"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Утром, когда девчата ещё спали, я надел форму и покинул общежитие. На улице, позаботившись, чтобы никто меня не видел, незаметно достал эмку и покатил на ней искать дома на продажу. Нужен риелтор или адвокат, это их специфика. Нашёл такую даму – между прочим, редкость, когда женщины подобным занимаются, в этой сфере без острых зубов не выживешь, тот ещё гадюшник. Она предложила мне на выбор пять домов, подходивших по тем параметрам, которые я ей озвучил. С ней я также договорился о помощи в получении паспорта для Ксении.
Потом я вернулся за девчатами, которые уже успели позавтракать в столовой общежития, забрал их, и мы все вместе начали объезжать адреса. Один домик, на холме, с
Я познакомился с участковым и попросил его присмотреть за моей семьёй, тот обещал одним глазом приглядывать. Девчата обживались, на обеих я открыл в сберкассе счета, положив на каждый по пять тысяч рублей. Ольга начала задумчиво на меня поглядывать: мол, откуда такие деньги. Бывшим хозяевам дома я доплатил, чтобы они поскорее съехали, и они покинули дом, забрав с собой всю живность. Ну, мы купили свою на Птичьем рынке, да и запасы в погребе и подполе я оставил неплохие. Патефон и швейную машинку в дом – это обязательно. На кухне поставил харьковский холодильник. И наконец, купил Ксюше женский велосипед, обрадовав её до радостного визга.
Так пролетели трое суток, я провёл замечательные дни с девчатами. Ксюша все эти дни от меня не отходила, а наши бурные ночи могли разбудить кого угодно. Ольга пообещала, что после рождения малыша я буду весь её и отработаю за все пропущенные дни.
Но пришла пора мне возвращаться. И вот я лечу обратно на связном «мессере», он топлива тратит меньше.
Не разбудив хозяйку, я прошёл в свою комнату и, раздевшись, вскоре уснул. А утром, после завтрака, свежий и бодрый, как ни в чём не бывало пришёл на службу. Но не прошло и пяти минут, как меня дёрнули к Лебедеву. Там же был и Зиновьев.
– Ты где был?! – со злостью в голосе спросил меня комдив.
– Отъезжал по семейным обстоятельствам. Моя хозяйка должна была принести вам записку от меня с просьбой дать отгул на три дня.
– Была записка. Где твоя жена?
– В Москве. Решила сменить место жительства, не понравилось ей тут.
– Ты издеваешься?! Ты вывез её! – выкрикнул Зиновьев. – Я слышал шум моторов самолёта в ту ночь, видел, как вы взлетали.
Я внимательно посмотрел на истеричного политрука. Никогда его таким не видел. Правда, и знакомы мы недавно. Пожав плечами, ответил:
– Ну да, вывез.
– У тебя был приказ!
– А вы не поняли? – спросил я, переводя взгляд с одного на другого. – Я же объяснил, что плевать мне на приказ. Семья мне дороже. На карьеру, если что, мне тоже плевать. Не понравилась мне служба. Мало того что бардак в дивизионе знатный, так ещё и исправлять, даже в своей сфере деятельности, не дают – по рукам бьют. Это я о вас, товарищ капитан. Если бы не скорая война, я отслужил бы год и сразу же подал рапорт на увольнение. Ноги бы моей не было на этой службе.
После этого со мной даже говорить не стали, сразу арестовали, посадив под замок и забрав оружие. (Кстати, я себе выписал в качестве личного оружия пистолет Коровина.) Что по поводу бардака в дивизионе, это я ещё сильно приуменьшил; имея немалый опыт службы в разных подразделениях, я был шокирован тем, что происходит здесь. Нет, пьянства как раз не было, Лебедев был трезвенником и другим пить не давал. Но разброд и шатание, бесконечные самоволки бойцов в город, нежелание выполнять приказы (или выполнять, но по-своему, или вообще другое) – всё это было обычным делом. Разложение дивизиона не шло полным ходом, оно уже произошло.
