"Фантастика 2023-108". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Любая группа людей, проживающих совместно, имеет четкую иерархическую структуру, а уж подростки тем более. Здесь можно практически с первого взгляда выделить, кто есть кто. Как правило, имеется один, реже два лидера, вокруг которых сбивается костяк приближенных, дальше идет основная масса – середнячки, не дающие себя в обиду, но и главенство вожака не оспаривающие. Ну и отверженные – люди на самом дне этой социальной пирамиды. Конечно, социологи могут расписать все гораздо подробнее, но мне и моих знаний хватало, чтобы ориентироваться в подобных ситуациях.
Самый плохой способ знакомства с группой людей, уже притертых друг к другу, –
Как подсказывал мой жизненный опыт, наиболее грамотный подход – показать дружелюбность, познакомиться со всеми, может быть, сделать какие-нибудь подгоны, которых у меня, конечно, не было. Этой стратегией я и решил воспользоваться и сразу после ухода Леонида обратился ко всем присутствующим:
– Куратор все верно сказал, меня Даррелл зовут, вот только я не особо-то и дворянин. Мать – обычная женщина, к тому же я память неделю назад потерял и ни хрена не помню об этом мире. С кем можно обсудить, что тут и как?
Но ответом мне было угрюмое молчание. Пацаны проигнорировали мой вопрос, а затем начали собираться группами по нескольку человек, явно обсуждая мое прибытие. Слов я не разобрал, но вряд они говорили что-то хорошее.
Игнор со стороны одногруппников мне совсем не понравился. Не думал я, что все будет так печально. К тому же мне нужно было узнать, как тут вообще все устроено, чтобы не начать косячить в самом начале пребывания в интернате. Так что, положив вещи на узкие полки шкафа, я отправился прямиком к Ждану, возле которого стояли трое парней не запоминающейся наружности.
Увы, разговора не получилось. Я ожидал чего угодно – грубости, презрения, прямых угроз, но нет. От меня отшатывались, как от прокаженного, и когда я подошел к Ждану, ситуация не поменялась – старший группы явно чувствовал себя неуютно рядом со мной и, не ответив на прямые вопросы, просто ретировался, выйдя в коридор, бросив на меня озлобленный взгляд, ну а за ним уже последовали три его друга.
Ситуация складывалась прескверная. Я, конечно, ожидал, что влиться в коллектив будет сложно, но не до такой же степени! Как же проще было на Земле. Подошел к мужикам, рассказал пару анекдотов, начальство поругал, дороги обсудил, и все – свой в доску парень.
Так ничего и не добившись, я вернулся к себе и наткнулся на изучающий взгляд соседа по койке.
– Боятся они тебя, – громче, чем надо, произнес мелкий лопоухий паренек цыганской наружности. Чернявый, смуглый, с каким-то плутоватым выражением лица.
– А ты, значит, не боишься? – спросил я.
– Неа. Мне батюшка вообще всегда говорил, что я своей смертью не умру. Повесят, говорит, тебя за твой язык когда-нибудь. А вот хрен ему – не дождется, старый, я еще на его могиле спляшу. Меня Витькой звать.
– Даррелл, – протянул я ладонь для рукопожатия, чем вызвал замешательство пацана. М-да, от старых привычек трудно избавиться, а в этом мире такой способ приветствия был не принят. – Так, говоришь, боятся они меня?
– Конечно. Ты ж барчук! А у нас тут все простые. Обидишь тебя ненароком, а потом приедет твой папаша и голову снесет, как бабка капусту.
– Так ведь здесь все равны, – вспомнил я слова директора. Все-таки идея классового неравенства еще не устаканилась в моей голове.
– Ты это Ждану расскажи, – усмехнулся Витя, – у него барин отца насмерть
зарубил за то, что тот в хозяйском лесу тетерева без разрешения добыл. А чего у тебя рожа такая удивленная?– Говорю же, память потерял, для меня твои слова как откровения свыше. В доме, где я жил, к слугам вроде как неплохо относились.
– Так это городские, там же культурные все. Образованные. А в деревнях не так. Встанет барин с утра злой, и все, хоть прячься, хоть из дому сбегай – мало никому не покажется.
– И вы терпели все это?
– А куда деваться? Земля-то в аренде, а сбежишь – долг повесят. Слышал я, правда, что в одной деревне решили сжечь барина вместе с имением. Ну так не живет в той деревне больше никто. Против магии особо не повоюешь. Так что приходится терпеть. Ну ничего. Я вот выучусь, на войну схожу, дворянство получу и домой приеду. На коне! Нет. На автомобиле! Я тут один в городе видел, пока сюда ехали, он ведь без лошади! Сам едет!
Восторги Витька я не особо разделял и все еще пытался осмыслить услышанное о жизни в деревнях. Если все сказанное правда, то ненависть, которую я заметил в глазах парней, вполне понятна.
– Вы давно в интернате? – сменил я тему.
– Нет, – махнул рукой парень, – месяц всего. Жрецы всегда, как дороги подсохнут, начинают по деревням ездить. Знаешь, как я обрадовался, когда мне сказали, что во мне дар есть.
– Понятно. И многому вас уже научили?
– Да куда там…
Парень начал рассказывать о том, что собой представляет местная жизнь. Картина рисовалась следующая. Каждый год в интернат прибывало от сорока до шестидесяти подростков. Традиционно мальчиков было больше, и их разбивали на две группы, которые в течение следующих лет соревновались друг с другом. Для удобства каждая группа получала свой цвет, отражаемый в униформе. Девушки шли несколько особняком и зачастую учились отдельно от основной массы курсантов.
Все обучение длилось три года, каждый из которых заканчивался месяцем практических занятий, проводимых чуть ли не в боевых условиях. Выпускники первого года, как правило, помогали ловить контрабандистов, второго – уже участвовали в боевых действиях на наиболее спокойных направлениях. Ну и после третьего года обучения все выжившие шли в регулярную армию. Именно выжившие, зачастую из пятидесяти первогодков до финиша доходила едва ли половина.
Каждый курс жил в отдельном здании, и ученики разных лет почти не пересекались друг с другом, что, как мне кажется, было весьма разумным решением. Причем курсанты второго года обучения переселялись в гораздо более комфортные помещения, чем те, где нам предстояло обитать.
В корпусе, где жили подростки, было две казармы, каждая на двадцать человек. Причем входы для каждой группы имелись отдельные. Душевые, туалеты и даже спортивная комната были общего назначения. Все занятия велись в соседнем здании и на полигоне, где, кстати, и можно было пересечься со старшими курсами, которые, впрочем, сейчас большей частью получали практический опыт на границах княжества.
Обучение в интернате вели сразу по нескольким направлениям – физическая подготовка, владение оружием и, конечно, же магия. Уделялось время и другим дисциплинам, наподобие той же истории, но, как сказал Витек, пока их только учили читать. Да, из всех присутствующих в комнате грамоте обучены были всего двое – я и еще один паренек, прислуживавший жрецам в храме милосердной Матери.