"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14

– Почему не скажешь Главе? – спрашиваю прямо.

– Чтобы три десятка человек бегали ночью по лесу в поисках врагов?

– Здесь нет лесов, – напоминаю.

– Ну, по пустыне с парой деревьев и тройкой кустов, – забавно огрызается, при этом ни на минуту не прекращая работу с моей спиной. – Выследим, а там посмотрим.

Сижу, кусаю губы. Не понимаю.

– А что, если я прямо сейчас встану, пойду к Главе и перескажу наш разговор? – выпаливаю.

Естественно, не пойду, хотя бы потому, что Пересмешнику я обязана жизнью, а Филину – шрамами. Но хочу увидеть – вернее, в том положении, в котором сейчас нахожусь, услышать – реакцию на мои слова.

Однако, как и всякий раз, когда я задаю каверзный вопрос, пытаясь прочесть между строк, Пересмешник дает короткий исчерпывающий ответ:

– Не пойдешь.

– Не пойду, – признаю.

Уже почти все. Я же достаю до нижнего шва, изучала его на ощупь – знаю, где он заканчивается. Поэтому понимаю, что осталось недолго.

Прикрываю глаза и пытаюсь ни о чем не думать. Нежные пальцы на моей коже, звук чужого дыхания за спиной в утренней тишине…

Ловлю себя на мысли, что мне хочется откинуться назад. Чтобы эти уверенные теплые руки обняли меня крепко-крепко. Чтобы, как сказала Сова, почувствовать себя как за каменной стеной.

Мне этого не хватает. До крика, до зубовного скрежета – просто объятий, которые не будут означать прелюдию к сексу.

Распахиваю глаза и, должно быть, краснею до корней волос. Как хорошо, что Пересмешник не видит сейчас моего лица и не умеет читать мыслей.

Ну точно, корю себя, реакция щенка, которого добрые люди напоили молоком, в действии. А еще Пересмешник чем-то неуловимо напоминает мне Ника, и мое подсознание играет со мной в жестокие игры.

– Так пойдешь? – Пересмешник возвращается к теме нашего разговора. – Все, готово.

Торопливо встаю, просовываю руки в рукава и опускаю футболку до бедер. Только после этого оборачиваюсь.

– Пойду, – отвечаю твердо.

– Отлично. – Мужчина усмехается и показывает мне поднятый вверх большой палец. – Из нас выйдет команда что надо. Держи. – И вручает, вкладывает мне в ладонь ошметки извлеченных нитей. – Не стоит благодарности. Я пошел. Увидимся на завтраке, – выдает скороговоркой и направляется к двери.

– Увидимся, – бормочу, смотря ему вслед. До завтрака остался от силы час, может, полтора – выспаться Пересмешник уже и при желании не успеет… И тут до меня доходит. – Погоди! – вскидываюсь.

Его пальцы уже коснулись ручки двери, он оборачивается, щурится – солнце успело подняться, а окно в моей комнате расположено прямо напротив выхода.

– Так ты всю ночь пытался выследить чужаков? Поэтому не пришел ко мне вчера вечером?

Пересмешник смотрит на меня снисходительно, как на малыша, который считает своим открытием общепризнанные выводы.

– Ну да, – криво улыбается и вопросительно приподнимает брови, намекая, что было бы неплохо услышать пояснения.

Но пояснений не будет. То, что я думала, будто Пересмешник провел ночь с Кайрой, вслух все равно не скажу.

– Ничего, – качаю головой и приподнимаю руку, прощаясь. – До встречи. И спасибо.

Тот смеется.

– Не буду говорить, что не за что – благодарность всегда приятна, – подмигивает и исчезает за дверью.

Черт, он мне нравится.

Но доверять ему нельзя точно так же, как и другим обитателям Птицефермы.

Глава 13

Весь день занимаюсь стиркой.

Женщины, находящиеся в парах, стирают для своих мужчин, для «холостяков» стирают все, для этого существуют дежурства, как и на кухне. И сегодня эта «честь» выпала мне.

Не худший вариант, учитывая то, что мне все равно пришлось бы идти к реке, чтобы выстирать футболку Пересмешника. Правда, так мне приходится сходить туда с полной тележкой белья трижды, но это смена деятельности – лучше так, чем каждый день в огороде.

Возвращаюсь в лагерь с мокрыми вещами в третий раз, развешиваю одежду на веревках, натянутых во дворе между вбитых в землю столбов. Сегодня солнечно, но ветрено – самое то для сушки белья. Если повезет, первые две партии к вечеру успеют высохнуть.

Уже почти заканчиваю, когда на горизонте появляются Чайка и Кайра. Рановато для окончания работы на огороде. Наверняка сбежали. Сову они не любят и не боятся, к тому же знают, что она не пожалуется на них Главе.

Продолжаю заниматься своим делом, стою к беглянкам вполоборота и не собираюсь поворачиваться. Может, если сделать вид, что я их не заметила, то они пройдут мимо и не привяжутся?

Не тут-то было.

Все еще не оборачиваюсь, однако отчетливо слышу стремительно приближающиеся шаги. Нетрудно догадаться, что это не Чайка решила броситься ко мне с последними новостями.

Простыня на веревке, прищепка, еще одна… Резко приседаю, и Кайра, несущаяся ко мне, то ли чтобы ударить, то ли чтобы вцепиться в волосы, по инерции проносится мимо. Путается в простыне, верещит, размахивая руками.

Со стороны – зрелище презабавное. Если бы еще на светлой, только что выстиранной ткани не оставались пятна свекольного сока. Похоже, наша модница изготавливала бальзам для губ прямо на огороде – ела свеклу с грядки.

Чайка бросается на помощь подруге. Отступаю с пути, не собираясь мешать освобождению. Но и помогать – палец о палец не ударю.

Подхватываю с земли опустевший таз и направляюсь к дому.

Кайра по-прежнему верещит и барахтается в простыне, будто ее спеленали охотничьей сетью. Если бы успокоилась, то тут же высвободилась бы, но девушка психует все сильнее и лишь усугубляет свое положение.

– Да тихо ты! – Даже Чайка приходит к тем же выводам, что и я.

Кайра что-то зло ей отвечает. Не вслушиваюсь, ясно же, что яд из свекольных губ брызжет по мою душу. Черт с ней.

Успеваю подняться на крыльцо, когда Кайра наконец высвобождается и рысью мчится за мной.

– Ты! – тычет в меня в воздухе пальцем. – Ты! – Высоко поднятая подвязанная грудь в глубоком декольте тяжело вздымается.

Перехватываю таз поудобнее – беру под мышку.

– Что – я? – уточняю спокойно.

Мне начинает казаться, что если Кайра ни с кем не делит мужчину, то ее жизнь утрачивает всякий смысл. Однако быстро же она определилась с новым объектом дележки.

– Совсем страх потеряла! – выпаливает девушка, медленно, но неотвратимо поднимаясь по ступенькам ко мне; с грохотом впечатывает пятки в пластик – как только не больно? – Видела, как Пересмешник утром выходил из твоей комнаты! – Палец, символ праведного гнева своей хозяйки, все еще указывает на меня. – А я предупреждала, чтобы не смела к нему больше подходить! В столовой с ним, ночью – с ним!