А на меня ещё и должность начальника штаба повесили, поскольку занять её было некому.Под арестом я просидел двое суток, днём спал, а ночью, выбираясь, до утра качал в озере Хранилище и гонял на берегу голема (второго всё ещё не могу вызывать). А на третьи сутки весь дивизион собрали на товарищеский суд, который и решил мою судьбу. Надо сказать, их решение меня изрядно позабавило. Хотя чему тут удивляться, я ведь пытался навести порядок в дивизионе, семнадцать бойцов за самоволки посидели на губе по моему приказу. Вот сейчас мне это и припомнили, они самые крикливые были. Общим решением у меня забрали комсомольский билет: мол, я должен снова заслужить его, чтобы получить обратно. Ещё меня брали на поруки для перевоспитания – очень благодарен (это ирония, если что). На большее товарищеский суд притязать не мог, но лишение комсомольского билета – это для многих тяжёлое наказание, тут без шуток.
Зиновьев же, со своей стороны, нажав на все рычаги, смог добиться военного суда надо мной, но прокурор, ознакомившись с делом, посоветовал решить проблему своими силами. Привлекли командира нашей танковой дивизии, и тот решил снять с меня звание, дать старшину. Тем более старшина второй батареи уже две недели как ушёл запас, и место свободно.
Сменив форму на красноармейскую, но со старшинской «пилой», я двадцать первого июня передал все дела и печати новому снабженцу. Это был Борисов, техник-интендант первого ранга, тот самый, что сопроводил меня в дивизион и познакомил с командирами. Как только я тут наладил снабжение и пополнил дивизион техникой, он немедленно возжелал эту должность. В штабе дивизии его завалили бумажной работой, а тут уже всё есть, знай ничего не делай – всё как он любит. Но вот от обязанностей начштаба он отбивался руками и ногами. И отбился, пообещали, что командир на должность начштаба будет назначен через несколько дней.
А я тем временем стал принимать дела на батарее и знакомиться с людьми хозотделения – всего восемь бойцов, включая меня. Да, у каждой батареи было своё хозяйственное отделение и батарейные старшины, но армейская полевая кухня – одна на весь дивизион. Ничего, если что, я готовить умею, и котлы с треногами у меня есть.
На батарее ничего не изменилось, разве что пища стала хуже, но командиры по-прежнему получали фрукты. Командир батареи – старший лейтенант Хромцев, весёлый неунывающий парень. Я с ним серьёзно поговорил: мол, могу достать всё, но только для нашей батареи; если что-то из этого уйдёт за её пределы, лавочка будет прикрыта, так как делать работу за других старшин или снабженцев я не собираюсь. Тот меня понял и сказал, что сделает всё возможное. Всё же хорошее снабжение – это полдела, особенно на войне. А Хромцев был из тех редких командиров, кто не верил в мирный исход дела.
До семи вечера я занимался делами на батарее, тут порядка тоже было мало, а потом с семи до десяти вечера качал Хранилище, после чего отправился спать. Кстати, ночевал я по-прежнему в снятой комнате, хотя мне прямо сказали, что я должен жить в казарме, как батарейцы. Но желания не было.
А утром следующего дня началась война. Проснувшись, я лениво сел. Весь дом сотрясался, бомбы падали где-то неподалёку, похоже, в расположении дивизиона, немцы отлично знали, где он размещался. Я, не вставая с постели, дотянулся до красноармейских шаровар и стал не торопясь одеваться. Что происходит с дивизионом, мне дела нет, потому как вчера мы с Хромцевым плотно пообщались, и как только командиры разошлись по домам, он поднял батарею и передислоцировал её на три километра в сторону. Батарея встала на опушке рощи, той самой, где мной был организован дополнительный склад боеприпасов. Борисов, как я видел, в бумагах не особо копался и, похоже, до сих пор даже не подозревал о его существовании, хотя бойцов для его охраны выделяют постоянно.