"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
– Где мы? – вопросила княжна, отступая к брату и нашаривая телепортационный амулет.
– Похоже… это кабинет кардинала Дэпле, – прохрипел князь.
– Ну хоть какая-то польза будет от этого урода, – пробормотала Анна, ковыляя к валяющемуся на полу телефонному аппарату. За то, что тот работал даже после падения, следовало возблагодарить слабость Дэпле к мягким персидским коврам.
– Что ты делаешь? – задохнулся от накатившей боли Эрик.
– Вызываю команду чистильщиков, – откликнулась княжна. – Нельзя, чтобы те твари расползлись по городу! Эхм… – На другом конце сняли трубку. – Здесь творится какой-то ужас! – плаксиво запричитала чародейка в микрофон. – Пешт, улица Вертани-тер, пятьдесят. Скорее! О боже, они его съели, съели!.. – Напоследок экзальтированно взвизгнув,
– Ко… кого они съели? – давясь смехом, простонал Эрик. – О господи, как же больно… – Целитель вцепился пальцами в куртку на груди.
Княжна обхватила брата за талию и поспешно активировала телепорт.
Глава 10
Будапешт окутывал волшебный рождественский вечер. Атмосфера праздника чувствовалась во всем. На улицах зажигались фонари, народ собирался в веселые компании, громогласно и фальшиво распевая рождественские песни. Сейчас они замерзнут и разбредутся по теплым домам, а чуть позже, ближе к полуночи, вновь заполонят улицы и продолжат встречать Рождество уже там, раскупая глинтвейн, сладости и запуская в ночное небо шутихи. Празднование продолжится до утра…
Досточтимый великий инквизитор Нейтральной зоны его святость отец Габриэль Фарт сейчас как нельзя точнее воплощал образ грозного, мрачного и всем недовольного гонителя ереси, хмуро глядя сквозь окно на веселящихся людей. Так и хотелось ему высунуться на улицу да желчно рявкнуть: «Что скачете, дуралеи, ведь положение хуже некуда!» Вчера ночью Эрик ди Таэ вместе с сестрой забрался в бывшую резиденцию иезуитов и едва не погиб, нарвавшись на стаю гулей и еще какой-то нежити. На ликвидацию очага богопротивной активности был направлен отряд чистильщиков. Собственно, именно так Фарт и узнал, в какую неприятную историю вляпались двое сотрудников специального отдела. Слава богу, старший ди Таэ не так уж серьезно ранен, болезненно – да, но не более того.
Прибыв на осмотр вышеупомянутого особняка, Габриэль мысленно возликовал: доказательств для ареста брата Юлиана (и не только его) там оказалось полно. Но ордер, все решающий ордер на арест птицы такого полета, как достойный професс ордена иезуитов, требовалось подтвердить печатью и благословением патриарха. А получить оные представлялось возможным лишь после Рождества. Достойный инквизитор сначала впал в греховную ярость, а после – в не менее греховное уныние. Фарту и так стало ясно: после Рождества он уже никого не сможет арестовать по той простой причине, что арестовывать будет некого. Габриэль не питал иллюзий, понимая – после всего того, что выплыло, брат Юлиан недолго останется в Будапеште. Проклятому иезуиту надо бежать как можно скорее, а лучше всего это сделать в ночь на Рождество, когда все веселятся и никому нет дела до какого-то иезуита.
– Проклятие! – Фарт в отчаянии сжал кулаки.
Нужно срочно что-то предпринять! Иначе он упустит Юлиана уже во второй раз. Придя к такому решению, отец Габриэль Фарт поднялся и быстро вышел на улицу, устремившись в направлении собора Святого Матиаша…
Наместник ордена иезуитов в Нейтральной зоне его благочинность брат Юлиан нервничал. И даже волшебство Сочельника не могло унять его беспокойства. Все братья, обретавшиеся при соборе, уже давно отправились в жилую обитель и наверняка сейчас вкушали освященную пищу и восхваляли рождение Христа. Однако Юлиан намеренно дожидался, пока вечерняя служба закончится и собор опустеет. Вскоре он остался один.
