда Солнцем назовут!

ВСТРЕЧА

Сначала не было лица. Был только голос. Жесткий. Властный. — Я из созвездия Тельца. Контакт включен. Землянин, здравствуй! Сон иль явь?! В степи ночной Лежал я, жадно глядя в небо, И Млечный Путь над головой Сверкал, как рыбой полный невод. Конечно, сон! Но в двух шагах Клубилось что-то и мерцало. И на глазах, Вселяя страх, Тугую форму обретало. Металл? Материя? Гранит? — И существо и глыба сразу! И все-таки оно глядит Единственным суровым глазом. Взгляд леденящий обжигал. В душе он, как хозяин, шарил. Я встал. А мысли — как обвал. А чувства — словно на пожаре. Пришелец! Сын иных миров! Как дивно он и странно сложен. Пусть голос строг. Пусть взгляд суров. Но мы понять друг друга сможем. Он — высший Разум. Он — велик. Недаром он сюда пробился. Он мироздание постиг И к нам Учителем явился. Контакт! Но почему со мной? Чем от других я отличался?.. — Остановись, дикарь смешной! — Суровый голос вновь раздался. — Ты нелогичен. Мысль твоя, Как электроны, слепо скачет. Судья, А не учитель я. Судить ваш мир — моя задача. А ты — Ты просто на пути Луча контакта был случайно. И разговор с тобой вести Придется мне, Как ни печально. От прочих мыслей отключись. Понять попробуй — В мире этом, Во всей Вселенной нашей Жизнь Возникла лишь на двух планетах. Мы первые. Во имя нас Слились вода, огонь и камень. Чтоб сумрак хаоса погас И разума зажегся пламень. Огонь нам дух высокий дал. Вода — неспешных дум теченье. В нас камень твердость воспитал, Отвергнув суету движенья. Презрев борьбу и смуту, Мы Одним лишь только созерцаньем Познали власть над царством тьмы И покорили мирозданье. Единственные!.. Все вокруг Купалось в животворном свете… Венец материи!.. И вдруг — Жизнь на еще одной планете! Не жизнь. Скорей оживший бред. Где истина под слоем пыли. Где правит суета сует. Где чувства разум победили. И мы нарушили завет. Я послан был сюда сквозь дали, Чтоб нужный отыскать ответ: В чем Суть? Как вы такими стали?! Планета ваша — Сущий ад. Она изранена. Изрыта. Над ней плывет зловещий чад. Лес гибнет. Звери перебиты. И что ужасно — Человек Сам рад творить безумства эти. Из года в год, Из века в век Война лютует на планете. Сжигает города дотла. Пропитывает землю кровью. А вы — средь варварства и зла — Живете дружбой и любовью. Печалью. Радостью. Тоской. Мечтой. Надеждой. Ожиданьем. А в жизни главное — Покой И созерцанье мирозданья. Есть только Разум. Чувства — ложь, Лишь эхо Мыслей искаженных. Не из-за них ли стал похож Ваш мир На дом умалишенных!.. — Он смолк. И сразу в тишине Запел сверчок, Беспечный, Милый. И стало горько, больно мне За все, что здесь происходило. Ах этот праведный судья! Уж он-то все нам растолкует. Услышав песню соловья, Такой до слез не затоскует. Не упадет лицом в траву, Прощаясь с юностью беспечной. Зачем?! Во сне и наяву Он занят истиною вечной. Ему ли нас не осуждать, Несчастных, суетных, нелепых. Ему ли не порассуждать, Что мы, как электроны, слепы. Он, полукаменный эстет, Не зная радости и боли, Вкушает вместо хлеба свет, Которого повсюду вволю. А мать моя в военный год, Паек отдав сестре голодной, Тайком бросала крошки в рот И вновь бежала в цех холодный. Война!.. Будь проклята она! Мы тоже за победу жизни. Но если крови, слез волна Несется по твоей Отчизне, Сметает села, города, Сжигает хлеб, лишает крова, Пришелец, как нам быть тогда? Мир созерцать, Надев оковы?! Поверь, здесь ненависть нужна. Она важней всего на свете. И сила. Чтобы та война Была последней на планете! Ах, странный сын иных миров. Мудрец. Мечтатель. Созерцатель. Средь полукаменных столпов, Скажи: Есть у тебя приятель?! А у меня друзей полно. Вот Ваня Плужников из Крыма. Мы с ним не виделись давно. А это так необходимо. Нам в сорок третьем, под Орлом С почетом сапоги вручали. Обмотки прочь. Шум, гам кругом, Как будто выдают медали. Я был последним. Сапоги Достались мне от исполина. В один влезали две ноги. Убитый, сел я прямо в глину. А через пять минут стрельба Взметнулась над передним краем. Взрыв. Автоматная пальба. Немецкий пулемет залаял. И появился Ваня вдруг, Бегущий с сапогами в гору. «Фриц одолжил. Надень-ка, друг, Они тебе придутся впору!..» Постой!.. О чем я говорю! Обиделся?.. Дал злости волю?! Гость дорогой, Давай зарю По-братски встретим в чистом поле. Ночь коротка. Она пройдет В беседах о мирах далеких. Поверь, И нас туда влечет. И в нас живет Порыв высокий. Ты не суди нас, А прости. Себя мы сами строго судим. И перед нашими детьми Еще ответ держать мы будем. За то, что наломали дров С землей, с водой и с небесами. Гость дорогой, Не будь суров. Себя за все казним мы сами. И все-таки вокруг взгляни: Земля прекрасна даже ночью. В домах добром горят огни — Точь-в-точь моей любимой очи. А утром выпадет роса И вспыхнет ярче звезд лучистых. И облака на небеса Вспорхнут, как стаи птиц пушистых. Нам жаворонок с высоты Петь будет над звенящей рожью… Признайся, Что ошибся ты, Назвав святые чувства ложью! Молчишь… По-прежнему суров… Ну что ж… Суди нас вашей мерой. Не отыскал я нужных слов, Но грел ведь я их Жаркой верой. И знай, Что на пути луча Я оказался не случайно. Во всех нас — Вера горяча, Хоть это для тебя печально. Прощай! Обидно, но пора! Лети в межзвездные пустоты. А у меня дела с утра. Что делать — Дом. Друзья. Заботы… Молчанье мир обволокло. Но голос вновь ожег сознанье: — Контакта время истекло. Пора. Землянин, до свиданья! — Он заклубился. Таять стал. И на себе, в лучах рассвета, Взгляд удивленный я поймал, А может, показалось это!

