"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19

— Как и его тоже?

— Именно. Только нужно провести операцию очень тонко. Мы станем подкидывать подсказки, по которым, как по дощечкам хлипкого моста этот выскочка пойдет навстречу своей гибели.

— А может стоит поступить проще? — Предложил граф. — Стрела с тяжелым наконечником, пущенная с крыши, способна насквозь пробить человеческое тело.

— О, нет, — со злым смехом ответил человек в капюшоне. — Такой вариант нам не подходит. Во-первых, Накнийр может расценить это, как личный выпад. Ранение — это одно, тем более полученное во время случайной потасовки. А смерть от рук наемного убийцы — совсем другое. Такое не прощается. Я бы, по крайней мере, не простил и все силы бросил на то, чтобы рассчитаться с человеком, который нанес мне оскорбление.

— Это было «во-первых», — с легкой улыбкой напомнил граф. — Значит, есть и «во-вторых».

— Разумеется. И это «во-вторых» важнее, чем «во-первых». Мой друг, запомни, что месть — это великое удовольствие. Предположим, что некий субъект увел у тебя красотку.

В лицо графа бросилась кровь. Его собеседник попал не в бровь, а в глаз. Не делая труда замечать, какое впечатление произвели его слова, человек в капюшоне продолжал:

— И вот ты решаешь отомстить. Если ты огреешь обидчика дубиной в темном коридоре, то достигнешь цели, но не получишь удовлетворения. Месть — это не результат, а процесс. Отсрочка только увеличивает степень получаемого удовольствия. А времени у нас предостаточно.

В этом момент дверь в помещение приоткрылась, и в проеме возникла голова охранника, который обыскивал всех посетителей.

— Ваша светлость, господин, которого вы ожидали, прибыл.

— Отлично, — человек в капюшоне придвинулся к столу и хищно потер маленькие ладошки. — Зови.

— Подвергнуть досмотру?

— Ни в коем случае, — тот, которого все титуловали «вашей светлостью» повернул голову к стражникам. — Вы пока свободны, господа. Возьмите бутылку и выпейте за наше здоровье. Это отличное вино. Его привозят к нам из далекого Ильсингара. Наслаждайтесь!

Четвертый посетитель разительно отличался от троицы, что побывала в этом доме до него. И дело было даже не в его молодом возрасте, а в манере держаться. Его осанка говорила о полной уверенности в своих силах, глаза смотрели дерзко, подбородок был приподнят, как у владетельных особ. К его поясу были приторочены ножны, в которых судя по их толщине и форме, находился легкий изогнутый меч.

Охранник с вежливой улыбкой поприветствовал гостя и широко распахнул перед ним дверь.

Молодой человек оставался в доме гораздо дольше, чем предыдущие посетители вместе взятые. Более того, он не был первым, кто покинул этот особняк сегодняшним вечером. Вновь к дому подкатила уже примелькавшаяся за день резная карета и из двери вышел тот, кого все называли «вашей светлостью». Он забрался в экипаж, а вслед за ним туда сели трое из четырех людей в черных одеждах.

Через полчаса в доме одна за другой погасли свечи, а каждое его помещение погрузилось во мрак. Затем входная дверь распахнулась, и на пороге появился граф в компании юноши с изогнутым мечом.

— Так значит, мы обо всем условились, — сказал граф, покровительственным жестом кладя ладонь на плечо своему спутнику.

— Что же, раз по-другому не получается, — юноша согласно качнул головой. — Жаль, конечно, что предстоит такая отсрочка. Я уже сейчас готов помочь Овергору.

— Его светлость готов был представить вас королю еще три месяца назад. Это стало бы событием. Ответным жестом на решение о помолвке принцессы Веры с…, — на этом месте лицо графа потемнело от гнева, но он сумел быстро совладать со своими чувствами. — Впрочем, не будем называть имен, раз помолвки не случилось. А не случилось, потому что появился человек, который сумел расстроить все планы. Это наш с вами общий злой гений. И его необходимо остановить.

Губы молодого человека сложились в жесткую усмешку. Он коснулся пальцами эфеса своего меча.

— Значит, он будет остановлен. И все, кто вместе с ним.

— Когда вы устраните главное препятствие, нашим планам ничего не помешает сбыться, — граф опустил руку в карман и достал изящный кошелек, расшитый золотой нитью. — Вот, возьмите мой юный друг. Этого хватит на некоторое время.

