"Фантастика 2023-173". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Подробно расписывать наше путешествие не стану. Вылетели в три часа дня, через семь часов были на месте. Немного потрясло во время полета над горной местностью, впрочем, вполне терпимо, никто из парней санитарными пакетиками не воспользовался. Взлетно-посадочную полосу обнаружили без проблем, благо снайперы-диверсанты догадались обозначить её кострами. Это под Владимиром летом в двадцать два еще светлые сумерки, на юге в это время уже тьма тьмущая. Сели со стороны озера.
О том, с какой радостью встретили меня бойцы моего бывшего взвода словами не передать. Удивительно, но на данный момент командиром подразделения оказался Лука Лукич Суржиков, щеголявший погонами лейтенанта и парочкой орденов, коих еще не так давно на его груди не наблюдалось. Как оказалось, назначенный сверху командир не прижился во взводе. Он попытался подогнать порядки в вверенном ему подразделении под строевой устав. К счастью, в первом же бою вражеская пуля прилетела прямиком в голову,
Однако обошлось, ознакомившись с обстоятельствами гибели командира взвода, Виктор Иванович, не мудрствуя лукаво, назначил на вакантную должность Луку Лукича с присвоением ему звания прапорщик, а еще через пару месяцев, Суржиков получил лейтенанта, а к нему свой первый офицерский орден «Честь и Мужество» третьей степени. Вообще-то всё наоборот, сначала он был представлен к высокой офицерской награде, ибо не положено награждать солдатской медалью командира столь высокого уровня. Пришлось в срочном порядке повышать прапора до лейтенанта. Вот такие армейские заморочки. Теперь Лука Лукич у нас Ваше Благородие и никак иначе, к тому же, согласно статуту ордена, он удостоен личным дворянством, а если заработает полный бант, станет потомственным. На войне не только убивают, здесь карьерный рост просто ураганный, не даром многие молодые офицеры буквально рвутся на фронт. Не у всех, правда, потом грудь в крестах, скорее голова в кустах, но данное обстоятельство мало кого останавливало.
Более не стану никого утомлять разными второстепенными деталями армейской действительности. После бурной встречи со своими бывшими подчиненными, поступившими вновь в мое временное подчинение (Ну ни хрена ж себе загиб!), меня и троих моих сопровождающих хорошенько пропарили в баньке эвкалиптовыми с добавкой веток благородного лавра вениками, накормили гречневой кашей с тушеным мясом дикого кабана, напоили вкусным квасом и уложили спать в отдельной палатке.
С утра следующего дня началась боевая подготовка взвода. Я вместе с ребятами, высунув язык, ползал в «лешаке-мохнатке» по горным кручам и лесным чащобам. Благо все необходимое оборудование, а также оружие не забыл прихватить из Владимира. Вместе с нами ползал на брюхе и осваивал тонкости маскировки Мустафа. Все необходимое горцу выдали из запасников взвода. Также славно постреляли, я убедился, что в этом плане за время моего отсутствия парни квалификацию не подрастеряли.
Флотские Сысоев и Дружинин были освобождены от утомительной беготни. Однако лентяя старлеи не праздновали, усевшись в расположении взвода на раскладных стульчиках за походным столом, тоже раскладным, они перелистывали извлеченные из своих баулов талмуды, при этом общались между собой на какой-то тарабарщине. Мои диверсанты даже переняли кое-что из их сленга. Во время тренировки один боец выдал другому весьма эмоциональное: «Тангусом тебя в гипотенузу, чтоб косинус набекрень!» Что именно он имел ввиду, по большому счету, всем было понятно и без объяснений, ибо перед этим отчитываемый устроил небольшой камнепад, под который едва не угодил товарищ, столь замысловато матерящийся.
К вечеру пятого июня боевое слаживание группы я посчитал законченным. Сутки выделил на отдых и моральную подготовку к предстоящей операции. Сам же навестил штаб полка, расположенный в двадцати верстах непосредственно в городе Ван.
Полковник Милославский-Дружинин ввиду занятости смог уделить мне не более получаса своего времени и то в перерыве между штабными разборками предстоящих боевых действий полка. Попили чайку, поболтали. Полковник искренне, но не без нотки ревности в голосе поздравил меня с головокружительным карьерным ростом:
— Эдак ты, голубчик Андрей Драгомирович, через месячишко и меня в чинах и званиях обойдешь. Ну дерзай! Буду гордиться тем, что довелось когда-то служить с таким героем в одном полку.
