"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Лавров вздохнул и начал ожесточенно тереть красные от недосыпа глаза.
– Значит, сначала принимаю этот пакет… отъезжаем от станции и только тогда организованно переселяемся? – осторожно уточнил Столыпин. – А наоборот никак нельзя?
Ротмистр помотал головой.
– Заподозрят неладное и отменят операцию. Станция наверняка под наблюдением. А нам надо осиное гнездо не потревожить, ниточки не обрубить. И чтобы с поличным…
– Кто утвердил операцию?
– Петр Аркадьевич… Вам не обжаловать и не отменить. Только принять к исполнению…
– Эко вы, батенька, фантазёр, – Ленин смотрел на Дзержинского со снисходительным удивлением, – Томмазо Кампанелла… И где же вы в нашей отсталой, дремучей России найдете столько желающих добровольно взойти на эшафот? Нет и еще раз нет! На современном историческом этапе «наша задача – учиться государственному капитализму у немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь
245
Ленин В. И. О продовольственном налоге (Значение новой политики и ее условия), 1921.
– Может быть, Россия не так обихожена и комфортна, как заграница, – покачал головой Балакшин в знак несогласия, – но по совестливости своей Западу не уступает. Крестьянство согласно с написанным в Евангелии от Луки: «от всякого, кому дано много, много и потребуется; и кому много вверено, с того больше взыщут». Применительно к гласным, измерять результат их деятельности можно и нужно. Измерять и сравнивать с предвыборными обещаниями, из-за которых они и становятся избранными, что всегда есть ноша тяжкая, а не награда.
– Выборы – это свобода волеизъявления! – Обычно бледное лицо Дзержинского порозовело, а в усталых блеклых глазах зажегся недобрый огонек. – Выбранный народом – самый свободный, потому что ему не нужно заглядывать в глаза начальству для получения поста. Его начальство – избиратели. Но свобода без ответственности не бывает. Тут всё должно быть четко, по-военному. Пообещал – сделай! Не сделал – мошенник. Могут быть, конечно, обстоятельства непреодолимой силы, не позволившие… Вот пусть суд и разбирается, насколько они весомые. Невыполнение депутатом предвыборных обещаний должно квалифицироваться точно так же, как действия недобросовестного подрядчика, собравшего деньги с пайщиков на строительство и не выкопавшего даже котлован… Ты – депутат, тебе народ доверился. Обманул, злоупотребил доверием – значит, жулик. Суд, Сибирь… Это единственное место, где оправдана презумпция виновности, и политик должен доказать, что он не виноват в невыполнении обещаний и сделал всё от него зависящее… Доверие – это то, на чем зиждется государство. Не будет его – рухнет, рассыплется как карточный домик вся страна. Выборными представителями должны быть те, кто как оголённый нерв народа… А если не так, то лучше самодержавие, или, по крайней мере, честнее… Партии? То же самое! За них даже голосовать можно списком! Но ответственность – такая же, только коллективная! Есть у партии предвыборная программа – вот пусть её партийцы всем гуртом выполняют. Не выполнили? Все вместе виноваты! Та же статья, только в группе лиц, отягчающая… И тогда всю эту партию, включая содержателей-жертвователей, – строить дороги, можно даже всех в один острог, где они смогут до тонкостей отточить новую партийную программу к следующим выборам…
– Депутатов будет трясти как осиновый лист от такой перспективы, – недоумевающе пожал плечами Ленин, перед которым зримо рисовались предстоящие выборы в Финляндском княжестве.
– А если не будет трясти депутатов, то трястись будет все Отечество. Нет, чем выше пост, тем больше должна быть ответственность. Там, где работягу можно только пожурить, начальника уже надо сечь батогами, а политиков и вовсе казнить на лобном месте. А пока ничего этого не происходит, государство будет наполняться жуликами, хоть назначенными, хоть выбранными, и авторитет власти, хоть самодержавной, хоть республиканской – без разницы, будет падать. И дойдёт до того, что возненавидят эту власть и те, кто её выбирал, и те, кого выбирали. Начнётся уничтожение с приставкой «само». Гражданская война – это тоже разновидность уголовной ответственности. Высшая мера наказания, к которой приговаривается сразу весь народ, все подданные, независимо от сословной принадлежности и социального статуса… За лень и политическую близорукость.
Дверь купе стремительно распахнулась, и на пороге показался уже одетый Столыпин.
– Извините, господа теоретики. Быстро и организованно переселяемся…
Владелец одноименного фотоателье Кикути Масамицу шёл на работу во внеурочное время, когда Харбин еще спал, и только позёмка сопровождала его в недолгой прогулке по зимнему городу. Для текущего бизнеса никаких срочных дел не было. Что вообще может быть неотложного таким ранним утром, почти ночью? Первые клиенты появятся часов через шесть, заказы еще вчера выполнены и разложены по конвертам. Все, кроме одного. Но он не касается Кикути Масамицу, зато напрямую связан с капитаном японской разведки Исимицу Макиё, самоотверженно и вдохновенно работающим на своего императора под именем владельца процветающего фотобизнеса.
