"Фантастика 2023-177". Компиляция. Книги 1-21

Да дело-то вовсе не в погоде! Ингви чувствовал, что возвратился в прошлое. Он увидел огромный Мир, принял участие в великих событиях, а в Альде все осталось по-прежнему, теперь ему казалось, что королевство, столица и дворец съежились, стали еще меньше, краски тусклее, а звуки — тише. Отчаянный осенний поход в Гонзор на самом деле был вовсе не так уж жестко продиктован политической необходимостью, в глубине души Ингви понимал, что вылазка была его попыткой вырваться из уютных затхлых объятий, вернуться в большой Мир…

Что ж, поход удался на славу — Мир вспомнил о короле-демоне. Но возвращаться пришлось снова сюда, в окраинное королевство, большая часть которого по-прежнему — леса и болота. Воистину, застывшее прошлое. Ингви отчетливо видел разницу между теми, кто сопровождал его в странствиях — и теми, кто оставался здесь, в Альде. Сэр Мертенк, к примеру, вовсе не изменился, и Джамен, и другие… Канцлер то и дело обращался к Ингви с какими-то мелочами, хотя прекрасно справлялся сам, да и не мог не предвидеть, какой ответ получит, Мертенку просто хотелось хоть с кем-то обсудить рутинную жизнь королевства. Скрипучее вращение громоздких колес государственной машины стало смыслом и содержанием жизни канцлера, и кроме короля, вряд ли кто-то мог разобраться в этом неуклюжем процессе. Ингви — мог, вот Мертенк и приставал с мелочными докладами. Чтобы пообщаться с понимающим человеком… вернее, с демоном — но главное, с понимающим! А Ингви было скучновато разбираться в мелких унылых делах.

С Джаменом также наметилась проблема. Он, как и все, кто дожидался возвращения короля в Альде, превратился в человека из прошлого. Внешне Ингви был с ним так же уважителен и внимателен, как прежде, однако место у трона, которое прежде по праву принадлежало Джамену, теперь занял Никлис. Ситуация усугублялась забавным обстоятельством — эти двое, Джамен и Никлис были внешне похожи. Они бы даже могли бы сойти за братьев, если, разумеется, Никлиса привести в порядок. Ингви как-то попытался выяснить, не захаживал ли отец Джамена на Северную сторону развлекаться с тамошними красотками. Выяснить ничего не удалось, к тому же Никлис не знал не то, что имени родителя — он и возраст-то свой помнил весьма приблизительно.

Джамен — неизменно аккуратный, внимательный, подтянутый, самый авторитетный из альхелльских слуг, к тому же потомственный слуга альдийской короны. Никлис — человек безродный, бывший разбойник, вечно неопрятный, умудряющийся выглядеть оборванцем даже в богатых нарядах из наследства неудачливого Кадор-Манонга, частенько навеселе… Однако пост начальника стражи достался Никлису. Разумеется, прислуга объясняла это назначение тем, что королю милей те, кто сопровождал его в странствиях. В конце концов, они в немалой степени попадали в точку, эти люди из прошлого. Те, кто явился с демоном на церемонию, затеянную сэром Токсом, были для короля людьми «из сегодня», остальные — обитателями вчерашнего дня. Они-то остались прежними, но король — изменился.

Разумеется, ни Джамен, ни кто-либо другой из коренных альдийцев не жаловался, но некоторое напряжение в их поведении все же ощущалось. Старый дворец альдийских королей, в еще большей степени пришелец из прошлого, чем любой из населяющих Альхеллу людей, хмуро взирал на демона. Ингви раздражали сквозняки, пятна сырости в галереях, копоть над каминами… Даже в кабинет, несмотря на все усилия прислуги, которой было велено законопатить щели, просачивались тоненькие сквознячки, хилые, сырые, неприятные — холодные и суетливые, как крысиные рыльца.

