"!Фантастика 2023-109". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Здравия желаю, товарищ капитан, – приветствует меня Автандил.
– Ну что, представитель бога войны, что делаете?
– А учимся. Вот ребята учатся зарывать пушки, ну, вырывать капониры, опять же, запасные позиции, потом менять позиции в бою. То есть перекатывать пушку или гаубицу в запасной капонир. В бою легко, если на учении было тяжело. И чем тяжелей в учении, тем легче будет в бою.
– Молодец, ну, давай показывай, что тут у вас и как.
Автандил распорядился, и бойцы, бросив уже почти отрытые позиции, помчались в лес, к машине, и все загрузились в автомобиль. Потом «Опель» фыркнул мотором и, чадя синтетическим бензином, выехал и двинулся к противоположному концу поляны. Достигнув границ поляны, машина нырнула в лес, и там водитель
Затем бойцы заработали в стиле мегакротов, ибо быстро стали погружаться в земной шар: одни выкидывали землю, а двое сооружали из выкинутой почвы бруствер, защиту от осколков. Прошло немного времени, и так же быстро, как тараканы от света, бойцы порскнули метров на двадцать влево, растянули новую сеть и начали подготовку запасной позиции. Молодцы!
Так, и запасная позиция готова, что же теперь? Все красноармейцы побежали к машине, прятавшейся в лесу, и вот из леса выкатилась легкая гаубица Вермахта и, быстренько оказавшись в первом капонире, заняла боевое положение, в лес потянулись снова красноармейцы. Они на обратном пути понесли боезапас, командир орудия, блондинистый крепыш, вовсю ворочал биноклем по окрестностям, видимо, выискивал демоцель. Лязгнуло железо, и в жерле, то есть в стволе орудия, оказался снаряд. Все готово для стрельбы, где вы, фашисты?
Гогнидзе что-то зычно гаркнул, я от неожиданности не понял, что сказал грузин, зато красноармейцы все поняли прекрасно. Потому как быстро привели гаубицу в «толкательно-тащительное» положение, и немецкое орудие галопом понеслось в запасной капонир. Ну, что сказать-то – молодцы.
– Слушай, Автандил, а если вражеская пехота подкрадется к пушкарям?
– Во-первых, я думаю, наши пехотинцы нас прикроют, во-вторых, в каждом расчете есть по одному наблюдателю, и он обязан постоянно наблюдать, от остальных дел он освобожден и вооружен немецким автоматом.
– Ну понятно, брат, понятно, а что с обедом, в расположение поедете или сухпай?
– Сухпай, товарищ капитан, тяжело в учении, но без него в бою еще тяжелей, да и не совсем сухой паек, у нас в лесу полевая кухня работает, там ефрейтор Мирзаян готовит кашу перловую, причем с мясом. И вообще, Виталий, ты что, проголодался? Потерпи, через полчаса обед, пошли минометчиков посмотрим.
– Хорошо, как скажешь, хозяин-то барин.
Потом мы смотрели, как проворно действуют минометчики, как отрывают ровик для миномета, ход сообщения с запасной позицией, как быстро снимают миномет и ретируются.
А вот пообедать мне не было суждено: стоило нам сесть за дастархан, ну, чистую тряпицу, которой застелили землю, как случилась перемотка. Причем ничего не угрожало моей жизни, почему же перемотало? Может, с Ильиных что случилось?
– И все равно не понимаю, чего ты сидишь, вставай, берем два взвода и едем в Краюхи, будем наказывать полицаев и выручать Арсения Никаноровича.
– Самый умный, что ли? Нет Арсения и остальных в деревне, СД забрало, везут в Минск, вот я и думаю, что бы сделать, доехать-то не успеем. Даже на «Бэтэшках», на колесном ходу, и то не успеем, хоть ложись и помирай.
Так, до сих пор перематывало, если убивало меня, а теперь в чем дело? Мне ничего не грозило, максимум отравление от перловки, но нет же, я не успел ее даже попробовать, в чем, значит, тогда дело? Единственное предположение – это Ильиных, и главное не то, что он секретарь обкома. Главное то, что на нем завязано все подполье области, потеряв его, мы станем слепыми и глухими. Вахаев с Онищуком, конечно, разведчики классные, но без Арсения Никаноровича, его агентуры и его наводки и Петро, и Лечи слабы…
Значит, необходимо во что бы то ни стало вытаскивать Арсения. Что ж, попробуем!
