"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20

– Зато, – наставительно оттопырил коготь дракон, – высокородная эльфийка, безусловно, по всем статьям подходящая на роль сильфской королевы!

– Мда! – чистосердечно пожалел сильфов маг. – Повезло им, ничего не скажешь! Недаром говорят, что только истинная женщина умеет буквально из ничего сотворить три вещи – салат, скандал и шляпку! Хотя салаты и шляпы здесь требуют с меня…

– Устал я от всего этого, – тихонько признался Эткин, закрывая глаза и напуская на себя унылый вид.

– От чего это? – хмыкнул некромант, присаживаясь на массивную лапу, приглашающе подставленную и согнутую.

– Устал! – еще эмоциональнее повторил летун. – Сплошной шум, гам и тарарам. С тех пор, как во дворце поселилась Лилуилла! А нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются. Собачья жизнь! День не спишь, ночь не ешь, да еще от Мелеаны, – он покосился на поспешно отвернувшегося, и виновато зардевшегося Марвина, – ни слуху, ни духу. Переживаю я за нее. За что вы на нее так в пещере накинулись?

– Генрих, тот явно от ревности, – признался некромант. – Это и дураку ясно.

– А ты?

– А я…, – маг покраснел еще пуще, – я от растерянности и страха. Эльфийка и демон… в голове не укладывается…

– Зато, видимо, в постель хорошо укладывается! – лукаво улыбнулся мудрый Эткин. – Эх вы, консерванты, э-э-э нет… О, – консерваторы! Не подумали, что все когда-нибудь случается в первый раз. И не обязательно это новое – плохое.

– Недоброе грядет, чую! – некромант схватился за сердце. – Магическое око являет мне ужасные картины будущего. Принцессе скоро понадобиться наша помощь. Что делать то станем, Эткин?

Дракон помрачнел:

– Сам не знаю, но тоже, что-то предвижу. А с мыслями толком никак собраться не могу. То я занят, то они…

– Все ж таки Ульрика – всего лишь слабая девушка.., – начал Марвин.

– Нет, – насмешливо перебил летун. – Ты не прав. Слабый пол всегда сильнее сильного в силу слабости сильного к слабому полу!

– Эк ты, дружище, загнул! – рассмеялся некромант. – А если…

Но дракон внезапно вскочил с земли, напрягшись всем огромным телом и уронив Марвина в траву. Сапфировые глаза магического существа распахнулись во всю ширь, хвост вытянулся в струнку.

– Ты слышишь это, магикус? – взволнованно прошипел Эткин.

Марвин вздрогнул, ощутив незримый призыв, идущий издалека:

– Да! Но кто зовет нас?

– Он! – торжественно выдул сгусток пламени дракон. – Великий гранд-мастер, темный принц, супруг Ульрики!

– Враг! – ужаснулся маг, панически озираясь по сторонам. – Демон!

Эткин снисходительно оскалил белые зубы в хищной усмешке:

– Враг вон, у вас по дворцу бегает и всем почем зря нервы треплет! А Астор давно уже отринул Тьму и перешел на сторону Света из искренней любви к нашей бесценной Мелеане! Открой же свое сердце, маг, и внемли его зову!

Марвин послушно закрыл глаза и прислушался. И голос демона зазвучал, завыл как порыв урагана, неся мольбу и пророчество:

Вину пред нею искупи, Ведь в ней горит святой пожар, На трудном поддержи пути Ту, что несет бесценный дар…

– О-о-о! – облегченно выдохнул дракон, трепеща крыльями. – Слава Аоле, это свершилось! Мир обрел новый шанс на достижение гармонии и спасения!

– Что? – изумился маг. – Это ты о чем говоришь? Я ничего не понял!

– Поймешь в свое время, – торжествующе хохотнул Эткин, сгребая лапой недоумевающего некроманта и водружая его себе на спину. – И это время приближается. Главное – не опоздать! – он подпрыгнул, поймал восходящий поток воздуха и легко поплыл в небе.

– Куда мы летим? – выкрикнул Марвин, хватаясь на чешуйчатый гребень и пытаясь перекричать шум ветра.

– На Поющий остров! – коротко ответил дракон.

И в этот же самый миг, в парадной зале королевского замка Нарроны, великий архимаг Саймонариэль услышал призыв принца демонов и, открыв окно портала, ничего никому не объяснив, шагнул в светящуюся пустоту.

Многочисленные, взаимосвязанные нити судьбы различных людей закончили свое долгое и сложное переплетение, сложившись в единый узор, подкорректированный бесшабашной рукой Сумасшедшей принцессы. Ткань неопределенности напряглась и натянулась, ожидая прикосновения острого ножа предназначения, уже изготовившегося для того, чтобы выкроить из канвы вечности законченное полотнище ковра жизни, затканного любовью, справедливостью, местью, отчаянием и честью. Бытие обрело правильную форму, суть и ясное, четкое будущее.

Мы стремительно пролетели через длинный, тускло-серый туннель, плотно затянутый нитями упругой, черной паутины. Пахло тленом и запустением, растрескавшиеся стены густо обросли гирляндами пегой плесени и мелкими, гнилостно светящимися грибами. Струя энергии, влекущая нас вперед, имела затхлый запах чего-то застоявшегося, давно вышедшего из употребления.

– С тех пор, как таинственным образом куда-то бесследно исчез Храм Розы, в котором находилось большее число артефактов, способных управлять порталами, сами порталы редко посещаются. На это теперь способны лишь высшие посвященные, – разъяснил муж, бдительно следивший за тем, чтобы я не вляпалась в какую-нибудь гадость на стене туннеля.

В ответ я только поморщилась, приоткрывая рот и стараясь не дышать носом. Портал не портал, но пахло тут однозначно – помойкой.

– Свалка отходов забытых технологий! – хмыкнул Астор. – Хотел бы я увидеть начало начал – корабль демиургов!

Я едва успела сформировать в уме вопрос, собираясь расспросить его поподробнее, как вдруг испытала кратковременное чувство прорыва сквозь незримую преграду, в глаза мне ударил яркий внешний свет, и я болезненно хлопнулась на бок, бедром проехавшись по шероховатой гальке. Астор протянул руку, помогая мне подняться на ноги:

– Ну вот, это и есть то, о чем ты читала в книгах и слагала баллады. Любуйся!

Я с готовностью расширила глаза.

По безупречно голубому небу вальяжно плыли перистые облака, напоминающие пригоршню замысловато рассыпанного лебяжьего пуха. Морские волны с тихим, монотонным шелестом набегали на каменистый берег, прекрасный суровой, неброской красотой. Чуть выше начиналась извилистая линия нежных, изумрудных папоротников, щедрая россыпь которым живо напомнила милые моему сердцу окрестности Нарроны. Солнце припекало. Вдалеке темнела полоса густого леса, маня обещанием прохлады и покоя. Астор снял шляпу и обмахнул разгоряченное лицо: