"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
Радислава, решив и себе подтянуть сладенького, застыла с вытянутой рукой – через весь стол шествовал упитанный лоснящийся пасюк. Тварюшка, ничуть не смущаясь, уселась возле печенья, ухватила одно и принялась с аппетитным хрустом грызть. Жози с умилением смотрел, как его питомец хрупает угощение.
Оборотничка отдернула руку, словно обжегшись. Не то чтобы она страдала от излишней брезгливости, но сладкого ей уже расхотелось. Откушавши, пасюк решил, что неплохо бы промочить горло, и без зазрения совести обратился к ближайшей кружке. Радислава изумленно наблюдала, как наглая животина вспрыгнула на ободок, вбурилась внутрь и принялась с упоением лакать подостывший кофе.
Жози, узрев такое издевательство, с возмущенным воплем выхватил пасюка из руки девушки. Радислава едва пальцы успела разжать. Крыса, забравшись на хозяйское плечо, принялась тоненько, с подвываниями, причитать, жалуясь на свою поганую судьбинушку и на жестокосердную гостью. Андрогин успокаивающе гладил ее по спине, исподлобья поглядывая на дипломатов.
– Так, – наконец изрек он. – Терпение – добродетель, но пора и честь знать, мои драгоценные друзья. Что просил передать старина Амм?
– Долго жить, – проворчал Виктор.
– Тогда тем более вам пора! – Жози фактически вытолкал их в соседний зал, что-то повернул на стеллаже, и тот разъехался, открывая проход. Вверх уходила крутая винтовая лестница.
– Мы там хоть выйдем?.. – запоздало осведомился байкер, жалея, что не успел вытянуть из странноватого обитателя подземелья больше информации.
– Выйдете.
– А…
Стеллаж с грохотом сомкнулся, оставив андрогина и его случайных гостей по разные стороны баррикады.
– Ну вот, даже не попрощались… – с наигранным сожалением протянул Виктор, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
– Так! Может, объяснишь мне некоторые моменты? – с напором произнесла Радислава. – Например, почему от тебя разит этим… андрогином?!
И тут байкер понял, что скандал все-таки состоится. Хитрая оборотничка просто дожидалась отсутствия чужих ушей.
– Ты не поверишь, – вздохнул он, – но этот придурок попросту на меня упал…
– Что же ты моментом не воспользовался? – с ехидцей осведомилась подруга, выслушав душераздирающую историю о Жози, крысе и стремянке.
– Блондинки не в моем вкусе, – хмыкнул оружейник.
– Вообще-то кусать – моя прерогатива! – фыркнула Радислава. – Но ладно, бог с ними, а кто же тогда в твоем?
– Наглые, языкатые оборотни, – со смешком ответил байкер, поднимаясь на пару ступеней.
– Выберемся – я тебя укушу, – клятвенно пообещала «наглая и языкатая».
– А отчего не сейчас?
– А чтобы не промахнуться. Подожди, я перекинусь. – Из темноты в Виктора полетела рубашка. А спустя несколько секунд о его ноги потерся лохматый бок…
– Уф-ф-ф… – Жози устало опустился на нижнюю ступеньку стеллажной лесенки и утер со лба несуществующий пот. Затем выудил из жилетного кармана здоровенные часы на цепочке и щелкнул серебряной крышкой. – Вовремя вытурил…
Он сильно сомневался, что куратор его библиотеки, госпожа хранительница Лоренсия Скрипто, обрадуется появлению чужаков в этих стенах. Насколько андрогину известно, в мире существует всего четыре подобных книгохранилища. То, в котором волей судеб оказался он, считалось самым большим, вмещая в себя сотни и сотни художественных произведений и философских трактатов, незаслуженно забытых или безвозвратно утраченных людьми. И куратором этого собрания значилась, по скромному мнению Жози, канцелярская фурия, трясущаяся над книгами, словно мифический
Кощей над златом. И как только Аммадеус с ней уживался? Жаль, что старика уже нет в живых. Ох, а ведь грядущий визит хранительницы наверняка именно с этим и связан. Спешит сообщить сию прискорбную новость. Жози поднялся на ноги и задумчиво потер подбородок. Благо он уже осведомлен, а следовательно…В книгохранилище Жозеф угодил восемь лет назад, будучи весьма юным отроком. Это оказалось значительно лучше, чем постоянно слышать от окружающих, какое ты чудовище. Что в нем чудовищного, андрогин не понял до сих пор, а старику Аммадеусу и вовсе было плевать на то, что новоявленный помощник меняет пол по несколько раз в день. Когда Жози исполнилось семнадцать, альв засобирался на покой, решив, что вполне может переложить свою миссию на молодые плечи, и благополучно переселился в монастырь, под которым находилась библиотечная вотчина хранителей.
И все бы ничего, однако присутствовало в этом событии одно большое «но». Перед уходом Аммадеус показал андрогину небольшой стенной тайник, в котором среди многовекового слоя пыли покоился позеленевший от времени медный футляр.
– Сей свиток попал ко мне еще во времена войны Двух Миров, – пояснил он. – Это величайшее достояние, величайшее искушение и величайшая опасность. Если со мной что-то случится, ты заберешь его и немедленно уедешь из города, никого не предупреждая.
– Но зачем? Почему? – Жози недоуменно вертел в руках футляр.
– Потому что любая беда со мной будет означать только одно – за свитком началась охота. А о том, что он хранится здесь, не знает никто, кроме нас с тобой…
Позже андрогин не единожды задумывался, что же такого опасного таит в себе пресловутый старинный кусок девственно чистого пергамента, однако у него никогда не возникало повода не верить старому альву. А посему он намеревался в точности исполнить просьбу Аммадеуса, и как можно скорее.
– Жозеф! – неожиданно донесся из глубины зала властный женский голос. – Мог бы и встретить leri [177] как подобает молодому лэрду!
177
Leri – обращение к женщине, дословно переводится как «госпожа».
– Я сегодня сам – leri, – буркнул Жози, направляясь к узору портала, возникшему в дальней части библиотеки. – По крайней мере, был ею с утра!
– Жозеф! Почему кожа на корешках тусклая?! И почему «Махабхарата» стоит не по порядку?!
Андрогин непроизвольно втянул голову в плечи. Похоже, досточтимая госпожа Лоренсия сегодня встала не с той ноги, разбила с десяток зеркал, попутно наступив на хвост любимой кошке, и поэтому пребывала в наидурнейшем расположении духа.
– Я еще не закончил утреннюю уборку, достойная leri, – попытался вывернуться он, очень надеясь, что недовольство госпожи хранительницы ограничится только этими замечаниями…
Каждый, кто когда-либо волей случая преодолевал винтовые лестницы, запертые в каменный мешок, несомненно, витке эдак на десятом начинал тихонько напевать сакраментальное: «Ах, как кружится голова, как голова кружится…» А прибавьте к этому еще отсутствие освещения и затхлый воздух…
– Меня укачало, – пробормотала Радислава, ошалело тряся головой. – Нет, закружило… то есть упутало… тьфу! Виктор, остановись… – Оборотничка застыла на ступеньках, широко расставив лапы и опустив голову в тщетной попытке избавиться от приступа дурноты.