Преувеличил, конечно, господин полковник. Максимально на что я рассчитывал после предстоящей боевой операции, это какой-нибудь скромный орденок, ибо основная нагрузка по предотвращению проникновения вражеской эскадры на акваторию Русского моря ляжет на плечи наших моряков, и только от их успешных действий будет зависеть ход, возможно, всей дальнейшей военной кампании. Удастся отбиться, желание продолжать войну у европейцев
сильно поубавится, и многие участники Коалиции постараются выйти из нее. Не удастся, в этом случае захват Таврики, а за ней и всей южной части России неизбежен, а там и прочие союзники воодушевятся и от вялотекущего противостояния перейдут к более активным действиям. Как бы не пришлось эвакуировать столицу Российской Империи куда-нибудь под Тобол или вовсе к Байкалу поближе…Однако прочь пессимистические мысли. Огневой мощи нашего флота на Русском море должно хватить для того, чтобы отправить на дно большую часть кораблей противника, вытянутых в линию и скованных в маневре узостью берегов пролива Босфор.
Полковник посетовал на то, что по причине загруженности текущими делами не смог посмотреть на наш самолет. О предстоящей операции разговоров не вели, ибо тайна военная есть, и собеседник это прекрасно понимал.
Попрощались с бывшим моим командиром весьма душевно. На последок Виктор Иванович меня даже перекрестил и пожелал удачи. С остальными офицерами полка общение как-то не задалось, многие помнили меня еще в звании сержанта, и мой вид в форме бравого моряка в высоких чинах их буквально приводил в бешенство. Ну и пускай себе бесятся, лишь бы руку к козырьку в знак приветствия первыми подносили, как это полагается по уставу, и при обращении величали Ваше Высокоблагородие. Я не тщеславен и не службист, но сунуть мордой в дерьмо какого-нибудь напыщенного гуся завсегда приятно.
Надолго в штабе не задержался. К вящему удовольствию полковых офицеров сразу после общения с полковником вернулся в расположение взвода. К вечеру шестого июня в штаб полка пришла шифрованная телеграмма из Владимира, в которой подтверждался ранее озвученный Государем Императором график продвижения вражеской эскадры. В настоящий момент корабли Коалиции сконцентрированы на траверзе мыса Геллес, что у входа в Дарданеллы. Проход эскадры в Мраморное море назначен назавтра. То есть часам к десяти-одиннадцати восьмого июня корабли будут растянуты в линию по всей длине пролива Босфор. Вот тут-то её и накроют мощные корабельные орудия наших линейных кораблей и крейсеров, способные послать двухсоткилограммовый снаряд на расстояние до полутора десятков морских миль. Я надеюсь на выучку русских артиллеристов, подвести не должны, а мы со своей стороны постараемся правильно скорректировать огонь корабельных орудий, да и сами добавим огоньку в общее веселье. Однако, первостепенная наша задача (повторяю в очередной раз как мантру) заключается в том, чтобы подавить сопротивление всех береговых фортов, способных ударить по русским кораблям.
На борт «Стремительного» погрузились в два часа пополудни. Насчет правил поведения во время полета народ был проинструктирован не по одному разу. Груз распределен вдоль центральной части салона, накрыт сеткой и надежно зафиксирован веревками. Из оружия у каждого бойца только штатные пистолет в кобуре и нож на поясе, все остальное хранится вместе со всем прочим багажом. Взлетели, я помахал крыльями оставшимся на земле и направил самолет строго на северо-запад.
Первые минуты полета вольно или невольно пришлось наслаждаться ненормативными лексическими оборотами восторженного характера. Однако вскоре бойцы успокоились и уже более спокойно смотрели в иллюминаторы, время от времени обмениваясь впечатлениями от полета.
Где-то за час, миновали четыре с половиной сотни километров и вышли к Трабзону. Далее двигались над акваторией Русского моря в пределах видимости береговой линии. Я не удержался пропел песню, которую часто во время семейных застолий всем хором исполняли под баян:
Летят перелетные птицы В осенней дали голубой, Летят они в жаркие страны, А я остаюся с тобой. А я остаюся с тобою, Родная навеки страна! Не нужен мне берег турецкий, И Африка мне не нужна…Народ затих, прислушался, благо шум работающих двигателей не мешал по причине отсутствия самих движков. Звук вращающихся лопастей и шелест воздушного потока, обдувающего крылья и фюзеляж практически полностью гасились незамысловатой звукоизоляцией. После того, как я закончил словами:
…А я остаюся с тобою, Родная моя сторона! Не нужно мне солнце чужое, Чужая земля не нужна.