– Слышь, Каллистрат, зачем ты так про БТ, они как раз могут и нагнать, давай на четырех «Бэтэшках», десантируемся, не думаю, что немцы смогут что-либо противопоставить против такого козыря?
–
А что? Может выгореть, по шоссе «Бэтуха» выгоняет до 70–80 километров, фашисты, думаю, не сильно спешат.– Тогда Нечипоренку за шкирку – и в путь.
– Заметано.
Через десять (не более) минут четыре БТ вылетели с базы и направились на выручку к нашему гурану. А как же, разве можно такого человека потерять? Еще немцы (прости, Хельмут), то есть фашисты, могут растрезвонить, что поймали секретаря обкома партии. Так вот, летим по проселку, по нему выйдем на шоссе, а там можно попробовать и до восьмидесяти километров разогнаться. А на этом дорогообразном направлении больше шестидесяти не выжать.
Да, танк, конечно, хорошая штука, но вот не «шестисотый» это, и не «Гелендваген», и даже не старая добрая волжана [594] . Короче, кидает на этой скорости от неровностей дороги, как шарики в погремушки. Ну не воздушные шарики, а те, что гремят в том самом агрегате, который назван погремушкой. А еще в этом рыдване тесно, и бензином несет, и маслом каким-то, машинным наверно, не сливочным же.
Не взяли ни разведки, ни пехоты, нам сейчас не до правил войны, механик-водитель Горобец страдает молча, ведь он мало того, что едет с нами в этом железном быстроходе, так еще и управляет им, причем всматриваясь в узкую смотровую щель (или как это называется?), опять подбрасывает, и я головой бьюсь о сталь, да, танки делают из железа, и если им прилетит по голове, то будет нирвана. Да, войлоком танк изнутри, конечно, обили, но вот за (под) войлоком все же тот самый феррум, а это ни разу не вата и ни разу не трава-мурава. То есть голову почесываю, и снова мысли улетают к Ильиных:
594
Волжана – так по-простонародному называли автомобиль «Волгу» в позднесоветское время.
Как там наш Никанорыч?
А может, гитлеровцы его уже убили?
Может, немцы в данный момент бьют Ильиных, а мы головами башню «Бэтэтешки» полируем?
Идем, а Нечипоренко по карте прокладывает путь, мы спрямили дорогу через необъятное пшеничное поле. Потом мы форсировали реку вброд и снова рванули вперед, как метеориты да болиды. Зато благодаря Нечипоренке мы выиграли километров двадцать на одном объезде, а если добавить ко всему скорость наших «Бэтушок», то еще через полчаса нагоним немцев, то есть гитлеровцев. Ну не всех гитлеровцев в мире, конечно, а тех, что нам нужны. Нет, гитлеровцы нам вовсе не нужны, но вот Арсений Никанорович нужен как воздух, причем живым и свободным.
Гоним по оккупированной территории нагло и быстро, да и выхода у нас нет иного: или мы догоним и освободим Ильиных, или перемотка, и начинай все сначала. И вот какая-то подходящая колонна едет. Кстати, на нас немцы не обращают внимания, танки чистенькие, и тактические знаки немецкой танковой дивизии нанесены, мало ли трофеев в Вермахте? Правда, едем очень быстро, там, может, бравые панцершютцы испытывают вражескую технику, мало ли.
Так вот, приказываю Нечипоренке, обогнав колонну, развернуться и блокировать дорогу, тот выполняет. И четыре танка закрывают дорогу, водитель немецкого грузовика (да и кюбельвагена, что едет сзади), матерясь (а как же иначе), останавливается.
Мы выскакиваем из танков и тут замечаем, что в спешке я и Калитки (а он что тут делает?) одеты в нашу, красноармейскую форму. Увидев это, водитель грузовика бросается из кабины вон, что-то громко крича. И из грузовика, и из легкового автомобиля высыпают вражеские солдты (и офицеры), конечно же, открывая огонь. И мы отвечаем, но каждый знает, что грузовик обстреливать нельзя, там Ильиных. Бой продолжается ровно пять минут, немцев математически больше, но один танк уже всю математику отправляет псу под хвост, а у нас четыре танка. И четыре пулеметчика, защищенных броней, плюс стоят танки в разных местах, и, значит, сектор огня, дай бог каждому.