"Фантастика 2023-108". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Ты чего такой спокойный? — шипит на меня Аннет. — Это за тобой пришли…
— Да ну? — продолжаю смотреть на пропущенные звонки.
Три от Акане и семь от матери. Еще два неизвестных номера.
Учитель Мохан вяло жестикулирует:
— Спокойнее, ученики, спокойнее. Наши стражи разберутся. Обычная потасовка. Наверное…
Смотрит на меня.
— Что значит «да ну?» — толкает меня в плечо девушка.
— Я слышал, что там произошло. Это не за мной.
— В смысле «слышал?»
Дверь открывается, заглядывает Сергей:
— Все в порядке. Небольшая перепалка старшекурсников в коридорах. Мы разобрались. Посидите еще пять минут.
—
Сергей качает головой:
— Предупредительный сделали. Больно распетушились.
Ученики приходят в себя, переговариваются, нервно хихикают. Разве что сопли друг другу не подтирают. Замечаю, что среди беляков есть и хладнокровные. Многие уже поднимаются на ноги, тянутся за своими вещами или садятся на свои места.
Поднимаю руку.
— Учитель. Хочу кое-что сказать всем. Разрешите?
— А… Да, конечно, почему нет…
Встаю, подхожу к учительскому столу. Половина класса еще не встала с пола. Так и лежат, ерзая на месте, поглядывая то на дверь, то на меня.
Вот что-что, а глубокомысленные речи на публике — моя слабая сторона. Выступать мне практически не доводилось. Ну, может один раз. Или два. Но оба они закончились не очень хорошо. Всегда стараюсь не доводить до такого. Я альв скромный — мне тень помрачнее, и я доволен. Забавно. Вот живешь ты десятки и десятки лет — убиваешь, пытаешь, свергаешь королей. А потом раз и чувствуешь себя не в своей тарелке перед кучкой сопляков.
Сую руки в карманы, вдыхаю, смотрю на тех, кто валяется:
— Ну что, как вам снизу? Привычно?
Из сидячих и хладнокровных кто-то вздергивает брови, кто-то приоткрывает рты. Один вообще фыркнул. Смотрю на него. Высокий, поджарый, кудрявый. В ухе серьга, в ноздре кольцо. Он стоически выдерживает мой взгляд. Неплохо для такого сопляка.
Смотрю на лежачих. Среди них Лика, толстяк и тот, веснушчатый, который предупреждал меня, что я не вернусь со встречи с Дэном.
Ага, вот уже лучше. У некоторых страха в глаза стало чуть меньше, подменяя его ненавистью. Лика сидит на попе, сверлит меня глазами, открывает рот. Но встретившись со мной взглядом, закрывает его. Толстяк так и лежит на пузе, закрыв лицо руками и посматривая на меня сквозь пальцы.
Учитель Мохан не вмешивается. Судя по виду, он уже засыпает, считая, если не овечек, то Лениных точно.
— Ты что болтаешь, Киба?! — вскакивает Аннет.
— Молодец. Кто-нибудь еще хочет на меня возмутиться? Ну же, вставайте. Может попробуете врезать мне?.. Нет? Или нахамить? Ну же, смелей.
Кто-то открывает рты, но Лика их опережает, говорит сквозь зубы:
— Зачем ты это делаешь, Константин? — ее голос дрожит. — Да, я боюсь таких как ты. И не хочу с ними связываться. Я не знаю, каким нужно быть человеком, чтобы убивать людей, отрезать им головы и втыкать… втыкать… в них вилки… Ты… Никто здесь не хочет оказаться на учительском столе. С тобой просто лучше… не разговаривать. Люди, просто не связывайтесь с Кибой!
Голос подает тот самый веснушчатый. Он медленно встает, оттряхивается.
— Дэн — сучара выдранная, — надрывно говорит он с опущенной головой. — Я тебе рассказывал, что он мою сестру изнасиловал? Она тут… на третьем этаже. А я… тупо… тупо не мог даже ему врезать. Потому что это приговор. Так… чего ты тут умничаешь, а, Лик? — повышает голос, глаза наполняются слезами. — Пусть эта тварь горит в аду! Кость… То есть, Константин… Короче, если это и правда ты отхерачил ему башку, то… то…
Парень неуверенно шагает в мою сторону, протягивает руку:
—
Надеюсь, он мучился…Киваю, пожимаю руку.
