"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Шандор помертвел лицом, зыркнул в сторону сидящей на сундучке девки. То, что я сейчас с такой легкостью ему сулила, было большой неклюдской тайною, со стороны в нее мало кого посвящали. Неклюды, как известно, двуипостасны, некоторые из них и наяву могут в зверя перекидываться, особливо при полной луне, но другая половинка, животная, есть у всех. Когда преступника изгоняют (преступление действительно должно быть серьезным для такого наказания), неклюдский барон запечатывает ему эту вторую половинку, или, скорее, лишает ее. Откуда я про то прознала? Так охотились мы с товарищами сыскарями-чародеями
Сразу будто постаревший на десяток лет Шандор устало сказал:
— Не убивал я Степана и на смерть не вел, не знал, на что веду.
— Пятое грудня. Ты за ним в Крыжовень прискакал.
— Не за ним, — вздохнул неклюд, — торги в тот день были лошадиные, я арлейцев пару удачно прикупил, ну и пошел в приказ, чтоб мне на купчей печать поставили, чтоб, значит, сделку заверить. У нас же уездный народ как думает: неклюд с лошадью, стало быть, украл. Вот и приходится за каждой малостью в присутствии порог обивать.
Выразив сочувствие хмыканьем, я поторопила:
— Дальше?
— У заставы, торжище, как обыкновенно, за городом шло, мальчишка какой-то из наших за стремя уцепился. Помоги, говорит, дяденька, по-свойски. Неклюдов-то в Крыжовень не пускают обычно, а ему нужно было Степану Фомичу письмо какое-то передать.
— Что за мальчишка? Из вашего табора?
— Наверное, — хмыкнул Шандор, — ежели тебе понадобится и мальца допросить, так я попробую поискать. Только пустое дело. Подошел к нему какой-то господин в бобровой шубе, дал денежку и велел немедленно приставу послание передать. Ну я все равно в приказ направлялся, захватил эпистолу. По позднему времени Блохин один в присутствии сидел, хороший мужик, не стал кочевряжиться, что-де завтра приходи за печатями, сам шкапчик отпер, ляпнул мне по одной на каждой купчей. А пока я на чернила дул, чтоб быстрее подсыхали, конвертик распечатал.
— Что там было?
— Письмо, — подивился неклюд моей бестолковости. — Даже два. Потому что один лист красивый такой, знаешь, навроде грамотки, хрусткий, беленький, с вензелями по краю, а другой вообще обрывочек от обертки бумажной с ладонь величиной. Блохин все прочел, застонал, будто зубы разболелись, и говорит: «Помоги, Шандор, ради бога, подвези, одолжи арлейца». Ну, я рассудил, что не жалко для хорошего человека, тем более что приставу только туда, до места, лошадка нужна, а крюк и вовсе небольшой получается.
— Понятно, — сказала я точно как шеф. — А дальше?
— Поскакали по тракту к нечистой усадьбе; пристав коня гнал, мне тоже пришлось не отставать. К ней не подъезжали, за полверсты где-то Блохин спешился, поблагодарил и попрощались. — Шандор помолчал немного, вздохнул. — Пока я в табор ехал, все думал, что не по-людски поступаю, бросил хорошего мужика одного, даже помощи не предложил. И так меня эти мысли разобрали, что оставил лошадушек уставших на помощников да свежую себе снарядил. Думаю, вернусь, гляну, что к чему. Ну и вернулся.
— Сколько времени прошло, пока скакал до табора и обратно?
— Часа два, может, больше, я ведь домой не торопился особо, арлейцев не гнал. Прискакал, а Блохин… Ночь на исходе уже была, самое темное небо, луна яркая, что монета золотая, снег тихонько
так падает, а на суку осиновом пристав в петле болтается. Я его снял…— Как? — переспросила я быстро. — Подробно давай, по шагам. Спрыгнул из седла… Дальше?
— Подошел к осине. Посмотрел. Высоко. Тулуп скинул, нож в зубах зажал, да и полез по стволу. Сверху чикнул по веревке, покойник упал, я нож за ним бросил, спустился, нож подобрал, в ножны спрятал. Грех на земле верный клинок оставлять. Тут Блохин застонал.
— Он жив еще был?
— Ага. Только совсем уже плохой, отходил.
— Что он тебе сказал?
— Что не жилец, чтоб я не медлил, а в приказ отправлялся, кого-нибудь из служивых сюда привез, что болван он первостатейный, потому как от бабы опасности не ждал… Ах да, велел приказным передать, чтоб зарыли его без отпевания и за погостом. Я все исполнил. Полкан этот, Евсей, что ли, который приказной, меня выслушал и все по завету начальственному сделал. Мы когда с санями уже вернулись, Степан Фомич совсем закоченел, душа его покинула.
— Раны какие на теле заметил?
— А то. Выше живота прокол был, навроде как от ножа. Евсей сам осматривал, никого не допустил, но я видел, когда он рубаху на покойнике задирал. Здесь. — Шандор уверенно ткнул себе в солнечное сплетение, после суеверно подул на ладонь. — И карманы он обшарил тщательно, никаких писем не нашел.
Толковый какой неклюд этот Шандор и сердоболен.
— Спасибо, дядюшка, — проговорила я чистосердечно, — и за рассказ подробный, и за помощь, что ты товарищу моему покойному оказал.
— Теперь-то что?
— Никаких чужих следов ты около висельного дерева не заметил? Копыт, к примеру, лошадиных либо полозьев?
— Ничего такого. Человечьи были, изрядно. У холма натоптали и вроде ходили к развалинам либо от них. Парень все порывался дом обыскать, только Евсей не позволил.
— Понятно. Что ж, господин Шандор, не смею тебя более задерживать. Ежели вопросы какие возникнут, я за тобою младшего чина какого в табор отправлю либо сама в гости явлюсь.
— Вот и славно. — Неклюд поднялся с табурета. — Девчонку с собою заберу?
— Эту? — Я посмотрела на гадалку с хищною улыбкой, девица всхлипнула, Шандор сызнова сел. — Никак нет.
— Тогда и я обожду.
— Не стоит. Разве что это ты лично поручился, чтоб в табор не неклюдку допустили.
Вот как же я театральные эффекты обожаю, неприлично даже. Пауза возникла тяжелая, густая, любо-дорого, на сцене такие выстрелами заканчиваются либо дамской истерикой в партере.
— Не я, — сказал наконец Шандор, — но, раз она уже с нами, отвечаю наравне с прочими.
— Что ж, — я пожала плечами, — в своем ты праве, мы законы нетитульных берендийских народов уважаем, когда они в разрез с общими имперскими не идут. Дозволяю тебе и на этом допросе присутствовать, только будь любезен свой табурет даме уступить, чтоб мы с нею через шатер не перекрикивались.
Рокировка проходила в молчании. Девица пошатываясь приблизилась, села по кивку, ее колотила дрожь, даже плечи ходили ходуном. Неклюд подвинул сундучок поближе к столу.
Продляя паузу, я собрала колоду, перетасовала ее и протянула гадалке.