Фотоателье «Кикути» открылось в Харбине совсем недавно, в августе 1901 года, а в Генеральный штаб начальнику 1-го управления генерал-майору Идзити Косукэ уже отправлено более тысячи фотографий КВЖД, Транссиба, русских военных объектов и офицеров, охотно фотографирующихся на память в самом русском городе Китая. Фотографировать приходилось не только людей. Двое помощников Исимицу – агенты Танака Кодзиро и Хисаёси Кацуо, содержащие маленький, но уютный отель «Сунгари» и организующие для многочисленных командированных чиновников и офицеров
самый различный отдых, – регулярно поставляли для фотокопирования документы, аккуратно изымаемые на время из портфелей заезжих простофиль.Сегодня был как раз тот самый случай. Информация о важной персоне, путешествующей инкогнито с конфиденциальным заданием русского царя, пришла от самого Мотодзиро Акаси из Санкт-Петербурга еще неделю назад. Завербованный японской разведкой корейский подданный Аким, владелец прачечной в Красноярске, подтвердил следование интересующего всех путешественника. Эстафету в Иркутске перехватил такой же «фотограф», как Исимицу, кадровый разведчик капитан Ивао Саку и аккуратно передал из рук в руки своей разведочной группе, устроившейся на строительство Кругобайкальской железной дороги. У Исимицу и его людей было достаточно времени подготовиться к встрече, и когда странник прибыл, его бережно, как китайский фарфор, усадили на правильного извозчика, отвезли в правильную гостиницу и напоили чаем с лошадиной дозой лауданума. Проспит до полудня точно! Портфель этого чиновника был аккуратно изъят и надежно закреплен под шубой предприимчивого капитана, спешащего отснять его содержимое и вернуть обратно, пока никто не хватился.
Профессиональный фотограф Ямамото Ицума и переводчик Акияма Ундзиро уже были на месте [246] .
– Просмотреть, сфотографировать, составить краткую опись содержания, – капитан отдал портфель подчиненным и быстро прошел в свой кабинет. До рассвета будет время просмотреть донесения и составить сводный отчет. Неделя была урожайная. Генерал Косукэ будет доволен.
То, что затеваются большие дела, Исимицу понимал по характеру распоряжений и запросов из Токио. Майору японской армии Ханаде, работающему под прикрытием священника буддистского храма во Владивостоке, поступил приказ создать диверсионную группу за спиной у русской армии в Маньчжурии. Задача – по команде перерезать Транссиб, сонную артерию российского Дальнего Востока, красноречиво говорила о замыслах и приготовлениях. С аналогичным заданием в Тяньцзинь выехал руководитель китайского отделения ГШ полковник Аоки Нобудзуми. Ему предстояло наладить совместный с китайцами сбор информации, организовать диверсионные акции на русских коммуникациях и подстрекать отряды маньчжурских хунхузов к нападению на царские гарнизоны. Аоки уже заручился поддержкой Юань Шикая. Со скороспелым императором полковника связывали долгие теплые отношения. В 1898 году по личной просьбе Шикая Аоки оставил свой дипломатический пост и возглавил секретную японскую группу военных советников, чьей официальной задачей была модернизация китайской армии. Сегодня, в обмен на признание Юаня новым императором, он с готовностью согласился развернуть штыки против гайдзинов. Юань, в частности, заявил Аоки: «Я уже послал из Порт-Артура в Маньчжурию десять разведчиков. Все их отчёты будут незамедлительно передаваться японской стороне».
246
Все имена офицеров японской разведки, полученные ими приказы из Токио и легенды, под которыми они работали в России, подлинные.
Численность и дислокацию русских войск в Маньчжурии Исимицу просили уточнить уже, наверное, пятый раз. «Да что может быть нового у этих сонных русских?» – поморщился капитан, раскладывая донесения агентов – из филиалов фотоателье в поселке Пограничном во главе с Танака Кодзиро, из лавки по продаже пива «Эбису» в Порт-Артуре от Акияма Ундзиро, из скобяных лавок в Маньчжоули, Чаньчуне, Ляояне… Ничего нового, ничего опасного. И так невеликие войска Приамурского военного округа, где с учетом гарнизонов Порт-Артура и Дальнего было всего пятьдесят шесть тысяч человек личного состава и сто шестьдесят четыре орудия, оттянулись на зимние квартиры и усиленно занимались там какой-то переподготовкой, оставив на реке Ялу и в Ляояне завесу из двух дивизий под командованием генералов Ренненкампфа и Артамонова. В крепости Порт-Артур ничего не происходило, даже предназначенные для нее орудия застряли в Харбине из-за разрушенной ихэтуанями железной дороги.
Особенно внимательно японская разведка присматривалась к региону восточнее озера Байкал. Японские карты этих мест просто превосходны. Можно смело признать, что в 1902 году японцы знали о России гораздо больше, чем русские об экзотической для них Японии. Но были и у японской разведки на картах России белые пятна. Все шесть восточносибирских бригад реорганизованы в шесть полков офицерского и унтер-офицерского состава и буквально заперты в специальных лагерях, окруженных густой завесой конных и пеших патрулей. Эти странные закрытые зоны были главной головной болью Исимицу в последние полгода. Проникнуть туда пока не получалось. Даже родственники военнослужащих ничего не знали о том, что творится за высокими шестиметровыми заборами. Единственное, что радовало их – двойное денежное содержание, регулярно выплачиваемое военным ведомством. Из этих импровизированных крепостей регулярно появлялись отряды различной численности, но всегда очень мобильные. Они со скоростью бешеной лисы буквально пролетали по Маньчжурии и скрывались обратно за глухой оградой, причем понять смысл и траекторию их перемещений не представлялось возможным. Проще было с военными топографами, наводнившими всё пространство от Квантуна до Хингана с началом зимы. Предмет их интереса понятен и прозрачен: если русские действительно решили идти в Индию, то маршрут следования войск должен быть нанесен на подробные двухверстовые карты…