"!Фантастика 2023-109". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Внезапно невесть откуда, подкравшись абсолютно неслышно, прямо перед ней возник статный голубоглазый самец маака, чем-то неуловимо знакомый Наан. Мелко трепеща крыльями, он завис напротив, на расстоянии вытянутой руки, и стало ясно, кого он ей напоминает: ее высокопоставленного жениха.
– Ты должна поговорить с нашим сыном, жена моя, – сказал самец, глядя ей прямо в глаза. И от его взгляда, в котором ясно читались сила и благородство, у Наан по коже пробежали мурашки.
Язык, на котором он говорил, не был языком махаон, но Наан понимала его. Судя по всему, это был язык маака. Следующая же его фраза подтвердила
– О возлюбленная жена моя. Мы не должны проливать кровь наших сородичей – маака. Останови его.
– Но как? – Наан чувствовала, как шевелятся ее губы, но говорила не она. Чужим был и голос, который она слышала, чужим был и язык. – Ты ведь знаешь, он не послушается меня.
– Пригрози ему проклятием.
– Он не суеверен. Кроме того… Я вовсе не убеждена, что он неправ.
– Не убеждена?! – лицо самца окаменело. – Он готовится убивать твоих соплеменников.
– Они и сами постоянно убивают друг друга… Не сердись. Успокойся. Сядь со мной рядом, и я кое-что объясню тебе.
– Рамбай не устал.
Услышав это имя, Наан даже вздрогнула. Она была потрясена. Так вот чью мнемозапись она читает: самой святой Ливьен! Это ее губами она произносит:
– Лабастьер уверяет, что он несет народам маака и махаон справедливую структуру, стабильность, покой и процветание. А бабочкам действительно не хватает всего этого. Если не будет войн, не будет казней, не будет уродования куколок для превращения их в думателей…
– Только для начала он поубивает всех, кто с ним не согласен… Он уже принес «справедливость и покой» племени ураний…
– История бабочек не знает таких ступеней вверх, которые бы не были обагряны кровью. Да, он собирается сражаться. Но спасенных жизней в итоге будет во много раз больше.
– Откуда Ливьен знает, что наш сын – бог? Может, ему это только кажется?
– За ним – огромный опыт бескрылых…
– Которые убили сами себя, – голос Рамбая был полон сарказма. – «Бескрылые»! Мне противно это слово! Почему вы все так преклоняетесь перед ними?.. Лучше бы наш сын учился у ураний! Вместе с «мудростью» бескрылых думатель перелил в его голову и собственное презрение к бабочкам. Рамбай думает так.
На этой фразе эпизод оборвался. И сразу, без перехода, начался следующий.
…Они подлетают к городу маака. Ливьен, Рамбай, два десятка самых преданных воинов-ураний и три сотни абсолютно одинаковых Лабастьеров. Слаженность и синхронность движений последних подтверждают тот факт, что психически все они – суть одно существо.
Лишь тот, что летит ближе всех к Ливьен, немного отличается от других внешне: он выглядит несколько старше.
Город маака представлял собой нагромождение тысяч полупрозрачных сфер, соединяющихся друг с другом сетью труб-коридоров, и высоких сторожевых башен, торчащих из этого хаоса в небо. Самые длинные трубы, связывающие наиболее отдаленные друг от друга сферы, были двойными и имели слюдяные окна.
Наан никогда не интересовалась жизнью маака, однако кое-что все же помнила из занятий. Вот и сейчас она вспомнила, зачем нужны эти сдвоенные параллельные трубы: в каждую из них мощными компрессорами нагнетается воздух, и бабочка, лишь расправив крылья, может часами, не уставая, мчаться в пневмопотоке к нужному ей месту.
Город приблизился, и стали видны сотни следов внешних нападений
на него. Тут и там торчащие из сфер трубы коридоров не вели никуда, а обрывались и были запаяны. Да и сами сферы были усеяны трещинами и даже огромными заплатами. Еще более плачевно выглядели сторожевые башни. Скорее всего, они многократно разрушались и восстанавливались: на опорах чередовались обугленные, обезображенные кислотами и обновленные участки…И все же, несмотря на все это, своими масштабами Город маака поразил воображение Наан, пожалуй, даже более, чем современная столица махаон.
8
Бел или черен ты, или сер,
Времени – все равно.
Жил-был Охотник, и он, например,
Твердо усвоил одно:
Всех ожидает один барьер,
Что облететь не дано…
По-видимому, в данный момент маака и махаоны находились в состоянии перемирия. Ливьен поняла это по тому, что множество бабочек были сейчас не в сферических помещениях, а порхали рядом, прямо под открытым небом.
Часовые на башнях первыми заметили приближающийся отряд, но переполох это вызвало локальный: обычно махаоны нападали на город многотысячными армиями. Завизжала акустическая граната, и к моменту, когда отряд поравнялся с ближайшей башней, вокруг уже не было ни души.
– Стойте! – гулко прозвучал усиленный мегафоном голос самки-стражницы.
Отряд послушно повис на месте, окружив башню кольцом и вращаясь вокруг нее медленным хороводом. Только Ливьен да Рамбай остались неподвижно порхать в стороне.
Стражница выглядела взволнованной, допотопный искровик в ее руках был приготовлен к бою, а Живой Знак в диадеме – активирован, отчего лица окружающих приобрели бирюзовый оттенок. Когда, вглядевшись, стражница обнаружила тот дважды противоестественный факт, что большинство из окруживших ее воинов – самцы маака, и что все они абсолютно одинаковы, ее волнение переросло в мистический ужас.
– Кто вы такие?! Замрите и не двигайтесь! Малейшее шевеление, и я открываю огонь!
Отряд прекратил вращение, а ближайший к Ливьен Лабастьер обернулся к ней:
– Объясни им, мама.
Ливьен растерялась. Ни о чем подобном они не договаривались. Но она тут же взяла себя в руки. Если Лабастьер поручил переговоры ей, значит, в этом есть резон.
Она коснулась своего Камня, а когда отняла руку, и свет от него разлился вокруг, диадема стражницы погасла. Камень Ливьен был старше, и это хотя бы временно снимало многие проблемы.
– Я – маака Сигенон Ливьен – Посвященная, – произнесла она весомо. – Я, мои сыновья и мои друзья возвращаемся из долгой научной экспедиции, куда были посланы Советом. И я приказываю тебе пропустить нас внутрь.
– Но это… это же – дикари! – растерянно ткнула пальцем в одного из воинов-ураний часовая.
– Я могла бы все объяснить тебе, но данная информация секретна… Опусти искровик и пропусти нас. Или ты хочешь нарушить клятву Посвященной и быть наказанной?
На стражницу было жалко смотреть. Все, все говорило за то, что перед ней – преступники. Но клятва предписывала беспрекословно выполнять приказы Посвященной, которой принадлежит старший Камень.