"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16

— Сочувствую графу, — растерялась я, — сама бы счастлива иметь дочь, но понимаю вас. Мне жаль, что у него так сложилось. Но моей вины в этом нет.

— Не представляю себе… — покачал он головой, нахмурившись и сдвинув брови: — Я дам вам знать. Но постарайтесь не делать глупостей, мадам.

— Обещаю. Глупостью было обратиться к вам за помощью. Или нет… решать вам.

Хмыкнув, герцог открыл для меня дверь кабинета.

Побеседовав по дороге к карете с Франсуа, будто прощупывая уровень его интеллекта, он согласился что лучший вариант, это артиллерийское направление или пехотные войска со всеми вытекающими: гренадеры, вольтижёры, фузилёры, саперы, шассеры… Сын ориентировался во всем этом, как рыба в воде. Возле самой кареты их разговор принял оттенок доверительного спора.

— Простите, ваша светлость, но мой отец считал…

— Рад был вас видеть, мадам, — прощался де Роган, подсадив меня в ландо: — Что касается курсов в университете, о которых говорил мсье Франсуа, я договорюсь. Подойдите завтра к главному входу в полдень — вас будут ждать. Все объяснят и проведут к кому и куда нужно. Обучение будет бесплатным. Всего хорошего.

По дороге, крепко держа Франсуа за руку, я вспоминала весь разговор, переживала, бесилась, строила дикие планы! И только казалось или правда меня хорошо так сейчас встряхнуло? Но, кажется, депрессия уходила — мне предстояла борьба за сына.

Глава 31

Через пару дней мы по приглашению перебрались к Дешамам — тоже решили, что так будет лучше и веселее. Я заняла кабинет хозяина, которого он лишился на время, разрешив поставить там кровать. Леон потеснился ради Франсуа. А Андрэ отправился в Ло до выяснения обстоятельств — кто-то должен был там оставаться. Да и жене его было неуютно одной в большом доме.

Каждое утро, нагрузившись учебниками… плотные ковровые торбы с ними забрасывались на плечи и смотрелось это странновато — скажем так. Сумок в это время еще не было, свои вещи бедный люд перевозил в корзинах, а кто побогаче — в маленьких и больших сундуках и широких низких торбах с затяжками, которые звались баулами. И я предложила купить ребятам в подарок небольшие сундучки с ручкой поверху или подобие жестких кожаных ягдташей через плечо — это было бы и приличнее, и удобнее. Но нет…

Где-то это было даже ожидаемо. Я понимала, что сейчас круг авторитетных для мальчика людей, мнение которых он будет учитывать, ожидаемо расширится. Отсюда и нежелание как-то выделяться — в толпе ему было комфортнее. Но это не позиция лидера! Рауль с малых лет растил из него будущего командира. Раньше друзьями Франсуа были отец и Андрэ, еще были приятели из деревенских, но это другое… там изначально признавали его главенство. Сейчас начинался новый этап — узнавание общества. И влияние этого общества в любом случае скажется на ребенке.

Я понимала, что — вот оно, началось! Теперь с каждым днем незаметно и закономерно сын начнет отдаляться от меня. Сейчас он, как губка, впитывает в себя все новое и это не только знания. И только сейчас начинается истинно его жизнь, а дальше она станет совсем личной… Я не знала, как поступить дальше. И вспоминался Рауль с его словами о юбках. Наверное, сейчас он дал бы сыну возможность начать принимать собственные решения. Страшная торба была одним из них. Но сумка — ерунда! Мой менталитет она не шокировала. А вот правильно ли это было? Существовало подозрение, что за моим мужем — сыном герцога, в детстве носил сундучок слуга.

Советоваться с Дешамом по этому поводу было неловко — в силу обстоятельств перед его внуком этот вопрос не стоял. Он станет инженером и будет строить фортификационные сооружения — весьма достойное занятие, но это немного не то.

Мы с Клер договорились о фиксированной сумме, которую я буду выделять ей раз в месяц. Она привычно хозяйничала в доме, мальчики уходили в университет, а мы с Жаком — в цитадель, пропуск в которую он для меня организовал. И я вспомнила прошлые годы и прошлые заботы — помогала доктору, у которого сейчас был только один помощник-медбрат.

