"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
В передовое охранение фашисты послали сани с пулеметом. Наверное, на мотоцикле все же прохладно уже. За санями метрах в двухстах переваливались с боку на бок на колдобинах два «мана», а уж следом за ними перлась вся остальная толпа – в полуторке и на еще трех санях.
Ну, дозор мы пропустили, их там есть кому встретить. А дальше… Все пошло совсем не по плану. Подпиленная сосна рухнула мало того что слишком рано, так еще и не поперек дороги. А перед этим, как сговорившись, кто-то начал стрелять впереди, причем явно слишком рано, и не из пулемета, а из винтовки. Пулемет подключился позже, и не наш. Немцы, не доезжая до упавшей почти вдоль дороги сосны, у которой и была основная засада, быстро высыпали на землю и
Не выдержав, кто-то в замыкающем отряде начал палить в Черниговскую область, наверное, надеясь пробить в воздухе побольше дырок, чтобы противнику нечем дышать было. Может, это и хорошо было, потому что немцы враз развернули туда пулемет и начали поливать кусты. Увлеченные перестрелкой, они не заметили прилетевшей к ним гранаты. А за ней и еще одной.
Какой-то дурдом происходит, я тут уже вроде и не командир, а черт знает кто. Не то что команды отдавать не в состоянии, так я даже не знаю, кто начал бросать гранаты! Если первая упала так себе, только попугать, то вторая заглушила немецкий пулемет. Ненадолго, на минуту всего, но все же. Я стрелял куда-то вместе со всеми, но, похоже, обеспечивал только беспокоящий огонь, чтобы противник голову поменьше поднимал. Вряд ли в кого-то попал, слишком уж удобно для себя они залегли.
– Да что вы там телитесь?! – уже не скрываясь особо, я заорал майору.
Наконец-то и у Базанова через дорогу поменяли позицию и начали поливать залегших фрицев короткими очередями. А то я уже начал думать, что и этот пулемет сегодня взял выходной. И перед нами пока была ничья: у нас было маловато патронов для того, чтобы давить немцев шквальным огнем, а фашистов все же оставалось маловато для атаки.
Внезапно стрельба сзади колонны вдруг усилилась на короткое время, а потом и вовсе умолкла. До нас долетали только какие-то вопли. Что там хоть творится? На рукопашную не очень похоже, там больше молча. Победили и добивают? Кто и кого? Как-то быстро…
К тому же затихла перестрелка впереди, где передовой дозор был. Заглох пулемет, и все тут. Но и винтовочной стрельбы не было больше. Что там творится? Я приготовился поднимать бойцов «в штыковую», но не понадобилось. Со стороны хвоста колонны начали стрелять в правильном направлении – по залегшим немцам. А тут уже, извините, козыри кончились, ребяточки. Кто не сдался, тот погиб. А кто сдался, тот тоже погиб, но чуть позже. Мне пленных за собой таскать не с руки.
Ну вот, поступим, как завещал великий поэт Лермонтов. Нет, не мачта гнется и скрипит, это уже в прошлом. Из другого стиха. Спустя четверть часа бой закончился, оставшиеся немцы были добиты. Тогда считать мы стали раны, товарищей считать. Что-то чует мое сердце: сегодня все получилось вовсе не так красиво, как в предыдущие разы, когда мы немцев чуть не щелбанами били.
– Базанов! – крикнул я в наступившей тишине.
– Я! – крикнул в ответ майор. Мне даже легче стало: живой, значит.
– Проверить поле боя, доложить о потерях!
Пока наши проверяли, что да как, я пошел в сторону передовой засады. Что там случилось хоть? Кто тот рукожоп, у которого пулемет заклинило? Ну, и Аня. Специально же послал туда, где угроза поменьше. А теперь кошки на душе скребутся.