«Надо бежать!..» – подстреленной птицей трепыхалась у него в голове единственная мысль. Иначе после Рождества дотошный инквизитор в мгновение ока выбьет ордер на арест, и очищающий костер достойному профессу обеспечен. Юлиан нервно прошелся по кабинету. Идею отправиться в Рим он сразу отмел как самую неудачную. Вряд ли верхушка ордена простит ему некоторое самоуправство… и душеблудов… и утаивание артефакта… Особенно утаивание артефакта! Части величайшего сокровища двух миров! Иезуит разочарованно скрежетнул зубами: у него по-прежнему имелась в наличии
только одна часть пергамента. У сотрудников Пшертневской – две, но где они их держат, иезуит выяснить не успел, да и ни к чему оно ему было. Он-то намеревался пойти ва-банк и одним махом получить остальные куски… А так – у него один, у них пара и еще один где-то спрятан. Остается два варианта: или найти этот кусок самому, или дождаться, пока его все-таки обнаружат дипломаты, и все же пойти ва-банк. Но сначала нужно убраться куда-нибудь в безопасное место, залечь на дно. Проблема с Эльдаром Керном оказалась решена сама собой, когда при стычке с братом и сестрой ди Таэ (будь они прокляты!) его сожрали гули. По крайней мере, брат Юлиан очень надеялся именно на такой исход. Ведь вряд ли опальному магу удалось выжить в той свалке…Достойный професс открыл сейф, без всякого пиетета выгреб на пол хранимые там кипы бумаг и дисков и, нажав внутри на едва приметный выступ, залез в тайник. В руках иезуита очутились потертая кожаная папка и небольшой ларец. Миг – и медная туба с пергаментом-артефактом перекочевала из шкатулки за пазуху брата Юлиана. Затем иезуит выгреб из тайника несколько темных флаконов и аккуратно распределил их по внутренним карманам сутаны. А потом професс стремительно вышел из кабинета, даже не подумав прибраться. Если что, оставленный им бардак спишут на ограбление, ибо обвинить всегда найдется кого – весь спецотдел под боком.
Церковный зал эхом повторил его торопливые шаги, но эхо внезапно запнулось вместе с достойным профессом, утихнув где-то под сводчатым потолком. Выход из собора преграждал Габриэль Фарт…
– Брат Юлиан Мориц, – инквизитор, чеканя поступь, уверенно пошел ему навстречу, – вы обвиняетесь в преступлениях против церкви и подлежите немедленному аресту. Сдавайтесь добровольно, и тогда обещаю – святая инквизиция учтет ваше смирение при вынесении приговора!
Иезуит злобно ощерился, и когда Фарт был в метре от него, плеснул в инквизитора содержимое одного из флаконов. Габриэль инстинктивно вскинул руку, закрывая лицо. Омерзительно воняющая жидкость мгновенно пропитала рукав и растеклась по предплечью. Кожу обдало неимоверным жаром, но Фарт, не обращая внимания на боль, рванулся вперед и сцепился с иезуитом…
Веселье на площади перед собором Святого Матиаша било ключом. Далеко не все горожане встречали праздник дома, в тепле и уюте. Нашлись и такие, кто предпочел морозную ночь и шебутную компанию. Первая звезда уже давно засветилась на небосклоне, а значит, можно веселиться на полную катушку.
На площади, идеально вписываясь во всеобщий разброд и шатание, разыгрывал рождественскую мистерию бродячий театр. Радислава притормозила и уверенно потянула Виктора в сторону лицедеев. Пели там неплохо, и оборотничка не смогла устоять перед искушением посмотреть, что же устроили ее коллеги по уличному ремеслу. Им удалось добраться в Будапешт только к вечеру, но менестрель все же была несказанно рада и этому, ведь Рождество они встретят дома.
– Эй, привет! – раздался из толпы знакомый пронзительный голосок. Секунду спустя к ним всклокоченной мышью вылетел Жози. Не узнать этот лихо заломленный набок цилиндр, бриджи и полосатые гольфы просто не представлялось возможным. – Привет! – Андрогин на ходу одергивал полы коротенькой, явно женской дубленки.
Вообще в последнее время библиотекарь все чаще оставался в ипостаси эффектной блондинки, томно вздыхая и покрываясь смущенным румянцем, стоило на горизонте показаться отцу Фарту. Который при этом, кстати, краснел и тушевался ничуть не меньше Жозефины.
– О, вот и наше маленькое стихийное бедствие, – иронично проворчал Виктор. – И не холодно тебе, девица? – Байкер указал на бриджи.
– Что ты, кися моя! – шутливо всплеснул руками андрогин. – Меня греет любовь.
– Любовь греет, когда ею занимаешься, – фыркнула в воротник Радислава.
– И вообще, так хорошо, что я вас встретил! – Жози пропустил реплику оборотнички мимо ушей. – Так не хотелось встречать Рождество в одиночестве. Ах, праздники, праздники, сладкое ничегонеделание! Идемте же смотреть представление! Жизнь коротка, искусство вечно! Идемте!..