НЕВЕДОМОЕ: БОРЬБА И ПОИСК

РОСТИСЛАВ ФУРДУЙ

ЕЛЕНА КОЛЕСНИКОВА

ВАЛЕРИЙ РОДИКОВ

НИКОЛАЙ ВСЕВОЛОДОВ

ОКТЯБРИН БАЛАБАНОВ

ГЕОРГИЙ КОТОВ

АЛЕКСАНДР КУЗОВКИН

РОСТИСЛАВ ФУРДУЙ ПОГИБШАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ И ЧУДЕСНОЕ ОРУЖИЕ

История — это собрание фактов, которые не обязательно должны были произойти.

С. Е. Лем

Есть в Библии среди многих сказаний притча о городах Содоме и Гоморре, которые уничтожил бог, разгневавшись на вконец испорченных, грешных жителей этих городов. Что ж, притча как притча — мало ли что написано в Библии? И не было бы в ней ничего особенного, если бы не странное описание способа, избранного богом, чтобы стереть с лица Земли грешные города. Именно этим описанием и заинтересовался в начале 60-х годов советский ученый, кандидат физико-математических наук (ныне уже доктор наук и профессор) М. М. Агрест. Он выступил в печати со смелой (даже более чем смелой), нет — даже фантастической гипотезой о том, что в Библии описан… взрыв атомной бомбы! Ох, как его осмеяли — не позавидуешь… Смеялись все- от школьника до убеленного сединами академика. И лишь один ученый, известный американский астрофизик Карл Саган подошел к делу по-научному. Он использовал рассказ индейца, случайно ставшего свидетелем экспериментального взрыва атомной бомбы на одном из опытных полигонов США. Когда оба рассказа (то есть библейский и индейца) подвергли тщательнейшему анализу на специально запрограммированном компьютере, то получили беспристрастный (ибо выданный машиной) ответ: оба рассказа — это рассказы людей, находящихся на низком уровне цивилизации, и оба эти рассказа представляют собой описание… одного и того же явления!

Вот такая история…

ОТ ЧЕГО ПОГИБ ГОРОД?

Первый генеральный директор Археологической службы Индии писал в 1875 году:

«Некоторое представление о размерах кирпичных развалин Хараппы дает тот факт, что их было более чем достаточно для обеспечения кирпичным балластом ста миль железной дороги».

Но, несмотря на столь варварское отношение к древним памятникам, значение древнейшего города, расположенного близ сельца Хараппы, было настолько огромным, что его именем назвали самую крупную — как показали дальнейшие исследования — цивилизацию бронзового века. Только за последние 60 лет были найдены останки примерно тысячи хараппских поселений, разбросанных на территории, простирающейся от Гиндукуша до окраин Бомбея и от Карачи почти до Дели.

В 1984 году в Нью-Йорке был издан сборник «Хараппская цивилизация» под редакцией Грегори Л. Поссела. В книге собрано около 40 статей известных археологов Индии, Пакистана, Европы и Америки. В сборнике содержится много нового материала; так, например, там рассказывается о находке в пустыне Тар более 370 доселе неизвестных хараппских поселений. Площадь одного из них почти равна площади крупнейшего из уже изученных хараппских городов — Мохенджо-Даро, в котором когда-то обитали 40–60 тысяч человек.