"Фантастика 2023-203", Компиляция. Книги 1-22

Потом был самовар, чай с вареньями, конфетами и печенюшками, а когда этот праздник живота закончился — столы со стульями споро сдвинули назад к стенам, и все присутствующие выстроились в круг — плотно, плечо к плечу и руки на руках. Из всех гостей я один знал эти песни; остальные старались подпевать, угадывая незнакомые слова…

...Барабаны мы клепали не для сказки.

Мы их сделали для вахты и для строя.

И никто не виноват, что чёрной краски

Было больше, чем других, пожалуй, втрое.

Да к тому же для походов и для споров

Им не нужно красок радужных и броских.

Вот и стали барабаны — словно порох

И суровый траур ленточек матросских...

Но вот главные песни были спеты, и круг рассыпался — часть каравелловцев разошлась по домам, кто-то принялся наводить порядок в зале. Мы попытались принять посильное участие, но были вежливо, но твёрдо отодвинуты: «есть дежурные, это их обязанности». Мы не настаивали — в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Помогли переместить остатки пиршества в соседнюю комнату, поменьше, именуемую «кают-компанией»; самовар снова запыхтел, оставшиеся расселись вокруг большого стола, и началось, собственно, настоящее знакомство. «Юлька» и Середа под смешки каравелловцев в который уже раз рассказывали историю появления их имён в «Москве-Кассиопее»; Шарль увлечённо обсуждал с тремя парнями постарше что-то имеющее к фехтованию — если судить по обилию всяких там «туше», «рипостов» и «репримандов». Оля на пару с Юркой-Кащеем зарылись в большой альбом с фотохроникой летней парусной практики; я же отверг их приглашение присоединиться, налил себе свежей заварки, добавил кипятка из только что закипевшего самовара. И принялся наблюдать.

Командор сидел наискось от меня, наполовину скрытый выпуклым боком самовара, и о чём-то увлечённо беседовал с Димой. Мои же мысли были не об устроенном нам приёме (хотя и тут было, о чём подумать, «тот, другой» опыт говорил мне, что воспитанники Владислава Петровича не слишком доверяют чужакам, и сами не лишены некоторого снобизма) — а о его книгах, написанных и ненаписанных. Ведь действие некоторых из них тоже развивались вне нашей Земли — скажем, «Голубятни на Жёлтой поляне», «Оранжевого портрета с крапинками», а уж цикл «В глубине Великого Кристалла» вообще описывает придуманную автором Вселенную. И неважно, что эти книги ещё не написаны — в мыслях-то они есть, пусть и подспудно, пусть только вызревают… Интересно, как скажется на его творчестве Проект «Великое Кольцо» и всё, что с ним связано? Ведь не может же он пройти мимо тот факта, что космос, Дальний Космос скоро приблизится на расстояние одного-единственного шага за порог — если сбудутся, конечно, фантазии нашей «Юльки Сорокиной»? А вот его ребята, похоже, уже мечтают о чём-то похожем, вон как глаза разгорелись… И верно: кто сказал, что в других мирах не будет моря и ветра, который может наполнить новые паруса?

Вновь зазвучала гитара, но на этот раз никто не вставал в круг, устроились на угловом самодельном диванчике. Песня неожиданно оказалась знакома и нашим — «Звёздные пираты», которые мы все совсем недавно распевали на вечерних посиделках а общежитии Центра Управления.

Хозяева удивились, когда услышали, с каким энтузиазмом подпевают гости, причём на этот раз слова тем угадывать не приходилось. Посыпались вопросы: «откуда, да от кого?» Я кое-как отбрехался, сославшись, что вроде, слышал эту песню от одного свердловчанина в Артеке — но не на «космических сменах», а в предыдущий свой туда визит. Положение спас Шарль, затеяв дискуссию о том, как мог бы выглядеть схватка на холодном оружии в невесомости. Тут я был в своей тарелке — подкинул спорщикам мысль, что абордажные топоры-интропели и тесаки, скорее всего, не годятся, поскольку любой замах, не говоря уж о парировании, вызовет, согласно третьего закона Ньютона, непредсказуемые перемещения самого бойца. А вот короткие абордажные полупики использовать как раз можно, особенно, если упереться во что-нибудь прикрученное к полу или переборкам. Ну, и, конечно, ножи с кинжалами — в ближнем бою, в обнимку с противником, отсутствие силы тяжести не особо-то и важно.

Шарль, натурально, заспорил, вкладывая в свои речи пыл истинного парижанина — увы, собеседники не могли оценить их по достоинству, поскольку половина слов была на французском языке, чего разволновавшийся шевалье д'Иври, разумеется, не замечал. Удивил всех Середа: выслушав сбивчивые аргументы сторон, он сказал, что можно будет когда-нибудь испробовать всё это на практике. Не просто же так руководители Проекта намекали, что с нового, малого «космического батута» будут отправляться пассажиры на станцию «Остров-1» — в их числе, возможно и «юниоры»? А там, говорил Витька, есть обширные помещения, лишённые силы тяжести, которые вполне подойдут для подобных целей. А что? Соорудить из кусков пластика тесаки и кинжалы, покрыть чем-нибудь мягким, скажем, пористой резиной — в невесомости наверняка сложно контролировать силу удара, — и вперёд!

Шарль кинулся обсуждать детали будущих абордажных схваток, его поддержали Юрка-Кащей и Андрюха поляков. Кравелловцы слушали из с откровенной завистью, и тут Командор как бы между прочим замечает, что и в Свердловске скоро откроют филиал «Школы юных космонавтов». Как раз сейчас они беседовали на эту тему с руководителем гостей (вежливый кивок в сторону нашего Димы), и не далее, как завтра он расскажет об этом всем, кто захочет послушать.