Толстоватая девушка в прыщах, из тех, кто встали с пола одни из первых, кашлянула:
— Мне вот одно интересно. Все знают, что силачи — отморозки. И чо? Всем надо головы поотрезать?
— Да! — пискнул какой-то парнишка на полу.
— Хрень, — пожимает плечами. — Убийца убийцы тоже убийца.
Лика одобрительно кивает. Запыхавшийся толстяк наконец-то встает, смотрит на меня, на свою подругу по весу:
— Э-э-э, чего-то мне кажется, что мы если так думать будем, то долго тут не переживем. Вы слышали, что сказал он про очки влияния? — тыкает кабачком в спящего учителя. — Это же жопень! Жирнее, чем у меня! Я как-то не хочу четыре года проучиться с утырками… В общем, тоже считаю, что лучше бы всякие говнюки поподыхали. А остальные может и отстанут сами. Короче, Кибу поддерживаю. В этой дебильной школе только так… Эх, знал бы я раньше, че тут происходит…
— Помолчите.
Многие озираются, пытаясь понять, кто заговорил. Я же сразу понял, кто. Смотрю на парня с кольцом в носу. Он пялится в окно, говорит:
— Киба хотел что-то сказать. Давайте послушаем.
Чувствую волевой характер. А вот и расцветающий авторитет среди беляков моего класса. Его нужно вербовать первым. Что ж:
— Сказать действительно хотел, — смотрю за спину, на камеру, улыбаюсь. — О том, что сегодня мы узнали, что беляк — это ничтожество. С нами не считаются. Окунают в унитазы. Отнимают очки влияния. Заставляют ненавидеть друг друга и ссаться от страха перед сильными. И мы не сможем от этого отказаться целых четыре года. Четыре года унижения. А половина из вас даже не попадает на второй этаж.
— Согласен… жесть…
— Ну другие же как-то справляются…
— Я так не хочу…
— Нужно просто не высовываться…
— Или башку отрезать…
Дожидаюсь тишины, продолжаю:
— Но! — поднимаю палец. — Оказывается, неодаренный беляк может постоять за себя перед одарёнными. Постоять за себя перед целыми кланами и защитить своего друга. Вы сами это видели. И знаете, что? Вы сможете прожить следующие четыре года без страха и унижения перед зазнавшимися псевдоавторитетами. И если смог один из нас… Что сможет десяток? Или все мы?
Нащупываю в кармане непривычное отсутствие зубочисток. Как же я не люблю выступления.
— Что ты предлагаешь, Киба? — смотрит на меня окольцованный. — Объединиться? Я тут уже пятый год. Это мое второе поступление. Я видел, как беляки объединялись. И знаешь, что? Таких избивали напоказ. По-твоему, один человек может что-то изменить? Даже если ты так крут, как говорят, что ты сможешь сделать?
Пожимаю плечами:
— Я — ничего. С какой стати я должен что-то делать для вас? Я нянька что ли? Не-е-ет, я не нянька. Но я могу научить, как выжить в таких условиях. Как сделать так, чтобы боялись не мы, а они. И для этого тебе, — тычу пальцем в окольцованного, — Достаточно лишь пожать мне руку и слушать, что я говорю.
— С чего бы? Меня и так не трогают. И я не привык кого-то… слушать.
— А я тебе, что ли, ставлю условие? Или все-таки даю выбор? Не хочешь, не пожимай. Но, скажи, сколько ты тут уже? Пятый год? Это твое второе поступление? Значит, не можешь пробудить сумму, да? Тебе уже больше двадцати. Шансы с каждым днем все меньше и меньше.
Парень угрожающе щурится:
— К чему ты ведешь?
— Судя по твоим кровавым мозолям на руках, деньги на обучение тебе дались нелегко, верно?
Он спокойно кивает: