"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20

— Попробуй противостоять нашей власти. Посмотришь, что получится.

— Ты хотел говорить со мной о чем-то важном. Даже велел оставить нас наедине. И все это ради пустых угроз и высокопарного лепета? — Я сделал несколько шагов к выходу. — Ступай кормить червей, падаль, это все, на что ты годишься.

— А ты и дальше лелей свои иллюзии, безмозглый пришелец, — упырь перестал улыбаться. — Когда ты столкнешься с темной мощью Ваир-Анона, будет поздно. Это уже началось. Глупцы вот-вот вцепятся друг другу в глотку во имя чепухи, в которую верят. Война во имя веры — что может быть глупее? А следом придет наше время. И тогда твоя душа станет нашей игрушкой. Мы придумаем для тебя особую игру. Вот тогда ты узнаешь, что такое настоящий ужас и настоящее отчаяние. Но у тебя еще есть возможность изменить свое будущее. Не стой между нами и Домино. Отдай Ваир-Анону то, что принадлежит ему.

— Я уже сказал тебе, куда идти. Разговор окончен.

— Значит, война?

— Между Жизнью и Смертью не может быть мира.

— Мы найдем тебя.

— Жду с нетерпением. — Я отвесил мертвецу издевательский поклон. — Сгинь, нежить.

Ратберт не ответил. Простоял безмолвно несколько мгновений, а потом плашмя рухнул на пол и на глазах рассыпался прахом. Даже кости его превратились в серую слоистую пыль. Даже доспехи его съела ржавчина, а одежда истлела.

— Эвальд!

Я вздрогнул всем телом, повернулся на голос. Домино стояла в дверях и будто не решалась подойти ко мне. Я сам пошел ей навстречу, прижал к груди, зарылся лицом в ее волосы.

— Все хорошо, — сказал я, предвосхищая ее вопрос. — Все так, как и должно быть. Пойдем, любимая. Тебе надо отдохнуть.

— Он… что он говорил?

— Ничего. Ровным счетом ничего. Пугал меня. Но ничего не добился. Он стал прахом, а мы живы. И я люблю тебя.

— Эвальд, я так… Поцелуй меня еще раз!

— Я люблю тебя, Брианни.

— Я знаю. И я тебя.

— «Безумием вся наша жизнь полна так, что порой рассудок не спасти, и светит в окна факелом война, и призрак Зверя на моем пути. — Я сделал паузу, глядя в ее полные ожилания и тревоги глаза. — Но — Боже мой! — Любовь меня хранит; ведь перед ней и Смерть не устоит.» Вот так, солнышко. Пойдем, не будем заставлять наших друзей ждать…

* * *

Наверное, это лунный свет разбудил меня. Потому что этот свет был первым ощущением наступившей реальности. Он падал из окна комнаты деревенской таверны, где мы накануне остановились на пути в Эшевен, прямо на постель: на полу и на стенах сплетались в замысловатый узор черные тени от ветвей растущего за окном дерева. И Домино, стоящая у окна, тоже вначале показалась мне тенью. Загадочной, молчаливой, таинственной.

— Ты не спишь? — спросил я, подняв голову.

— Что-то не спится. — Она не обернулась. — А ты спи. До утра еще долго. Слышишь?

— Что именно? — Я прислушался. Из коридора за дверью доносились звуки, похожие на фырканье лошади.

— Твой роздольский друг храпит на всю корчму, — хихикнула Домино.

— Тебя что-то тревожит?

— Просто сны. Странные сны. Не обращай внимания.

— Что тебе снилось?

— Море. Детство. Отец. И мой брат Джемар. Мне тогда было восемь лет. Мы стояли на палубе нашего корабля и смотрели на восход. И мне очень хотелось сказать папе и Джемару, как я скучаю по ним, но я не могла. Я подумала, что они не смогут услышать меня.

— Почему?

— Это было так давно. — Домино отошла от окна, подошла к кровати, легко и грациозно скользнула под одеяло, прижалась ко мне всем телом. Я нашел ее губы, и счет времени был потерян. Луна смотрела на нас в окно, но нам было все равно.

— Погоди, Эвальд, — Домино отстранилась от меня. — Я давно собиралась сказать тебе… Ты стал другим. Изменился.

— Разве сейчас стоит говорить об этом? Иди ко мне!

— Ты научился убивать.

Ее голос звучал так странно, что я вздрогнул.

— Господи, Домино, о чем ты?

— Когда мы встретились, ты был совсем другой. Такой наивный, добрый, трогательный. И совсем не злой. — Она положила голову мне на грудь. — Ты и сейчас не злой и не жестокий, но с тобой что-то не так. Скажи мне — ты научился ненавидеть?

— Нет. Я никогда не думал о ненависти. И вообще, почему ты об этом спрашиваешь?

— Когда мы сражались в Кале с мятежниками, я поняла, что ты перестал быть прежним Эвальдом. Мне показалось, что ты стал похожим на прочих салардов. И меня это испугало.

— Странно, было время, когда Элика ставила мне в вину мою мягкотелость.

— Меня не интересует, что тебе говорила Элика, — в голосе Домино отчетливо послышался металл.

— Извини. Но тогда я здорово на нее разозлился.

— А сейчас? Ты зол на меня?

— Нет. Просто странно, что ты об этом заговорила. Я воин, Домино. И я должен сражаться и убивать, если это потребуется. Например, если придется защищать тебя. Но это не значит, что мне нравится проливать кровь. Нормальный человек всегда ненавидит войну.

— Мой защитник! — Домино томно вздохнула и поцеловала меня. — Говори мне это почаще.

— Должен тебе сказать, что в моей защите ты уж точно не нуждаешься, — шутливым тоном отозвался я, перебирая ее волосы. — И в Кале ты это очень так наглядно показала. Думаю, виссинги еще долго будут пугать малышей историями об эльфийской магессе.

— Тебе это кажется забавным? — Я не мог видеть ее глаз в темноте, но по тону понял, что моя шутка ее рассердила. — И ты бы гордился женой-ведьмой из сказаний?

— Прости, милая, я всего лишь пошутил. Лучше давай целоваться и…

— Эвальд, ты зарубил человека на моих глазах.

— Да, зарубил. — Я начал злиться. — Потому что этот виссинг был погромщиком и убийцей.

— Ты мог бы приказать воинам покончить с ним. Увести куда-нибудь и повесить. Но ты отрубил ему голову при мне. Чтобы я видела.

— Я не думал ни о чем. Просто чувства нахлынули после того, что я увидел в доме. Там…

— Не стоит. Не люблю, когда ты говоришь об ужасах.

— Все верно — раньше я был действительно другим. — Я понял, что теперь точно не засну до утра. — Я был человеком моего мира. Цивилизованным человеком. Знаешь, что такое цивилизация в нашем понимании? Это соблюдение правил. Их много, очень много. И меня учили этим правилам. Не грубить старшим, мыть руки перед едой, хорошо учиться, не желать никому зла и прочее, прочее, прочее. У меня было типичное детство российского ребенка из интеллигентной семьи. И я рос, будучи увереным, что все так живут. Только вот идеальной картинки не бывает. Пришлось однажды пересечься с теми, кому плевать на все эти правила, кто живет по законам волчьей стаи. Они решили, что я должен быть наказан. Они избили меня, потому что их было много, а я был один. Может, они бы тогда забили меня до смерти, но хороший человек вмешался. Тогда я впервые в жизни понял, что одной вежливостью и красивыми словами зло не победить…