Юноша принял кошелек с поклоном, в котором достоинства было больше, чем признательности.

— Что дальше? — Спросил он.

— Ждите наших инструкций. Ваш адрес не изменился?

— Нет.

— Хорошо. Мы вскоре с вами свяжемся.

Граф также вежливо поклонился, показывая, что разговор окончен. Парочка рассталась и разошлась в разные стороны.

Последним из загадочного дома вышел четвертый из охранников. Человек в черном тщательно запер за собой входную дверь и, ускоряя шаг, направился в ту же сторону, куда несколько минут назад удалился граф.

Соседка из дома напротив, которая периодически из-за занавесей следила за суетой, которая сегодня происходила вокруг обычно необитаемого здания, только покачала головой и сообщила мужу:

— Опять все разъехались. Странно это все. И не к добру.

Муж, сосредоточенно поглощающий ужин, беззаботно ответил:

— Да что тебе до них? Пусть разъехались. Видно же, что люди-то приличные.

Глава 2. Удар кабана

Некрасивый человек смотрел на весну. У него было серое, как пергамент лицо с рыхлыми щеками, бугристый нос и маленькие глазки, глубоко ввинченные под надбровные дуги. Мешковатое туловище с тугим пузырем живота нелепо смотрелось на тонких ногах. На голове у мужчины был черный цилиндр с атласной лентой, на покатые плечи была небрежно накинута мышиного цвета епанча и вкупе с сухими икрами создавался настолько вороний силуэт, что казалось — человек вот-вот каркнет. Но он не издал ни звука, лишь достал из глубокого кармана изящную трубочку, не спеша набил ее и раскурил, продолжая наблюдать сквозь клубы дымы за робкой городской весной.

Здесь, в предместьях столицы, она походила на прелестную юную кухарку. Не на горничную или субретку, поскольку те еще не избавились от девичьих иллюзий насчет возможной перемены в жизни. На их лицах мелькают игривые улыбки, а походка сохраняет грациозность, особенно когда есть кому смотреть. Нет, в Овергоре ранняя весна была именно кухаркой. Ее только что вывезли из какого-то сельского уезда, обрядили в нелепые одежды и пока никто не замечает ее сияющих глаз и невинной улыбки. С натруженными руками, в грязном переднике и неуклюжей обуви она работает, не привлекая излишнего внимания к своей природной красоте.

С остроконечных крыш скатывались остатки снега, таяли, оставляя на окнах грязные потеки. Люди шлепали по лужам на тротуарах и проклинали нерадивых дворников, как будто те были в чем-то виноваты, а дворники с багровыми лицами, остервенело долбили на мостовых лед, и его осколки разлетались в разные стороны серебряными искрами. После стылой зимы от сточных канав и канализации в воздух поднимались пикантные флюиды, прохожие морщили носы, словно никогда не чувствовали этих запахов раньше. За всеми этими малоприятными подробностями весны подчас незамеченным оказывался яркий солнечный луч, что пробился сквозь облачную взвесь, проблески голубого неба или движение воздуха, полного радостным пробуждением природы. Ровно так же, как незамеченным оказывается очарование юной кухарки, что трудится на грязной кухне в нелепом и мешковатом наряде. Через некоторое время весенняя прелесть распустится зелеными побегами, все обратят на это внимание, признают и станут восхищаться, но пока люди хмурятся, не замечая ежедневного труда этой вольной красавицы.

Некрасивый человек пронаблюдал прибытие весны в Овергор, его глаза зафиксировали ее появление. Эти глаза давно разучились восторгаться, они привыкли фиксировать и запоминать. За долгую жизнь им пришлось увидеть много жестокости и насилия, причем большая часть из этих деяний была совершена руками обладателя глаз. Его имя было Магат, он носил чин старшего агента тайной полиции Овергора, что служила для визира Накнийра карающим мечом или кинжалом милосердия в зависимости от обстоятельств. Вообще в ведомстве Накнийра имелось три подразделения — городская стража, тайная полиция и управление тюрем. Первые водворяли закон, третьи укрощали тех, кто не подчинился первым. А на долю тайной полиции доставалось все, что происходило в промежутке между правопорядком и казематом, то есть самая грязь и кровь.