Фантастика 2006. Выпуск 2

Он со страхом подумал, что коварный со-герцог Сатор Гриз был в чем-то прав.

Большие города очень любят юношей из провинции. Они готовы предложить им массу развлечений: игру в карты и кости; проворных, доброжелательных карманников; продавцов древних карт, любовных эликсиров и редких амулетов; грудастых, обильно припудренных женщин с усталыми взглядами; лошадиные скачки и тараканьи бега; поединки бойцовых василисков и схватки дрессированных крокодилов; замечательные уютные харчевни, где никто не спросит твой возраст, если ты решил заказать вина двойной или тройной перегонки.

Когда у юношей кончаются деньги (при встрече с карманниками это происходит очень быстро, в других случаях дело растягивается на несколько часов), они редко возвращаются домой. Обычно им хочется остаться в большом городе и взять реванш за неудачное знакомство.

И город щедро предоставляет им такую возможность. Юные искатели приключений начинают играть в карты и кости; тренируют пальцы и лезут в карманы к приезжим; рисуют древние карты и варят любовные эликсиры; оказываются на содержании некрасивых, старых, но богатых женщин; тренируют лошадей и ловят по мусорным ямам самых быстроногих тараканов; убирают навоз за василисками и объедки за крокодилами или выметают полы в харчевнях…

Трикс, не подозревая об уготованной ему судьбе, шел по набережной. Когда четырнадцать лет назад придворный астролог привычно врал Рату Солье, что первенец со-герцога родился под счастливой звездой, он и не предполагал, как его слова близки к истине. Вот и сейчас Трикс, чудом увернувшись от несущегося на полном скаку всадника, успел прижать к каменному парапету суетливую руку обаятельного молодого человека, приехавшего в столицу три месяца назад, тут же прогоревшего на скачках и освоившего новую профессию — совать руку в чужие карманы. Обаятельный молодой человек, которому неуклюжее движение Трикса стало в перелом мизинца, вытаращил глаза, побледнел и быстро двинулся куда подальше. У него не было никаких сомнений, что простоватый с виду паренек специально и очень расчетливо прижал его руку.

А между тем все дело было именно в удаче! Звезды, конечно, на человеческие дела никакого влияния не оказывают. Им, звездам, люди глубоко безразличны. Тем более что все люди рождаются с совершенно одинаковой удачей, вот только проявляется она в разных ситуациях.

Невезучий торговец, который каждый день клянет судьбу, мог бы стать успешным скульптором. Игрок в кости, которому не идет фарт, преуспел бы в выращивании тюльпанов. Землепашец, чьи посевы сжигает засуха, бьет град и пожирает жучок, легко победил бы в соревновании лучников, что проводится в славном городе Ангурине в самую дождливую, ветреную и безлунную зимнюю ночь.

Причина, по которой каждому человеку удача способствует лишь в определенных начинаниях, крайне занимательна. Если бы она стала широко известна, жизнь людей, несомненно, обратилась бы к лучшему!

К сожалению, двадцать лет занимавшийся этим вопросом Абуир, ученый из жаркого Самаршана, был феноменально неудачлив. Когда разгадка была уже близка, возбужденный ученый опрокинул масляный светильник, и пожар поглотил его лабораторию вместе с результатами исследований. Разочаровавшийся Абуир навсегда порвал с наукой, ушел в горы, прибился к лихим людям и уже через два года прославился от моря до моря как самый свирепый, везучий и бесшабашный разбойник.

Так что никто, включая самого Трикса, не знал, в чем кроется его удача и в какой миг она от него отвернется. Как ни печально, но неизвестным это останется и для нас…

Трикс шел по набережной, глазея на нарядные особняки. Чем дальше Трикс удалялся от рыбаков и алхимиков, тем роскошнее становились виды. Перед особняками появились уютные палисадники и зеленые лужайки, сами здания обросли балконами и террасами, подперлись колоннами, покрылись разноцветной глазурованной плиткой и резными деревянными панелями. Окна — сплошь застекленные, причем стекла прозрачные, чистые, без пузырьков и трещин. В маленьких парках, выходящих к реке, играли в траве малыши, за ними приглядывали суровые гувернантки в длинных платьях и с бумажными зонтиками от солнца. Повсюду сновали торговцы с лотками, заваленными сладостями, фруктами и закупоренными кувшинчиками с лимонной водой. Трикс, который и без всякого волшебства был сладкоежкой, купил большой комок арахисовой халвы, кувшинчик с водой и присел на парапете. Отщипывая липкую сладость, он задумчиво поглядывал на княжеский замок.

Идти к регенту прямо сейчас?

Или найти постоялый двор, отдохнуть, сходить в баню, купить чистую одежду — чтобы выглядеть достойно со-герцога в изгнании?

Сложный вопрос… Согласно хроникам, некоторые благородные люди в его положении не считали нужным наводить лишний лоск: так и шли — грязные, оборванные и окровавленные, чем подчеркивали серьезность своего положения. Но другие изгнанники предпочитали привести себя в порядок, чтобы показать: дух их не сломлен, а благородство неизменно…

Раздумья Трикса прервало появление двух молодых людей, явно из богемы, похожих друг на друга, будто братья. Юношам было лет по шестнадцать-семнадцать, одеты они были в штаны из зеленого вельвета, кружевные батистовые рубахи и короткие курточки из коричневого бархата. Завитые белокурые локоны выбивались из-под шапочек, из которых торчало по три перышка: красное, синее и зеленое. У обоих в руках были папки, набитые бумажными листами, а из нагрудных карманов разноцветной гребенкой виднелись цветные карандаши. Даже Трикс без труда опознал в них подмастерьев из славной гильдии художников.

Мимолетно глянув на Трикса, юноши присели рядом и откупорили кувшинчики — то ли с водой, то ли с легким вином.

— Жаль, времени было мало, — огорченно сказал один из юношей. — Я только-только сумел палача набросать…

— Ничего, я самозванца рисовал, — похвалился второй, делая большой глоток. — Перерисуешь.

Утолив жажду, они раскрыли папки и стали разглядывать рисунки друг у друга. Любопытствуя, Трикс вытянул голову, вглядываясь в эскизы. Его движение заметили, но подмастерья оказались славные ребята и ругаться не стали. Напротив, развернули рисунки в его сторону.

— Здорово! — сказал Трикс, чувствуя, что обязан выступить в роли благодарного зрителя, и облизнул липкие от сладостей пальцы.

Впрочем, эскизы и впрямь оказались хороши. На одном листе быстрыми взмахами толстого угольного карандаша был набросан силуэт палача — голого по пояс, широкоплечего, в закрывающем лицо колпаке и с вьющимся змеей кнутом. Колпак и кончик кнута были небрежно выделены красными штрихами. Кого лупил палач, было непонятно.

На другом эскизе был изображен мальчишка-подросток, лежащий на животе, с исполосованной кнутом спиной. Жертва одновременно орала, ревела и гримасничала.

— Мне тоже нравится, — скромно сказал автор эскиза. — Жаль, пороли недолго, регент сегодня добрый.

— А что с ним сталось? — спросил Трикс, преисполняясь к выпоротому невольным сочувствием.

— Десять ударов кнута — и три года вразумительных работ. То ли на рисовые поля отправили, то ли подпаском на дальние выгоны. Я же говорю: регент добрый был.

— А за что его?

— Самозванец. — Подмастерье, нарисовавший палача, сплюнул за парапет. — Приперся сегодня с утра к дворцу и стал кричать, что он, со-герцог Трикс Солье, молит регента о защите и помощи.