Сани с немцами стояли прямо посередине дороги, чуть свернув в сторону. Подстреленная лошадь хрипела кровавой пеной, завалившись набок и запутавшись в упряжи. Вот она, скорее всего, и решила исход боя, когда упала и начала дергаться. Оба немца лежали тут же, никуда не делись. Один – наповал, второй доходил, истекая кровью. Как до сих пор не умер, неизвестно, так как пуля попала ему в глаз и вышла у виска. Я не стал останавливаться и пошел дальше. Немца штыком упокоил старшина Витя Гаврилов. Ну и правильно,
что зря патроны тратить?Я же поспешил вперед, к позиции наших. Пулеметчика сразило сразу – разворотило всю голову. Как его звали, не помню даже, молодой парень совсем, пограничник, из тех, кого мы мобилизовали на хуторе. Второй номер лежал рядом с ним. Тоже не жилец, в живот ранило, бледный как снег, что-то бормочет, не расслышать. А где же Аня?
Радистка лежала чуть в стороне, с немецким карабином в руках, уткнувшись лицом в землю. Правая половина головы вся в крови, не шевелится. Неужели и ее? Жалко девку, блин. Я даже зубами скрипнул от досады.
Начал аккуратно переворачивать на спину, и вдруг наша радистка открыла залитый кровью глаз, сверкнув белком, и сказала:
– Не трогайте, черти, голова… Как же болит, сволочи…
Подскочила Параска, начала перевязывать радистку. Я побрел в обратную сторону. Что все-таки там случилось? Кто открыл огонь по немцам?
Глава 11
– Никитин. Афанасий, – представился седоватый низенький крепыш с глазами навыкате. Рядом стоял, мялся молодой лопоухий парень с белой повязкой на рукаве короткого пальто.
– Сними, бестолочь! – Никитин дернул за руку соратника, указал на повязку.
– Тут такое дело, Петр… – К нам подошел хмурый майор. – Полицаи это. Немцам служили.
– Мы им в спину ударили! – набычился Афанасий. – Как только выдался шанс!
– Это правда, – согласился Базанов. – И двух своих потеряли. Вон лежат.
В конце колонны, действительно, валялось несколько трупов.
– Нас, считай, насильно привлекли… – Ушастый занервничал. – У Афанасия брат сидит в лагере под Черниговом. Сказали, что если не пойдет в полицию, отправят в Киев на экзекуцию!
Вот же твари. Все никак не угомонятся.
– Бараска говорит, что с Анной все будет хорошо, – подбежал улыбающийся Ильяз. – Босмотрел «маны»… Богадство! Все есть. Еда, тулубы, валенки…
– Документы у вас имеются? – поинтересовался я у оставшихся в живых полицаев. На что получил два аусвайса на серой бумаге с гербом. Афанасий и правда оказался Никитиным. Второго звали Павел Кашин.
– Закуска у нас есть, – пробормотал майор, заглядывая мне через плечо. – Теперь будет Путешественник.
Обступившие нас бойцы заулыбались.
– Так, а чего это мы тут собрались? – набросился я на партизан. – Где передовой дозор, где тыловой? Енот! Ты иди вперед. Махно, бери Ильяза, сто шагов назад. Довженко! Ты что тут делаешь?
– Товарищ командир! – вытянулся наш ездовой. – Один «ман» цел. Садись и едь. У второго осколками разбило радиатор.
– Так, а кто начал стрелять без команды?! – вспомнил я начало боя. – В нарядах сгною!
– Командир, давай перегружаться в целую машину, – остановил меня майор. – Не ровен час немцы поедут по дороге. А уж на хуторе накажем невиновных и наградим непричастных! А что с этими гавриками будем делать? – кивнул Базанов на бледных бывших полицаев.
– С собой заберем. Искупят кровью, – ответил я. – Или еще чем-нибудь.
– Так мы уже как бы… – напрягся Афанасий.
– А хочешь, я тебя свожу в село Подгорное? – повысил голос Базанов. – И покажу пепелища от карателей? Ты и десятой части не искупил!
– Ладно, замяли, – тормознул я майора. – Все перегружать хабар. И оттащите, наконец, трупы немцев! И доклад давайте уже, что и сколько.
В ожидании, пока мой зам по боевой соберет в кучу сведения, пошел помогать подчиненным сберегать теперь уже партизанское добро. Видать, склонность к угождению начальству у нашего народа в крови закрепилась, потому что мне доставались не особо тяжелые свертки. Ладно, я не гордый, потерплю и без перетаскивания трехпудовых мешков. А почему не пошел осматривать поле боя? Да вот так, остался. Чуяло мое сердце, что все хорошее я уже увидел.