Всё там было знакомо — так же нависали над головой арочные своды лазаретного каземата, так же были расположены операционные столы и места хранения… Я много работала эти дни и привычно много плакала — просто так. Вытирала глаза и снова работала. Всё, как тогда — шила перевязочные пакеты и крепкие мешочки с завязками, чтобы при надобности наполнить их раскаленной в печи крупной серой солью — зима была периодом отита. Готовила болтушки на прополисе от грибка ног, и мази от радикулитных болей по рецептам Дешама, вместе с медбратом ухаживала за больными простудой, что-то еще…

Однажды, поговорив с кем-то из офицеров, он принес нехорошие вести — Габсбургов опять косила оспа и буквально на днях от нее умерла дочь Марии-Терезии, а перед этим — сын. Доктор расстроено рассуждал насколько серьезной может стать эта эпидемия. А страшная последняя, унесшая десятки тысяч жизней, случилась во Франции приблизительно пятьдесят лет назад.

Я напряженно слушала, а в памяти всплывало…

Удивительно, что и запомнилась-то информация только потому, что прозвучала в связке с пикантной сплетней многовековой давности. Будто бы школа для девочек-аристократок под названием «Олений парк» была превращена фавориткой короля мадам Помпадур в королевский гарем. Людовик XV страшно боялся заразиться сифилисом. Но по иронии судьбы в том самом Оленьем парке подхватил черную оспу от одной из воспитанниц и в итоге умер.

Для меня эти воспоминания самым тяжелым образом наложились на известия из Вены — сейчас Францией правил тот самый король…

Несколько дней после страшного известия я существовала будто в параллельной реальности. Мысли скакали и метались, я часто выпадала из разговора и скоро стала просто уходить и уединяться — думала. Непродуктивно, паникуя, скачками, отчаянно! А еще было стыдно…

До сих пор я не придавала значения тому, что лица многих солдат были со следами оспенных рытвин. Для человека, жившего в XXI веке, они ожидаемо ассоциировались с почти безобидной ветрянкой. Но не для медика же? Но я и сифилис-то вспомнила, только ощутив прямую угрозу. Оспа же вообще серьезно не воспринималась. Осознание своей профессиональной никчемности буквально гнуло к земле.

Игривая справка из истории болезни Людовика прозвучала на занятиях в колледже, там же нам рассказывали и о первой из прививок — вариоляции. В Европу её идею, опять же, привезли с передового в вопросах медицины Востока. Но смертность от неё была довольно высокой и возможно из-за методов проведения. Вместо того, чтобы слегка смазать место прокола содержимым пустулы, некоторые врачи делали мышечный надрез и буквально заливали его гноем, взятым от больного.

Всё вместе — болезнь и уход Рауля, переезд, страх расставания с сыном, напряженное ожидание ответа от де Рогана, а теперь еще и эпидемия оспы, угрожающая перерасти в пандемию… Сама не ожидала, что все это ударит по мне настолько сильно. Понятно, что последние месяцы сделали психику уязвимой и нестабильной, потому и бесконечные слезы. Но их я воспринимала нормально, они давали облегчение и когда-то пройдут. Но тревожность! Она зашкаливала. Непонятное напряжение свернулось тугим клубком и буквально распирало меня изнутри. Я перестала спать — ворочалась и по полночи пялилась в потолок, заболевая, наверное, страхом.

Ко всему прочему к мои услугам была память, и она хранила общеизвестные исторические подробности. В том числе о том, как сама Мария-Терезия буквально загоняла сопротивляющихся дочерей молиться о покойных родичах в склеп, пропитанный миазмами оспы. Но она не знала… зато знала я. А еще я знала способы спасения — вакцинация и карантин.

Но чтобы организовать пограничный карантин, нужны усилия государства и настойчивое желание его главы — так в своё время сделал Иван Грозный, не пустив в Россию чуму. Достучаться же до короля можно было только с помощью человека авторитетного и ближайший, единственно доступный для меня это де Роган… снова он. Попробовать не просто стоило. Потому что военные училища и университеты… о каком локдауне в эти времена могла идти речь? И Франсуа… Под утро я проваливалась в кошмарный бред, где вокруг меня орали от боли, обрастали струпьями и сочились гноем рябые, слепые, глухие…!