Назавтра… что ж, назавтра был длинный, насыщенный событиями день. Если поначалу и имела место некоторая натянутость, настороженность хозяев в отношении чересчур много о себе понимающих гостей — то теперь всё это расточилось без следа, оставив вместо себя радость от обретения новых знакомых, дружелюбие и искренний, неподдельный интерес — взаимный, что характерно. Специально для нас устроили импровизированный фехтовальный турнир, и здесь блеснул во всём великолепии наш Шарль — у него, финалиста национального молодёжного первенства Франции, родины современного спортивного фехтования, попросту не нашлось достойного соперника. Надо было видеть, как озадаченною физиономию Командора, когда он поздравлял победителя — честное слово, такого они не ожидали!

Посмотрели и «Робин Гуда» — чёрно-белый, на восьмимиллиметровой плёнке немой фильм, вызвавший, тем не менее у зрителей массу восторгов. Потом прокрутили заодно и другие: самый первый, «Три мушкетёра», снятый почти десять лет назад, с которого, собственно, и начиналась отрядная киностудия, и несколько более свежий «Вождь краснокожих» по рассказу О'Генри. После киносеанса я передал хозяевам кассету с балладами Высоцкого — Дядя Валера расстарался для любимого племянника и добыл не плёнки с домашнего концерта, а студийную запись, сделанную для фильма «Стрелы Робин Гуда». К моему удивлению, баллады ещё не дошли до уральской столицы, и мы сидели все вместе вокруг старенького кассетника «Весна» Запорожского завода «Искра» и ловили хрипловатый голос, выводивший фразы, от которых даже у меня, прожжённого шестидесятилетнего циника что-то замирало в груди и ком подкатывал к горлу:

…Если, путь прорубая отцовским мечом,

Ты солёные слёзы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал, что почём —

Значит, нужные книги ты в детстве читал!..

В качестве ответного презента нам преподнесли кассету с отрядными песнями, и я бесцеремонно сцапал её, пообещав, сделать копии всем желающим.

Побывали мы и в «Уральском следопыте». Это был, скорее, визит вежливости: поблагодарили за роль, которую сыграла редакция в организации нашей поездки, полюбовались на оригиналы работ художников-фантастов, в том числе и Стерлиговой. Под конец визита я набрался наглости, и спросил — известно ли в редакции о первом, авторском варианте романа Ефремова «Туманность Андромеды», где место инопланетного звездолёта-спиралодиска на планете Железной Звезды занимает «спиралотор» — не звездолёт вовсе, а портал, ворота к иным звёздам, через которые на тёмную планету проникают страшные электрические твари? Мне ответили, что да, были какие-то невнятные слухи, но ничего конкретного им не известно — но, конечно, очень интересуются, хотят и теперь, в особенности после того, что я сказал, будут рыть носом землю.

Поинтересовались, откуда мне это известно — я отговорился случайной беседой с одним из коллег отца, а себе сделал заметку: по возвращении в Москву обязательно завести этот разговор. Отец, конечно, не знает, что я добрался до его секретного ящика, где хранится рукопись «авторской» версии романа, но о роли Ефремова в обнаружении «звёздных обручей» он мне рассказывал — так не пора ли это обнародовать? Гобийские находки, как и первые работы по проекту «Рейнбоу» и «звёздным обручам» были засекречены задолго до появления совместного с американцами проекта — так не пора ли рассказать миру об истинной роли Ивана Ефремова в этой истории? Ведь, как ни крути, а нынешнего рывка в Большой Космос без него попросту не было бы, и простая справедливость требует снять, наконец, никому не нужную завесу секретности. А заодно — и опубликовать ту, первую редакцию романа — наверняка ведь истинным ценителям его творчества это будет крайне интересно.

Я отдавал себе отчёт, конечно, что подобные решения не в компетенции отца, и даже его начальника, таинственного Евгения Петровича, он же И.О.О. — но почему бы не попробовать? Поговорят с кем нужно, шепнут пару слов в соответствующем кабинете — глядишь, и сработает.

Пятое января, наш последний вечер в славном городе Свердловске, он же Екатеринбург. Кстати, примета времени: я ещё ни от кого здесь не слышал привычного в конце восьмидесятых прозвища «Ёбург» — видимо, тут оно, если и в ходу, то широко пока не распространилось. Как и другого варианта, «Катер» — по аналогии с «Питером». И даже сотрудники редакции «Уральского следопыта», от которых можно было ожидать любой фронды, ничего подобного себе не позволили…

Прощальные посиделки в «Каравелле» — так-то они случались каждый вечер, с самоваром, гитарой, долгими разговорами, но сегодня народу особенно много. Докопались до Командора — Юлька на пару с Середой, насчёт сюжетов ещё не написанных книг, или хотя бы местах, где будут разворачиваться их события. Владислав Петрович добродушно отнекивался, хотя, кое-что и рассказал — например, о несуществующем у нас, на земле побережье, вдоль которого идёт что-то типа морской партизанской войны — только обе стороны используют не флейты и пинасы, как «морские гёзы» во времена Уленшпигеля, а мониторы и казематные броненосцы, вроде тех, что участвовали в американской войне Севера и Юга. Это, конечно, была ещё не реализованная задумка, в результате которой появилась повесть «Выстрел с монитора» — вот уж никогда не подумал бы, что она «вызревала» у автора столько времени…