"Фантастика 2023-122". Компиляция. Книги 1-26

— Представьтесь.

— Военврач второго ранга Елистратова, — сухо ответила Варвара Сергеевна. — Со мной группа медицинских работников и бойцов. Вы кто?

— Младший лейтенант Семенов, — тихо ответил лейтенант. — Командир взвода связи…

И опять замолчал, не сводя взгляда от котелка на костре.

— Я разберусь, — Ваня взял крышку от котелка, набрал в нее немного кашицы, прихватил бутылку, а потом, подхватив Семенова под руку, увел его в сторону. Посадил на пенек и скомандовал: — Теперь ешь, но не спеши. Стоп… сначала выпей…

Придержал бутылку, пока лейтенант пил и сел рядом с ним.

— С-спасибо… — лейтенант попробовал взять ложку, но сразу выронил ее.

— Не спеши, я помогу, — Иван сам зачерпнул каши и поднес ложку к губам Семенова. — Вот…

Ване было очень жалко его и еще очень стыдно за самого себя. Оттого, что он сытый, а этот маленький и щуплый лейтенант — голодный.

Накормив Семенова, Ваня вытер ему губы, словно маленькому ребенку и дал еще хлебнуть коньяка.

— Лучше?

Лейтенант молча кивнул.

— Тебя как зовут?

— Иннокентий… — едва слышно ответил лейтенант.

— А меня Ваня. Если хочешь — расскажи, что случилось.

Семенов немного помолчал, зажмурился и с трудом выдавил из себя:

— Я их всех убил…

Ваня хотел спросить, кого он убил и за что, но лейтенант сам начал сбивчиво рассказывать.

— Бродили по болоту, вышли на остров, сидели там неделю. Пробовали выйти, но не нашли дорогу. Осипенко и Пятницкий умерли от ран, Хохлов и Лялин хотели идти сдаваться, я запретил. Они попытались меня убить. Но я сам убил их, а потом пошел куда глаза глядят. Понимаешь… — голос Семенова задрожал. — Одно дело фашистов… а тут своих…

Он закрыл ладонями чумазое лицо и замолчал.

— Какие же они свои… — начал Ваня.

— Свои! — зло отрезал Семенов. — Они воевали. Хорошо, воевали! Хохлов мне жизнь спас… Это все голод… голод заставил… сделал их нелюдями…

Ваня не нашелся что сказать и вместо ответа подсунул лейтенанту бутылку.

Тот отхлебнул и поинтересовался у Ивана.

— А ты как сюда попал? Фамилия, звание?

Ваня немного помедлил, подбирая слова.

— Красноармеец Иванов. Спецгруппа при Особом отделе армии. Выполнял свое задание, наткнулся на женщин. Они все военные медики. Бросить не смог. Вот, пробую вывести… — Иван подумал и предложил Семенову. — Принимай группу под командование.

Семенов грустно покачал головой.

— Я студент. Никогда оружие в руки не брал, даже на охоту не ходил. Пошел добровольцем, хотя родители сделали бронь. Закончил ускоренные курсы командирского состава. Присвоили младшего… но какой из меня командир? Командовать — не получается, воевать не умею, вывести людей тоже не смог. А они на меня надеялись. Не-ет, это ты принимай меня в подчинение…

Голос лейтенанта начал заплетаться, он опять опустил голову.

Ваня опять подхватил его под руку и отвел в балаган, устроил на куче лапника, где лейтенант мгновенно заснул.

— Как он? — спросила Варвара Сергеевна.

— Будет жить, — коротко ответил Ваня.

— Что он собирается делать? — Елистратова подозрительно посмотрела на Петруху, присевшего рядом с Динарой.

— Зачем? Куда ты ее тащишь? — Маша налетела на якута, словно квочка защищающая своих цыплят.

— Я сам снаю, сто делать, — коротко ответил Петруха, небрежно отстраняя Курицыну. — Уйди, сенсина, не месай.

— На месте! — тоже взвилась Варвара Сергеевна. — Отставить, боец.

— Не мешайте, — мягко попросил Ваня, став на пути женщин. — Пусть попробует. Хуже все-равно не станет. У него может получится, народные методы и все такое.

— Под твою ответственность! — зло прошипела Елистратова. — И только попробует навредить, я его сама… — недоговорив, женщина резко развернулась и ушла.

Маша тоже сникла и замолчала.

— Помогай… — бросил якут Ивану. — Тясолый она…

Ваня взял на руки Динару и пошел за Петрухой.

Якут привел на дальний мыс островка, где приказал положить Хусаинову в центре маленькой полянки, окруженной странными тотемами, сплетенными из коры и веток.

— Камлать буду… — серьезно сказал он Ване. — Нисего у меня нет, дюнгюр [187] нету, былайях [188] нету, ничего нету, но буду плобовать. Деда буду плосить помось. Твоя не уходить, сиди сдеся, смотли. Только не месай, сиди и молси…

187

дюнгюр (якут.) — шаманский бубен.

188

былайях (якут.) — колотушка для бубна.

Петруха поджег вокруг Динары маленькие костерки, сразу закурившиеся остро пахнувшим, густым дымом, а потом, постукивая по полому куску деревяшки палочкой пошел по кругу.

Над поляной зазвучал низкий, вибрирующий, горловой говор.

Ваня не собирался вмешиваться, исходя из принципа, хуже уже не будет, хотя в пользу камлания тоже не верил.

«Какие в жопу, шаманы и шамания, тьфу ты, то есть камлание? — думал он. — Двадцатый век на дворе. Хорошая порция антибиотиков — это да. Да где же ее возьмешь. Впрочем, пусть камлает. Когда вокруг сплошная жопа, все равно надеяться на что-то надо, так что духи или как там их, ничуть не хуже…»

Однако, когда дым, совершенно необъяснимым образом, стал сплетаться в вихрь над лежащей Динарой, Иван невольно проникся.

Петруха шел по кругу, приплясывая и кружась вокруг себя, пение срывалось то на визг, то на рычание.

Хусаинова лежала неподвижно, у Вани от едкого запаха начала кружиться голова, а в клубах дыма чудиться призрачные фигурки.

«Только бы не отравил девку… — вяло подумал Иван. — Меня тогда бабы своими руками удавят…»

Динара неожиданно резко вскочила и застыла, вздернув руки к небу.

В рычание Петрухи вплелся тоненький женский визг.

Ваня хотел рвануться к ней, но не смог встать, ноги словно парализовало.

А потом все перед глазами затянуло туманом, а сознание куда-то ускользнуло.

Когда Иван очнулся, уже была глубокая ночь. Голова была странно пустой, туман и тучи рассеялись, на черном небе сверкали россыпи звезд. Костерки перестали дымить, Дина лежала, а рядом с ней застыл на коленях Петруха.

— Бля, угорели все-таки… — Ваня попытался встать, но сразу повалился на бок — ноги совершенно свело.

Добраться к Динаре получилось только на коленках. Но она никак не напоминала угоревшую, девушка тихо и глубоко дышала, лицо оставалось бледным и изнуренным, но при этом, оно выглядело спокойным и умиротворенным.

А вот якут напоминал собой живой труп.

— Петруха, мать твою!!! — заорал Ваня, тряся его. — Да что за хрень такая!!!

— Не лугаися… — слабо огрызнулся Петруха, открывая глаза.

— Бля! — в сердцах ругнулся Иван. — Ты живой или как, шаман хренов?

— Сивой… — слабо улыбнулся якут. — Много сил усел, тясело было, сють дуса не усол. Больсе нелься камлать, никогда нелься… — он быстро замотал головой, — накасут меня…