"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Когда наставницам перевели песню девушки, они расплакались:
— Да, теперь Арс обязан ответить не худшим стихом. Молодец, невеста!
Это слово прозвучало музыкой в ушах Штлинарат. Она заплакала от счастья и стала прясть, чтобы успокоиться. А жених отправился складывать ответ, досрочно сменившись с поста. Друзья его шутливо подначивали:
— Не испугался? Царевна, да ещё умная! Она тебя под свой агашский каблук посадит, так что даже не пикнешь! А отступать теперь тебе нельзя: бесчестье и международный скандал.
Иногда завихрения, связанные с ломкой стереотипов, вызывали скорее смех. Пара девиц, позавидовав Штлинарат, которая уже "отхватила себе отличного жениха и теперь его окончательно влюбляет в себя", сделали вид во время купания, что тонут. Но, вместо разрешённых поцелуев, получили жестокую порку и предупреждение, что в следующий раз их продадут в рабство.
Рядом с лагерем выстроили большую баню. К ней навезли кучу дров и угля.
Но это событие прошло почти незамеченным из-за другого. В лагере появились три сотни пуникских степнячек во главе с ханшей Айгунь, которая вместе с Чюрююлем решила, что необходимо несколько месяцев лично приглядеть за обучением невест, чтобы они затмили агашек во всех отношениях (кроме, быть может, знатности). Эти девушки сразу же создали своего рода моду, как носить накидку (завязывали на бедре наискосок, так что она прикрывала одно плечо, одну грудь и одно бедро) и начали было откровенно кокетничать с охраной лагеря. Но, мало того, что на них сразу посыпался град розг, Айгунь подозвала их к себе и жёстко сказала:
"У старков при кажущейся внешней свободе свои правила приличия. И они жестоко наказывают тех, кто их нарушает. В этом они более строги, чем мы. Вам отсюда три пути. Два почётных: замуж или в могилу. Один позорный: в рабство. А чтобы вы посмотрели, каково соблюдать приличия при старкских обычаях, я позову тебя, Агузель. Уж очень ты пожирала глазами этого молодого парня и покачивала перед ним бёдрами. И он улыбался, глядя на тебя. Но заметь, что не больше. Но не потому, что он холоден. Снимай с себя покрывало. А ты, Кон, раздевайся. А теперь целуй его".
Удивлённая Агузель с радостью стала целовать симпатичного ей юношу. Она не заметила, что Айгунь уже подтолкнула свою рабыню, чтобы та стала рядом с бедным, смущённым такой атакой, парнем. Вдруг, когда Агузель прикоснулась к старку грудью, Кон отпрянул, схватил рабыню и убежал в кусты. Оттуда донеслись громкие стоны страсти женщины. Агузель скривилась.
"Ты, дура, подожди рожу кривить. Все видели, что Кон не допустил ни одного неприличного движения и никаких признаков возбуждения, несмотря на объятия красавицы, которая вела себя весьма податливо и даже приглашающе. Он спас тебя, Агузель! Когда ты прикоснулась к нему грудью и стала тереться ею, он мог по всем обычаям засчитать это как недвусмысленное предложение с твоей стороны и взять тебя вместо рабыни. Если бы ты имела глупость ещё и
бёдрами прижаться, он обязан был бы ответить на твой вызов. Никто бы ему ни слова осуждающего не сказал, а тебя продали бы в публичный дом как не выдержавшую обучения и нарушившую приличия. Но он пожалел тебя. Чтобы сердце у него не разорвалось от необходимости не показывать, что бы у него внутри ни творилось, никакого признака, что он соблазнился, я дала ему спасительницу. Вы будете иметь право разговаривать с юношами вблизи, когда сошьёте себе первое старкское платье. Целоваться можно будет с женихом, когда вы друг друга выберете и получите старкское имя и род. А дальше обычаи старков похожи на наши, степные".И девушки отправились заниматься и работать дальше. А из кустов продолжали доноситься всё более блаженные стоны.
На следующий день в Лиговайю пришёл страшный тайфун. Ураганный ветер и проливной холодный дождь. Все забились в свои дома. Но было одно исключение.
Урс Ликарин уже вышел со своим отрядом отомстить за уничтожение старкской семьи. Он разведал три деревни в ближнем Ссарацастре, где базировались ицкские джигиты. Когда в дороге старков и лазанцев застал ураган, он, неожиданно для всех, рассмеялся:
— Само Небо помогает нам! Никто из них не будет ожидать, что мы нападем в такую погоду!
