"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16

И он сделал пару коротких шагов в сторону, а после развернулся и торопливо направился к столам с закусками.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Ян, рассматривая девушку, которая буквально выросла на его глазах, которую он сам и взрастил в своем же замке. И которая когда — то ближе всех остальных смогла подобраться к его сердцу.

— Не знаю, — просто ответила она, и он понял, что это правда. Она никогда не врала ему. — Просто хотела попрощаться и оказалась здесь.

— Попрощаться? — сурово переспросил Князь, вздернув бровь. — Куда — то… собралась?

Даже он сам услышал недовольство и сталь, зазвеневшую в его голосе.

— Да, — улыбнулась Розабель, заправляя прядь волос за ухо. — Есть дела.

Спрашивать какие было бесполезно, не ответит. Это Ян тоже знал.

— Когда вернешься?

— Не знаю, — вновь легко улыбнулась она. — Может быть скоро, а может быть — никогда.

Он смотрел на неё и ощущал, как внутри просыпается что-то давно забытое, больное, слабое и начинает ныть, как ноет старая травма.

В его жизни не было любви.

Но что же тогда он ощущал и продолжает ощущать к Бель?

Раньше ему казалось, что это был тот самый подвид чувств, подвид любви, который и не любовь вовсе, а скорее болезненная привязанность, которая наступает быстро, влетая в твою жизнь сносящим с ног ураганом, а уходит тяжело и больно. Но пока она есть это всегда лишь страдания, ссоры, непонимание друг друга, перемежающиеся бурными ночами с хорошим сексом. И так до тех пор, пока у одного из двоих не хватит силы воли, чтобы оборвать все это и уйти. Но когда этот порочный круг обрывается, ты не ощущаешь ничего кроме печали и грусти по тому, что могло бы быть, но не случилось. И все это сдобрено облегчением, в котором трудно признаться даже самому себе.

— Давай сфотографируемся на память, — вдруг предложила Розабель и, легко подхватив его под руку, повела в сторону фотографа, работающего в специально отведенной для него нише, где каждый из гостей мог сделать памятный снимок. — Хочу запомнить нас такими.

Ян не стал сопротивляться, хоть и знал, что фото получится засвеченным. Как и фото той девушки, с выпускного, которое с головой выдало стоявшего рядом с ней парня. Парня, который не был человеком, но притворялся им.

— Улыбочку на счет три, — распорядился фотограф, едва только они заняли свои места перед установленной на штатив камерой. Это был маленький забавный человечек в костюме-двойке и смешных круглоносых штиблетах. — Раз, два, три!

Розабель послала соблазнительную улыбку в объектив, Ян ограничился просто взглядом, зная, что как он ни улыбайся, все равно не поможет. Камера не справится с тем эффектом, который дают глаза таких, как они.

— Фотография — удивительная штука, не правда ли? — повернулась к нему Розабель, чуть склонив голову к плечу. — В какой-то степени она помогает достичь бессмертия. В ней остается частичка нас, нашей души, нашей жизни. Мгновение замирает и остается в вечности.

— Ваше фото, — обратился к ним фотограф, протянув только что распечатанный на фотобумаге, а потому еще совсем свежий снимок.

— Спасибо, — пропела в ответ Розабель, чем до крайности смутила мужичка. Тот покраснел, пробормотал что-то невнятное себе под крючковатый нос, взъерошил короткие волосы и поторопился уйти, заметив другую пару, также решившую воспользоваться его услугами.

— Мне пора, — вдруг заявила девушка и в её голосе послышалась грусть, тихая, смиренная, та грусть, которая приходит в моменты отчаяния и остается с тобой навсегда, превращаясь в безмолвную попутчицу.

Она отвернулась и сделала шаг в сторону, словно собираясь уйти даже не попрощавшись, и Князь вдруг почувствовал, что теряет её. Это ощущение было таким внезапным и острым, что испугало даже его самого.

— Стой, — он схватил её за хрупкое запястье, на котором болтался тонкий браслет, такой же изящный и легкий, как она сама. Этот браслет Ян подарил ей на совершеннолетие. И с тех пор она не расставалась с ним. И кажется, даже ни разу не снимала.

Розабель обернулась, посмотрела ему в глаза и от этого взгляда мир болезненно дернулся и перевернулся, совершив стремительный кувырок. Ток пробил поясницу, взлетел вверх по позвоночнику, сковал лопатки и взорвался в затылке, осыпав тело миллионами искр.

— Куда ты? — хрипло спросил он, перебарывая возникший в горле ком.

— Далеко, очень далеко, — тихо проговорила Розабель. А после приблизилась к нему так близко, что он ощутил запах её кожи. Так пахла только она — свежестью весны и сладостью лета с едва уловимыми яблочными нотами. И это был не искусственный аромат, а только её собственный. Так пахало её тело, её волосы, её одежда, вещи, которых она касалась. Все вокруг неё. — Я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду помнить о тебе. И когда придет время, я буду рядом.

Его пальцы дрогнули на её руке, с силой стискивая мягкую нежную кожу.

Бель железная. Стальная. Мягкая, соблазнительная и притягательная на ощупь, но непробиваемая внутри. Холодная, презрительная, злая, взявшая кусок скалы и заменившая ею душу.

Когда это случилось?

До или после того, когда они поняли, что вместе им не быть?

Не известно.

И все же…

Все же в ней по-прежнему оставалось что-то, что вынуждало Князя всем своим естеством стремиться защитить её. Может быть, потому что для него она навсегда останется той умной, но слабой девочкой, которую он увидел у окна холодным пасмурным осенним днем. Это сочетание силы ума и слабости тела всегда… будоражило, пробуждая очень странные, неожиданные даже для него самого, инстинкты.

Бель аккуратно освободила свою руку, сжала на прощание его пальцы, улыбнулась, мягко и ласково, а после стремительно направилась прямо к выходу.

Она ушла, а он остался стоять, ощущая, как разрастается внутри темная, пожирающая пустота.

— В жизни каждого человека звучат колокола судьбы, но не все слышат их звон, — проговорил кто-то позади вампира. Обернувшись, он увидел двух молодых парней. Оба вампиры, оба с характерным выговором, выдающим в них давних жителей далекой островной страны. — Знаешь, кто сказал?

— Ты, — хмыкнул его друг. — А я при этом присутствовал.

— Хемингуэй, — с чувством собственного превосходства поправил его первый. — И суть в том, что надо хватать каждую подворачивающуюся возможность.

— И какую возможность ты собираешься ухватить сейчас? — криво усмехнулся второй.

Цитировавший великого американского писателя парнишка вытянул указательный палец руки, в которой он держал высокий черный бокал и ткнул куда-то в сторону толпы.

— Я собираюсь ухватить вон ту малышку, да покрепче.