* * *

Еще раздражала карта Мира на стене — снизу и справа к ней пришили чистые листы пергамента, но как Ингви ни старался, как ни черкал углем снова и снова по истертой поверхности, скудные сведения об очертаниях южных и восточных земель не складывались в непротиворечивую картину. Толком о дальних краях ничего известно не было… так, разрозненные обрывочные рассказы путешественников, чьи корабли бурей занесло Гангмар знает в какую даль, либо тех, кому посчастливилось удрать от морских разбойников, но сбиться с верного пути, или тех, кто заплутал в тумане… Невольные первопроходцы отчаянно врали, но даже то, что, казалось бы, должно следовать из их рассказов наверняка, не совпадало с воспоминаниями других странников — да и с собственными представлениями Ингви о географии дальних земель, о Риодне, Римбане и прочих краях, память о которых теперь кажется сном, наваждением.

В последнее время Ингви очень интересовался неизведанными землями… Известные страны, обозначенные на карте, выглядели маленькими и уязвимыми в сравнении с пустыми пространствами, на которых неуверенные угольные штрихи метались так и этак, вкривь и вкось, разом меняя очертания огромных областей, то возводя, то сокрушая горные массивы, осушая озера и заново пролагая русла полноводных рек. Перед этими пергаментами Ингви мог чувствовать себя богом-создателем… но что-то было не так.

Вот и сейчас — король остановился, разглядывая линию на истрепанном пергаменте, многократно затертую и прорисованную заново. Фон давно уже приобрел пепельный оттенок из-за постоянных исправлений, угольная пыль въелась в поверхность листа. Может, быть, если вот так… если тот энмарец ошибся на день и если… Ингви поднял руку, но… нет, не сложится.

— И что? — поинтересовалась Нноанна. — Снова не выходит? Я тебе давно говорила, брось. Эти купчишки врут напропалую, да вдобавок еще и сами верят в собственное вранье. Плюнь, забудь, зачем тебе это?

Ингви покосился на вампирессу — девушка взгромоздилась на широкий подоконник и удобно расположилась на выщербленной каменной плите, подобрав ноги. Наверняка, сквозь рамы дует, да и камень сырой. За спиной Ннаонны падали, кружась, влажные хлопья. Окно, и без того мутное, нынче и вовсе затянуло серым. Интересно, хотя бы этот снег ляжет до весны? Или снова растает? Никак погода в этом году не установится. Возможно, виной тому битва богов, всколыхнувшая Мир до основания. А может быть, и нет… кто знает! Кто вообще может это знать? Вряд ли сам Гангмар сумел бы дать объяснение нынешним капризам погоды…

— Слезь с подоконника, — велел Ингви, — простудишь.

— Что? — живо откликнулась вампиресса. — Что простужу?

— То место, — отрезал демон, — где у порядочных девушек находится попа.

— Ну, вот! — Ннаонна притворно надула губы, но послушалась, сползла с холодного камня. — А я кто?

— Ты принцесса. У принцесс не бывает попы.

— Много ты знаешь о принцессах…

— Это вопрос или утверждение?

— Это издевательское насмешливое замечание. Можно сказать, бунт против тирании.

Ингви флегматично пожал плечами.

— Ну, тебе виднее…

За окном пронесся порыв сырого ветра, мягкие серые хлопья быстрей закружились по ту сторону мутного стекла. Ннаонна поежилась и примирительно сказала:

— Вообще-то, в самом деле холодно.

— И камни сырые, — напомнил Ингви. — Зимой Альхелла становится довольно неуютным местечком.

— Зимой весь Мир становится неуютным местечком! — буркнула вампиресса. — Потому что воевать нельзя. Когда же мы отправимся в поход? Не терпится разрушить Империю, и вообще… навести шороху, а то скучно становится. Ну когда же мы снова отправимся в поход… Наверное, только весной.

— Это издевательское насмешливое замечание — вопрос или утверждение?

— Молитва. Когда же, о, когда же, великий король, ты поведешь нас в последний бой? Ну, когда?

— Погоди, Ннаонна… скоро и без нас в Мире начнется такое, что содрогнутся моря и земли.

Ингви снова уставился на карту, словно прикидывал, какие именно пункты содрогнутся первыми. Потому и не заметил, как вампиресса готовится к прыжку.

— А-а-а-ага-а!

Девушка обрушилась на зазевавшегося короля, тот ухватил ее, они вместе рухнули на кровать и покатились, сминая потертое покрывало, цепляясь пряжками за потускневшее золотое шитье. Наконец Ингви оказался сверху.