За полтора дня отряд дополз до первой деревни и взял её едва ли не голыми руками. Действительно, никто не мог и подумать, что в такой ужасный шторм, грозу и ливень придут мстители. Дома, где были обнаружены арцхане, Урс беспощадно покарал, вырезав арцхан, кроме женщин и маленьких детей, и взрослых мужчин за то, что помогали бандитам. Женщин из этих домов он разрешил взять своим людям, оставив по одной на двор. На остальные дворы была наложена контрибуция, которую совершенно потерявшие дух жители и азнаур предпочли побыстрее заплатить. Урс предупредил, что в следующий раз, если дадут приют немирным арцханам, вырежет полдеревни и всю семью азнаура. Желающим крестьянам он предложил уйти к себе, и пара дворов снялись. Отправив часть отряда с добычей назад, он неожиданно, отдохнув день и две ночи, потребовал двигаться к следующей деревне. Там тем более не ожидали нападения в такую погоду. Разбегавшихся Урс не стал вылавливать, но со дворами, где обнаружил арцхан, поступил точно так же. Отправив ещё половину отряда назад с добычей, он под проливным дождём свернул к третьей деревне и разорил её начисто. Потерян был за этот поход всего один человек, а добычи было немеряно, и немирных арцхан убито более сотни.
Сакли горцев устояли перед ураганом. Так что жертв во владениях Урса почти не было. Люди Ликарина после этого Тайфунного Похода вообще смотрели на него влюблёнными глазами. Зато к Атару направилась делегация из Ссарацастра с жалобами на разбои Однорукого. Урс, ухмыляясь, пропустил её с почётом через свои владения, снабдив провиантом, и далее проводил под личной своей охраной, тем более, что прибыл гонец от царя с приказом явиться на Совет Царства. А вот на пир, который он предлагал устроить, ссарацастрцы остаться не захотели.
Не испортило настроение Урсу, что Аориэу, дождавшись его возвращения из похода, почтительно попросил уволить его от службы, так как он обязан обучить своих тому, чему научился сам. Такая мотивировка лишь подняла Ненасильника в глазах Урса: тот показался человеком чести и долга.
Приближение тайфуна моряки почувствовали за полтора дня, но по какому-то затмению к ним не прислушались. Лишь князья-союзники побыстрее переправились на другой берег пролива, в свои княжества, раздосадованные, что не догуляли. А затем ночью на строящийся город обрушилась стихия.
Многие плоховато построенные или недостроенные дома были разрушены. Но граждане безо всякого приказа, чуть-чуть справившись с последствиями у себя, отправились наводить порядок на залитые потоками воды и стонущие под проливным ветром улицы. Они спасали людей из-под развалин и останавливали (зачастую навсегда) мародёров. Напротив, слуги, иностранцы и рабы обрадовались случаю помародерствовать. Но это быстро прекратилось, когда стали встречать трупы мародёров либо живых, но беспощадно выпоротых и с отрезанными ушами. Царь официально объявил, что мародёры находятся вне закона, и любые три гражданина могут поступить с ними, как сочтут справедливым. А если кто встретит мародёра один на один, обязан потом объяснить менталисту, за что он его убил, либо приволочь подонка живым и заставить сознаться. Ихлане и лазанцы, поглядев на старков, присоединились к патрулям и стали вести себя практически как граждане.
Граждане даже не повышали цены в своих лавках. А вот агашские и прочие гости сразу начали их задирать, как "полагается" во время бедствий. Но в первую же ночь на самую богатую продовольственную и одёжную лавку агашца Куштаринта был совершен налет. Она была начисто ограблена, хозяина и членов его семьи избивать не стали, но тоже ограбили наголо и связали. А вот рабов всех забрали и раздали пострадавшим от стихии или тем, чьи рабы были убиты за мародёрство. Так же поступили с большинством взятых товаров. На воротах написали крупными знаками: "Поплатился жадина и мироед!" Купцы, поняв намёк, вернули цены к прежнему уровню и потребовали у царя расследования. Царь ответил жёстко: "Если вас, кто теперь ведёт себя прилично, тронут, найдём и поступим беспощадно. А этот заслужил своё".