"Фантастика 2023-130". Компиляция. Книги 1-22

– Несу-несу. – Тут же присмиревший Антон, действительно, эдаким кабанчиком метнулся к стене и, легко подхватив тяжеленную дубовую лавку, на которой человек пять усесться могут, в момент притащил ее к печи. Ольга тут же вспрыгнула на подставленную мебель, легко, будто девчонка. Ну да… на шестом десятке… вот только, кроме тех, кто видел ее паспорт, этого никто никогда не скажет, да и видевшие сию бумагу промолчат. Больше чем на тридцать лет супруга Антона не тянет. Да и по нему не скажешь, что кузнец уже больше шестидесяти лет землю топчет. Седина и то возраста не выдает. Поскольку немного ее.

За этими мыслями я, наконец, смог отрешиться от пульсирующей боли, но тут Ольга кольнула меня своим беспокойством.

– Ой-ей-ей-ей-ей! Что ж ты, обормот великовозрастный, вчера промолчал-то?! Да и я, дура, сразу не присмотрелась. – Ольга всплеснула руками и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, рявкнула на весь дом: – Герда! Людмила! Лана! Немедленно сюда! Стол готовьте, будем нашего князюшку лечить. Да живее, клуши неповоротливые! Ну!

Тут же откуда-то раздался дробный перестук каблуков, захлопали, заскрипели двери. Загремели какие-то ведра и еще не пойми что…

Прислушавшись к этому гвалту, Антон посопел и предпринял попытку тактического отступления.

– Ну, я тут только мешать буду. Пойду, день на дворе, негоже дела оставлять, – прогудел он, начиная пятиться к двери.

– Ку-уда?! А кто Вита перетащит? Я, что ли? – Уперев руки в бока, Мокошева ведунья требовательно уставилась на мужа.

– Да ладно, ладно. Что ж я, не понимаю, что ли? – тут же вздохнул Антон.

– Ну, сущий медведь. Такой же ленивый и хитрый, – пожаловалась мне Ольга, на что ее муж только весело фыркнул.

– Ночью ты меня не из-за того медведем звала, – усмехаясь в усы, прогудел Антон.

– Это да, уж прижмешь, так прижмешь, – почти мечтательно протянула женщина, но тут же покраснела и вновь дотянулась до мужа мокрым полотенцем. – Тьфу на тебя, охальник! Эй, девки, вы что, заснули там, что ли?!

Нет, не уснули. Влетели в горницу заполошной стайкой, нагруженные какой-то посудой, свечками и еще черт знает чем. На выскобленный до белизны стол с легким хлопком легла расшитая красными узорами льняная скатерть, явно не праздничного, а ритуального толка… и я, неожиданно для самого себя, заинтересовался предстоящим действом. Вообще, использование вот таких предметов в естествознании почти не встречается, а в старых школах секретами их создания и ритуалами, в которых применяются такие вещи, знатоки делятся крайне неохотно…

– Что, глазки засияли? А вот не будет тебе секретов, – усмехнулась Ольга, заметив мой интерес, и пояснила: – Не от скаредности, Витушка, не думай. Просто не про вас, мужчин, такая вот наука. Неужто Заряна не говорила?

– Говорила. – Вздохнул я, морщась от накатывающей боли.

– Вот и ладно. А пока поспи, болезный, поспи. – Теплая сухая ладошка ведуньи легла мне на лоб, и я еще успел услышать, как она просит мужа перетащить меня на стол, а потом… уснул, как младенец. При всех моих щитах!

Проснулся уже вечером, отдохнувшим и… здоровым, все на той же лежанке. Удивленно покрутил головой и, поняв, что она и не думает напоминать о контузии, собрался уже выбраться из-под медвежьей полости, чтобы спуститься на грешную землю и найти в печи что-нибудь съедобное, но тут услышал разговор хозяев дома и решил повременить с вылазкой за провиантом.

– Ты утреннюю газету видала, Олюшка? – тихий гудеж Антона чем-то напомнил жужжание пчелиного роя… очень большого роя.

– Когда? Сам же видел, по дому полдня возилась. А тут еще и лечение Вита… – вздохнула его жена.

– От. А я, пока подмастерья кузницу готовили, прочел. М-да. – Звякнул ложкой о чугун Антон и, прошелестев бумагой, договорил: – Вот, взгляни сама.

– Антоша, мы за столом. Убери этот листок. Вечером почитаю, – недовольно проговорила Ольга, но…

– Нет. Лучше прочти сейчас. Это важно. – В голосе кузнеца добавилось стали, и жена со вздохом отложила в сторону ложку. По крайней мере, именно так я определил этот стук. Затем зашелестели листы газеты.

– Ох!

– Прочла? – глухо спросил Антон.

– Да… Теперь понятно… – тихонько вздохнув, заметила Ольга и осеклась. – Антоша, что ж нам делать-то?

– А что? В порядок его приводить. Ежели там у него и жена и дети были, то сама понимаешь…

– Тошенька… – каким-то придушенным голосом вдруг выдавила Ольга. – А я ведь, когда его лечила, ничего не нашла.

– То есть? – не понял кузнец.

– Ну, что же ты… А хотя да. Тебе-то откуда знать… – проговорила ведунья и принялась за пояснения. – Когда муж и жена словно две половинки связаны, уход за Кромку любого из них для второго страшной и очень долгой болью оборачивается, телесной и душевной. И если с телесной болью справиться еще можно, то сердечную унять нельзя никак. Ждать надо, пока сама пройдет… Лет через пять.

– И?

– Так вот, боль телесная у князя… ну ты сам видал утречком, а вот душевной боли нет и в помине. Только тоска дикая… – голос Ольги становился все тише и тише.

– Мать, раз уж начала, то договаривай, – рокотнул кузнец. – Что значит, должно быть, но нету? Объяснить можешь?

– Могу… Вот только тебе это не понравится. Да и мне, если уж на то пошло… – Голос Ольги стал сухим и надтреснутым. – Тоска эта… ожидание. Понимаешь, медвдедушко? Он ждет встречи с ними. Скорой встречи. Потому и боли нет.

– Ма-ать! Да ты что говоришь! – Загрохотала лавка, затопали сапожищи сорок последнего размера, с гулом впечатываясь в толстенные доски пола. – Сам за Кромку?

– А ну сядь! Гостя разбудишь, – зашипела Ольга.

Вот так беседа… Я плюнул на все и, демонстративно, в голос зевнув, принял сидячее положние.

– Доброго вечера, хозяева. – Спрыгнув на пол, я прошлепал босыми ногами по широким теплым доскам и, не стесняясь своего полуголого вида, кивнул застывшему посреди горницы Антону и сидящей за столом, нервно скатывающей в комок газету Ольге. – Простите за наглость, но… поесть у вас найдется? А то в животе кишка кишке бьет по башке.

Хозяйка дома, тут же заохав, подхватилась и принялась доставлять на стол блюда. Антон, смущенно покосившись на меня, поправил откинутую им в порыве лавку и, усевшись, хлопнул по ней ладонью.

– Садись, Вит. Поснедаем, как дед мой говаривал. Ложку-то не потерял? – В ответ я растянул губы в улыбке и, мысленно оглядевшись, подманил к себе до сих пор сохранявший мой ментальный след липовый столовый прибор. Ложка, вылетев откуда-то с лежанки, оказалась в моей руке. Старательно обтерев ее полой нательной рубахи, кладу ее рядом с собой. Антон фыркает и косится на меня. Да-да, я знаю, что все сделал правильно… и нечего так на меня смотреть. Я вовсе не собираюсь «идти за Кромку» прямо сейчас.